Ставка ЦБ: нужно ли лечить здоровую экономику

Ключевая ставка ЦБ РФ повышена до 12%, стагнирование экономики в результате гарантировано, но дебаты вокруг политики Центробанка – и денежно-кредитной политики российских властей в целом – продолжаются. Возможно, в надежде, что оправдается поговорка о воде, которая точит камень, и рано или поздно жупел инфляции будет отодвинут на второй план, а на первый выйдут интересы развития страны. В очередном тексте по теме корр. журнала «Эксперт» Алексей Долженков доказывает с цифрами и фактами, что активный рост производства и спроса говорит не о перегреве, а об эффективном развитии российской экономики.

На сей раз консенсуса на рынке по поводу того, какое решение примет Банк России на заседании по ставке, не было. На потребкредитование не оказало охлаждающего воздействия даже августовское повышение ключевой ставки до 12%, рубль так и болтался далеко за отметкой 90 рублей за доллар, а инфляция продолжала разгоняться. При этом в начале сентября в бюллетене «О чем говорят тренды» от департамента исследований и прогнозирования ЦБ было сказано, что экономика, по всей видимости, превысила свой потенциальный уровень. Это беспокоит ЦБ, так как разгоняет инфляцию: «Сложившийся в экономике спрос превысил предложение товаров и услуг и создал значительное инфляционное давление», — говорится в материалах регулятора.

Так что большинство финансистов ожидало повышения ставки как минимум до 13%, а то и выше. И хотя в ходе Восточного экономического форума глава Сбера Герман Греф заявил, что ставка, скорее всего, будет сохранена на прежнем уровне, 15 сентября Банк России повысил ставку до 13%.

Инфляционный перегрев

Для ЦБ тема перегрева кредитования и экономики страны в целом одна из самых «любимых». Впрочем, в последнее время риторика немного смягчилась. В июне уже говорили не о самом перегреве, а только о его рисках. Сейчас же в бюллетене «О чем говорят тренды» не употребили слово «перегрев», а написали, что экономика, по всей видимости, «превысила свой новый потенциальный уровень». Однако, как объяснила глава Банка России Эльвира Набиуллина, перегрев — это и есть та ситуация, когда ВВП находится выше потенциала. То есть, по мнению ЦБ, перегрев все-таки есть, изменились только формулировки, в которых о нем говорят. Есть ли он на самом деле и стоит ли с ним бороться — вопрос не такой простой и крайне важный для всей нашей экономики в целом и каждого ее экономического агента в частности. 

Начнем со спроса — ведь в большинстве случаев именно он рождает предложение, пусть и с некоторой задержкой, а не наоборот. Почему высокий спрос беспокоит ЦБ? Естественно, из-за инфляции, которую он вызывает. Как отмечается в вышеупомянутом бюллетене ЦБ, рост потребительских цен в последние месяцы закрепился существенно выше траектории 4% с сохранением тенденции к дальнейшему ускорению. В июле годовая инфляция составила 4,3% (3,3% в июне, 2,5% в мае), а в августе, как и опасался ЦБ, она выросла до 5,15%. Как считают в ЦБ, виной всему потребители. Расширение потребительской активности происходит быстрее, чем растут производственные возможности, считают аналитики регулятора.

Для начала надо сказать, что основной вклад в растущую инфляцию внесли плодоовощная продукция (+20,4% год к году в августе) и зарубежный туризм (+38,3% год к году). Рост цен в целом, как на продовольственные, так и на непродовольственные товары, составил всего 3,6%, что выглядит уже значительно лучше. На стоимость плодоовощной продукции особо не повлияешь — сколько выросло, столько выросло, а вот цены на импортную составляющую или на зарубежные туры выросли явно из-за падения рубля, на что наложился туристический сезон. Можно предположить, что, если рубль не будет девальвироваться дальше, этот компонент не будет влиять на расчетный показатель инфляции.

Но что со спросом, неужели он правда растет слишком сильно?

Население не шикует

График 1 В июне - июле 2023 года оперативные оценки ВВП показали торможение роста

Минэкономразвития, Институт исследования и экспертизы ВЭБ.РФ

График 2 Промпроизводство: обработка вырвалась вперед, добыча в минусе

Росстат

График 3 Расходы населения восстановились до уровня 2021 года

СберИндекс

«В 2022–2023 гг. геополитические шоки вызвали снижение уровня потенциального ВВП. В то же время возросший спрос в экономике со стороны бюджета в одних отраслях частично заменил выпавший экспортный спрос (например, в металлургии), а в других привел к превышению производственных возможностей с учетом логистических ограничений (например, в машиностроении), — пишут аналитики ЦБ. — Вместе с высоким кредитным импульсом данный фактор к настоящему времени привел к превышению ВВП своего нового потенциального уровня. Это дает ответ на вопрос, почему при общем восстановлении ВВП только до предкризисного уровня сложившийся в экономике спрос превысил предложение товаров и услуг и создал значительное инфляционное давление».

То есть, по мнению ЦБ, «виновен» не только спрос со стороны государства, граждане тоже разгоняют потребление, да и бизнес не отстает.

Начнем с потребительского спроса и прежде всего посмотрим на ситуацию с точки зрения социологии. Она ясно свидетельствует: на самом деле граждане стараются урезать траты. Как поясняет заместитель генерального директора Аналитического центра НАФИ Тимур Аймалетдинов, потребительский спрос зависит главным образом от трех составляющих: уверенности человека в будущих доходах, текущего материального положения и внутреннего ощущения, восприятия текущего момента. «Уверенность человека в будущих доходах выражается в том, ощущает ли человек риски увольнения или сокращения доходов по своему текущему месту работы и как видит перспективы трудоустройства в случае потери работы, — рассказывает Аймалетдинов. — Исследования НАФИ показывают, что в этом аспекте у россиян большого беспокойства нет: 90 процентов видят вероятность увольнения минимальной, и две трети считают, что даже в случае увольнения смогут найти работу с аналогичным доходом».

Что касается текущего материального положения, то, по данным НАФИ, у трех четвертей россиян сбережений или нет, или их хватит не более чем на три месяца, а частота непредвиденных трат растет. С третьим фактором все еще хуже: россияне воспринимают нынешнее время как сложное с экономической точки зрения, не строят долгосрочных планов, стараются тратить меньше, а сберегать — больше.

Если первый фактор влияет на спрос позитивно, то два последних — негативно, поэтому спрос замедляется. Это, кстати, видно и по цифрам: доля расходов на покупку товаров и услуг в общих расходах населения к середине лета снизилась, сбережения же остаются относительно высокими. Но Тимур Аймалетдинов призывает сохранять оптимизм: «Потенциал для роста потребительского спроса есть: на рынке освобождаются новые ниши для отечественных производителей — многие предприятия расширяют производство, набирают сотрудников, готовы платить высокие зарплаты квалифицированным специалистам. Активно развивается предпринимательство: создаются новые компании, регистрируются самозанятые — люди ищут возможности зарабатывать деньги».

Если обратиться к данным СберИндекса, а если точнее, к сезонно-сглаженному индексу реальных потребительских расходов, то мы увидим, что они прекратили расти и в июле‒августе стабилизировались на уровне 106,4% от декабря 2018 года (принят за 100). Как видно из графика 3, мы по этому показателю не достигли даже конца 2021 года.

Если посмотреть на данные Росстата по структуре использования денежных доходов населением, то выяснится, что расходы на покупку товаров и оплату услуг во втором квартале составили 79,6%, меньше стандартных для этого периода года — во втором квартале 2019-го этот показатель равнялся 80,4%, в 2021-м — 80,53. Конечно, при желании можно сравнивать с кризисными 2020 и 2022 годами, но это будет не совсем корректно. Из этих же данных мы видим, что население снова озаботилось сбережениями, которые за второй квартал выросли на 7,2% (+0% кварталом ранее).

Директор центра конъюнктурных исследований Института статистических исследований и экономики знаний НИУ ВШЭ Георгий Остапкович говорит, что в целом население переходит от потребительской модели к сберегательной, но в последнее время потребление начало расти — причем в связи как с ростом доходов, так и с экспоненциальным ростом потребительского кредитования. Впрочем, беспокоиться пока рано. Да, кредитование населения растет достаточно большими темпами, но доля просроченной задолженности сокращается. Прирост общей задолженности за семь месяцев с начала года, по данным Банка России, составил 11,3%, за 12 месяцев к 1 августа 2023 года — 18,2%. Это довольно высокий показатель, но в 2021‒2022 годах кредитование граждан росло еще быстрее. Более того, с начала 2023 года доля просроченной задолженности в портфеле кредитов физлицам по всей банковской системе снизилась с 4,2% до 4% на 1 августа.

Другой интересный показатель — доля расходов домохозяйств на конечное потребление в ВВП (по использованию). В последние годы аномальным выдался только пандемийный 2020 год, в остальное же время доля расходов домохозяйств в потреблении ВВП за редкими исключениями стабильно находилась в диапазоне 49‒50% (см. график 5). К сожалению, данных за второй квартал в постоянных ценах с сезонной коррекцией еще нет. Если взять показатель денежных расходов населения, то получим, что доля расходов домохозяйств в использовании ВВП традиционно для некризисных лет снизилась — с 50,4% в первом квартале до 49,3% во втором. Получается, что структура экономики остается стабильной и бить тревогу об излишнем росте спроса со стороны населения пока рано.

Как напоминает директор группы суверенных и региональных рейтингов АКРА Дмитрий Куликов, эти данные в основном характеризуют период еще до повышения ключевой ставки на 350 б. п. По многим данным за второй квартал и июль, замедление потребительского спроса уже заметно, так что ожидать какого-то резкого роста спроса в дальнейшем точно не приходится.

Промышленность готовится к шквалу заказов

График 4 Население сокращает покупки валюты и наращивает сбережения в ущерб потреблению

Росстат

График 5 Доля расходов домохозяйств в ВВП едва заметно снижается

расчеты "Эксперта" по данным Росстата

График 6 Налицо недозагрузка производственных мощностей, причем даже в обработке

Росстат

Что на стороне компаний? Начнем с индекса общего спроса на продукцию (портфеля заказов), который Росстат формирует по результатам опросов крупных и средних предприятий. Последние три месяца этот показатель для сферы добычи полезных ископаемых держится на уровне −13%. Этот индекс показывает разницу между положительными и отрицательными ответами на вопрос, удовлетворены ли они текущим портфелем заказов (считают его достаточным или недостаточным). То есть количество тех, кто недоволен объемом заказов, превысило количество довольных — в данном случае отрицательных ответов было на 13% больше. Кстати, для 2019 и 2021 годов, без дополнительных кризисных явлений, среднегодовые значения индекса общего спроса были −21% и −17,8% соответственно, так что −13% — это довольно неплохо. Обрабатывающие производства в июле‒августе выдали оценки будущего спроса в −19%, при −32,9% и −29,3% в 2019 и 2021 годах соответственно. То есть оценка снова в минусе, но динамика тоже положительная.

Дальше еще интереснее: наши предприятия явно ждут роста спроса в ближайшем будущем. Так, оценка перспектив изменения все того же портфеля заказов в ближайшие три месяца в сфере обрабатывающих производств — +22% в июле и +21% в августе, при +20,5% и +18% в 2019 и 2021 годах. Правда, к сожалению, по сравнению с февралем‒маем снижение: тогда показатель колебался в диапазоне от +25 до +26%.

Учредитель и гендиректор станкостроительной компании СТАРК Олег Калашников рассказал, что рост спроса на их продукцию есть: множество компаний ушло с рынка либо их продукция стала недоступна из-за роста цен на нее, примерно как иномарки сегодня. Немаловажную роль играет отсутствие поддержки и сервиса по импортным станкам, а это большие риски для конечного пользователя. По словам главы СТАРК, на рынке комплектующих для производства станков «народ зашевелился», начали заниматься активным реверс-инжинирингом компонентной базы, которую сейчас сложно купить. Раньше все было доступно и тех, кто пытался заниматься импортозамещением компонентов, не воспринимали всерьез.

Сооснователь группы компаний «БиоМикроГели», генеральный директор НПО «БиоМикроГели» Андрей Елагин рассказал, что их клиенты — это предприятия металлургии, нефтедобычи, нефтепереработки, пищевой, транспортной (железные дороги, порты) и горнодобывающей отраслей промышленности. «До 2022 года для очистки воды эти предприятия преимущественно использовали решения на основе импортных синтетических полимеров, но сегодня промышленность столкнулась с их дефицитом, — пояснил Елагин. — Доля зарубежных реагентов для промышленной очистки воды и СОЖ (смазочно-охлаждающих жидкостей. — “Эксперт”) достигала 75–80 процентов. Сегодня мы, конечно, видим рост спроса на реагенты российского происхождения».

Генеральный директор и основатель компании «Технорэд» (помогают производственному сектору как разработчики и производители робототехники) Артем Лукин также отмечает рост спроса на продукцию компании. «Мы, как ведущие разработчики и единственные в мире производители “коробочных” роботизированных систем, чувствуем огромную волну спроса с начала 2023 года», — заявляет он. По его словам, импортозамещение идет по всем направлениям.

Для полноты картины остается только описать ситуацию с малыми и средними предприятиями — они, как известно, в статистику Росстата попадают с большой задержкой. По данным ежеквартального исследования самочувствия малого бизнеса фонда «Общественное мнение», доля предпринимателей, оценивающих свою стратегию ведения бизнеса во втором квартале как сохранение или рост, достигла рекордной отметки 78,5%. Этот индикатор прибавил 7,7 п. п. к предыдущему кварталу и 14,1 п. п. к первому кварталу 2022 года, когда после введения масштабных санкций наблюдалось резкое падение до абсолютного минимума в 64,4%. Доля тех, кто говорит, что их бизнес вынужден выживать, снизилась во втором квартале 2023 года сразу на 7,2 п. п., до 21,5%, это абсолютный минимум за всю историю наблюдений.

Основа оптимизма МСП — рост потребительского спроса и рост доходов бизнеса. Доля тех, кто заявляет об увеличении спроса, составляет 34% при среднем значении 20,6% за весь предшествующий период наблюдений (с середины 2021-го по начало 2023 года). Доля тех, кто говорит, что спрос во втором квартале уменьшился, снизилась до абсолютного минимума — с 35,1 до 21,1%.

Инвестиции растут, бюджет и экспорт остывают

Что касается инвестиций, которые в том числе характеризуют спрос со стороны компаний, то, как напоминает Дмитрий Куликов, согласно мониторингу предприятий ЦБ, инвестиционная активность во втором квартале 2023 года выросла в наибольшей доле предприятий за последние пять лет в следующих отраслях: обрабатывающая промышленность, производство и распределение электроэнергии, строительство, а также часть сектора услуг.

Руководитель направления, заместитель гендиректора Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования (ЦМАКП) Владимир Сальников также ссылается на рост инвестиционного спроса во втором квартале по данным Росстата, но добавляет, что по данным ежемесячного индекса инвестиционной активности ЦМАКП (предложение инвестиционных товаров в экономике) видно, что фаза активного роста (разогрева) действительно была, но во втором квартале наши предприятия перешли к стабилизации. «Что будет дальше — вопрос сложный, но, похоже, в том числе благодаря действиям ЦБ мы получим остывание спроса», — предполагает он. В качестве положительной тенденции Сальников выделяет то, что в данных за первое полугодие впервые с начала СВО очень четко обозначился рост инвестиций в машиностроении — на десятки процентов. По его мнению, это особенно важно, так как по итогам прошлого года было снижение инвестиций в этой отрасли — процессы, видимо, наконец, пошли в нужную сторону.

Отдельно стоит остановиться еще на двух факторах, влияющих на спрос: госсекторе и внешнем спросе (экспорте). «В условиях новой геополитической реальности роль государства в экономике повышается, что вполне естественно, — рассказывает проректор РАНХиГС, директор Института финансов и устойчивого развития Андрей Марголин. — Применяемые инструменты государственного регулирования способствуют росту спроса, аккумулируемого как в государственном заказе, так и в увеличении доходов населения».

В целом же следует сказать, что основной рост спроса со стороны бюджета пришелся на прошлый год — когда расходы достигли 29 трлн рублей против 24,8 трлн в 2021 году (+17%). В 2023 году расходы составят 29,1 трлн, то есть практически не изменятся по сравнению с 2022 годом. Более того, ускоренное авансирование расходов в начале года означает, что на второе полугодие остается профинансировать не так уж много, а значит, бюджет уже не должен разгонять инфляцию прежними темпами.

В экспорте, как рассказывает Владимир Сальников, какой-то явной общей тенденции нет. «В последние месяцы наблюдались околостагнационные разнонаправленные тенденции. В части продукции агропромышленного комплекса шел активный рост, но по остальным направлениям динамика внешнего спроса была довольно вялой. Впрочем, в условиях попыток ужесточения санкций стагнацию можно трактовать как не самый плохой сценарий», — добавляет он.

Предложение и спрос: не совпали

Очень важно, что с предложением ситуация обстоит вовсе не так печально, как могло бы показаться из комментариев ЦБ. В июле индекс промышленного производства (с исключением сезонного и календарного факторов, в процентах к среднемесячному значению 2020 года) вырос с 106,2% на начало года до 111,1%. Более того, если смотреть отдельно по отраслям, то выяснится, что индекс в добыче вырос с 103% на начало года до 104,2%, а в обработке — с 108,5 до 116,8%! Сейчас обрабатывающие отрасли начинают притормаживать, но рост продолжается, и это торможение может оказаться локальным.

ЦБ уверен: возможности для быстрого роста выпуска в большинстве отраслей, вероятно, исчерпаны. И приводит две причины: предельную загрузку производственных мощностей и нехватку персонала. «Наряду с рекордной и, возможно, близкой к предельной загрузкой мощностей ограничением для дальнейшего роста выпуска компании становится растущая нехватка персонала. Высокий спрос на труд в условиях рекордно низкой безработицы поддерживает высокие темпы роста зарплат. Это вносит важный вклад в рост внутреннего спроса, который происходит темпами, опережающими возможности расширения выпуска».

Олег Калашников согласен: главный сдерживающий фактор — это нехватка людей с определенными профессиями; есть кому работать, но их нужно обучать. О нехватке людей говорит и Андрей Лукин. В качестве ограничений роста основатель «Технорэд» называет то, что многие предприятия не могут найти аналоги компонентов и комплектующих в России, приходится придумывать какие-то серые схемы, и стоимость конечной продукции сильно растет, но в основном предприятия смогли этот этап преодолеть. Следующее ограничение — нехватка кадров. «Эту проблему так быстро не решить. Не хватает людей, а те, что есть, не имеют достаточного образования», — рассказывает Артем Лукин. Так что компании пришлось запустить совместно с рядом вузов программу подготовки кадров.

А вот что касается предельной загрузки мощностей, тут есть серьезные сомнения. По данным опросов все того же Росстата, средний уровень использования производственных мощностей с начала 2023 года по август вырос всего на 1 п. п., с 60 до 61% в обрабатывающих производствах и с 57 до 58% в сырьевом секторе. К тому же часть мощностей в обработке — старые, низкопроизводительные, в стране же сейчас создаются новые мощности с более высокой производительностью труда, и таких нужно еще очень много. Оценивать в такой ситуации потенциал загрузки уже имеющихся предприятий, мягко говоря, странно.

Среди экономистов есть те, кто в целом с ЦБ согласен. Так, Дмитрий Куликов рассказывает, что на стороне предложения работают как ограничители уровень безработицы — который находится на исторических минимумах (около 3%), и уровень загрузки производственных мощностей — который находится на исторических максимумах (более 80% в целом по наблюдаемой части экономики). «Можно сказать, что риски перегрева в июле‒августе были велики и росли. При этом августовский рост процентных ставок должен был значимо охладить совокупный спрос — это и есть одна из целей монетарной политики», — говорит Куликов.

Владимир Сальников рисует более сложную картину происходящего. «Помимо нехватки трудовых ресурсов сдерживающий фактор — это разомкнутый контур спроса-предложения во многих отраслях промышленности, — объясняет ученый. — У нас не совпадают сегменты, где у нас хорошие позиции в производстве, и те, где растет спрос. Растет спрос на машины и оборудование и товары длительного пользования, а именно по этим направлениям у нас наихудшие конкурентные позиции. В то же время в пищевой и сырьевой отраслях промышленности началась стагнация спроса». Владимир Сальников приводит в пример второй квартал — тогда рост промышленности был поддержан увеличением спроса (и производства) в сегментах, связанных с ОПК. Помимо этого частично срабатывало и импортозамещение в некоторых отраслях, например в пищевой, в отдельных случаях в машиностроении, но это были не очень широкие сегменты, и они за счет своего небольшого размера не могут перевесить негатива в нефтегазе, говорит замгендиректора ЦМАКП.

Ситуация действительно очень сильно отличается в зависимости от отрасли. «В ОПК есть рост как спроса, так и предложения, но этот сектор в России работает далеко не полностью по рыночным закономерностям. Есть пищевая промышленность, которая живет своей нормальной жизнью: рынки постепенно растут, импортозамещение понемногу идет. Есть экспортно ориентированные сегменты, которые борются с последствиями санкций, как, например, восстанавливающаяся деревообработка или нефтянка, где мы добровольно ограничиваем добычу. Есть автопром, где была очень сильная зависимость от внешних поставщиков, который восстанавливается с огромным трудом», — напоминает Владимир Сальников.

Иными словами, в одних сегментах предприятия завалены заказами, с которыми действительно не справляются, а тем временем в других спрос искусственно (нефтянка) или естественно (АПК) ограничивается. И вся эта конструкция пытается определиться со своим будущим и прийти хоть в какое-то равновесие.

Потенциал не исчерпан

К сожалению, Банк России не раскрывает методологию, по которой он оценивает потенциал экономики и, соответственно, определяет, когда можно включить холодный душ в виде повышения ставки, чтобы остудить перегрев. Известно, что Международный валютный фонд, на методики которого может опираться наш регулятор, использует разные методологии расчета потенциального объема производства для развитых, развивающихся стран и стран в переходном периоде, причем даже в одной группе методики для разных стран могут различаться; нет единого подхода к определению потенциала экономики и в других международных институтах. Мы можем лишь констатировать, что наш ЦБ опирается на три параметра — загрузку мощностей, спрос и безработицу.

Владимир Сальников напоминает, что универсального однозначно хорошего индикатора перегрева экономики не существует — уровни безработицы и загрузки мощностей несовершенны. Каждое ведомство использует свои оценки. Что касается текущей ситуации, то, по его мнению, признаки перегрева в каких-то отраслях есть, в каких-то их нет, но сделать однозначный вывод, что в экономике в целом есть сильный перегрев, точно нельзя.

Судя по оптимизму предприятий, они вовсе не считают, что превысили потенциальный уровень, скорее он отодвинулся гораздо дальше прежнего благодаря импортозамещению и другим тенденциям последних полутора лет. Есть для кого работать, понятно, зачем расширять производство, — значит, это будет происходить. Рост инвестиций в машиностроении — важный маркер.

В июле 2023 года уровень производства в реальном секторе экономики достиг (с поправкой на сезонность) наибольшего значения за весь период наблюдений, превысив предкризисный пик конца 2021 года. И «имеются основания полагать, что потенциал подъема реального сектора российской экономики, обусловленного восстановлением после введения санкций, еще не исчерпан», — говорится в докладе «Индексы интенсивности выпуска товаров и услуг по базовым видам экономической деятельности» (№ 141, январь 2018 — июль 2023), подготовленным отделом анализа отраслей реального сектора и внешней торговли института «Центр развития» НИУ ВШЭ. Ученые «Центра развития» также подчеркивают, что текущий восстановительный подъем, в отличие от подъемов после предыдущих кризисов, начался не в промышленности, а в других секторах — строительстве, платных услугах населению, общественном питании, сельском хозяйстве, — где спада либо не было, либо он был незначительным. Промышленность отозвалась на спрос этих отраслей. «С конца 2022 года подъем начался в оптовой и розничной торговле, а в последние шесть месяцев (с февраля 2023 года) наконец идентифицирован переход к интенсивному восстановительному подъему в промышленности… Промышленный подъем последних месяцев целиком обусловлен динамикой обрабатывающих производств, где докризисный уровень производства уже превышен», — говорится в докладе.

Хотя инвестиционная активность находится на исторических пятнадцатилетних максимумах, ослабление рубля и инфляция увеличивают риски реализации инвестпроектов и будут не лучшим образом влиять на инвестиционный спрос, опасается Андрей Марголин. Но проректор РАНХиГС верит в перспективы российской экономики: «Мы, слава богу, избавились от надежды на западных псевдопартнеров, надеемся на свои силы, нашли свое новое место в глобальной экономике и открыли для себя новые рынки. И даже не столько экономический рост, сколько устойчивое социально-экономическое развитие зависит от того, насколько эффективно мы сможем обрести реальный технологический суверенитет. А мы сможем».

В подготовке материала принимала участие Евгения Обухова.

Чудо экономического роста

Марат Узяков, доктор экономических наук

При ставшем уже привычным несколько унылом взгляде на нашу погруженную в море санкций экономику довольно часто возникает ощущение, что сделать ничего нельзя. Все зажато, степеней свободы крайне мало, велика сила инерции, интегральные характеристики экономического роста по-прежнему указывают на 2% по итогам года. Возможности значимого фронтального роста либо не просматриваются, либо они предполагают реализацию слишком оптимистических и маловероятных предпосылок.

Между тем все не так. Самые мощные и только кажущиеся маловероятными предпосылки и факторы экономического роста уже начали работать и продолжают набирать обороты.

Картина становится более понятной и выразительной, если рассматривать не только итоговый рост ВВП, но и широкий набор показателей роста год к году по месяцам. Росстат уже четыре месяца подряд фиксирует практически десятипроцентный рост обрабатывающих отраслей промышленности, рост реальной заработной платы последние три отчетных месяца выше 10%, темпы роста товарооборота к соответствующему месяцу прошлого года увеличились со 107,8% в апреле до 110,0% в июне и 110,5% в июле.

По итогам полугодия несколько неожиданно для многих «выстрелили» инвестиции: после менее чем однопроцентного роста в первом квартале рост во втором квартале составил 112,6%, обеспечив увеличение инвестиций в основной капитал по итогам полугодия на 7,6%.

То, что сегодня происходит на наших глазах, действительно похоже на явление чуда экономического роста. Главное в механизме роста — такое сочетание факторов и условий, которое позволяет доходам расти быстрее инфляции. Это равновесие роста поддерживается, с одной стороны, импульсами предложения, а с другой — ограничениями для инфляции, непосредственно не связанными со сдерживанием роста доходов.

Развернувшиеся в экономике процессы импортозамещения, а также рост производства в оборонной промышленности являются существенными факторами роста предложения товаров и сдерживания динамики цен. Можно утверждать, что начало СВО и введение масштабных санкций против России помимо очевидных негативных последствий стало триггером формирования новых условий экономического роста в стране.

По мере развертывания событий все более значимой для складывающейся экономической ситуации становится позиция и политика ЦБ. Ключевым здесь остается вопрос о приоритетах и соподчиненности целей экономического роста и целей финансовой стабильности. Грубо говоря, нам нужно определиться с тем, что важнее для экономики и общества — три-четыре дополнительных процентных пункта экономического роста или же три-четыре процентных пункта дополнительного снижения инфляции.

В связи с этим уместно обратиться к ценностным подходам и плану развития российской экономики на 2023 год и долгосрочную перспективу о которых президент Владимир Путин говорил на пленарном заседании ПМЭФ.

Две цитаты из выступления президента.

«Используя бюджетные механизмы и денежно-кредитные инструменты, мы поддержали спрос в экономике, а значит, обеспечили работой предприятия и компании и при этом не допустили раскачки цен».

«Опережающим темпом относительно роста цен мы индексируем пенсии и социальные пособия, выплаты, увеличиваем минимальный размер оплаты труда и прожиточный минимум».

Очевидно, что приведенные здесь тезисы исходят из более высокого приоритета целей экономического роста. Концентрированное изложение ключевых задач и направлений экономической политики фактически становится руководством к действию для органов исполнительной власти. В результате замысел экономической стратегии превращается в императивный план, который трансформирует саму экономическую действительность.

Та подчас невероятная динамика производства, которую мы сегодня наблюдаем во многих секторах российской экономики, в значительной степени носит рукотворный характер, эта динамика является результатом реализации особого замысла — плана Путина.

Для тех, кто знаком с этим планом, не было секретом, что в этом году, несмотря на более чем скромный результат первого квартала, будет обеспечен довольно значимый рост инвестиций. Этот результат напрямую проистекает из той совокупности мер, которая была объявлена в выступлении президента.

Система мер, которой оперирует президент, включает: зонтичный механизм кредитования малого и среднего бизнеса, меры по ускорению возвращения активов в ключевых отраслях в российскую юрисдикцию, систему мер по обеспечению притока инвестиций в проекты по выпуску приоритетной промышленной продукции, в этом году в объеме не менее двух триллионов рублей, а к 2030 году — до десяти триллионов рублей, кластерную инвестиционную платформу, запуск программы зонтичных поручительств ВЭБа в объеме до 200 млрд рублей, создание специального инструмента, позволяющего банкам участвовать в инвестиционных проектах в качестве акционеров.

Судя по промежуточным результатам текущего года, план Путина, не будучи директивным документом, успешно реализуется. Более того, мощность задействованных инструментов, а также заработавший механизм экономического роста позволяют рассчитывать на сохранение позитивных тенденций до конца года. В то же время резко возросшая ключевая ставка создает определенные риски именно для экономического роста.

Первоначальным импульсом, распространяющим ускорение текущего года на год следующий, должно стать существенное (на 18,5%) повышение минимальной заработной платы с 1 января 2024 года.

Что еще сегодня работает на экономический рост?

Во-первых, в стране накоплены огромные неудовлетворенные потребности: населения — в товарах и услугах, а экономики — в обновлении основного капитала. Этот потенциальный спрос никуда не делся, и он требует своего удовлетворения. Так что нет проблемы, куда и за счет чего экономике прирастать. Профинансируем этот спрос, и она прирастет. Более того экономика потребует, в свою очередь, необходимого наращивания мощностей и инвестиций. Тем более в условиях ограниченных возможностей импорта. Таким образом, санкционные ограничения создают предпосылки как для роста производства отечественных товаров и услуг, так и для увеличения инвестиций в наращивание соответствующих мощностей. Важно не только запустить этот маховик взаимообусловленного роста доходов, роста спроса, роста предложения, роста производственных мощностей и инвестиций — необходимо обеспечить долговременный и устойчивый характер экономического роста. Неудовлетворенный спрос населения и экономики сейчас — это не менее 50 трлн рублей. Это означает, что экономика России имеет возможность развиваться в течение ближайших пяти-шести лет темпами 4‒5% в год.

Во-вторых, регулярный отток капитала, составлявший 5‒7% ВВП, уже существенно уменьшился и продолжает сокращаться. Это значимый фактор дополнительного увеличения инвестиций и производства.

В-третьих, доходы от экспорта и другие составляющие вывоза капитала имеют свойство накапливаться. Возможно, не в долларах, в других валютах, а также в виде материальных активов они, рассредоточенные по десяткам стран, сотням банков, скрыты от глаз санкционеров. Это означает, что на эти деньги можно рассчитывать и они могут работать и уже работают, в том числе на экономику России. Важно создавать необходимые мотивы и стимулы. В то же время санкции против России, превратившиеся в санкции против российского бизнеса, автоматически уже создали значительную часть этих мотивов и стимулов. Необходимо лишь обеспечить реальную финансовую амнистию, гарантировать право собственности, а также создать необходимую инфраструктуру ведения бизнеса. Потенциал репатриации капиталов оценивается нами в 50 млрд долларов США в год.

В-четвертых, сложившееся распределение добавленной стоимости в экономике не является фиксированным и, вообще говоря, может меняться в весьма широких пределах. Именно распределение доходов во многом предопределяет динамику и структуру производства. Радикальная трансформация налоговой системы и существенная коррекция денежно-кредитной политики в состоянии сформировать мощный импульс, обеспечивающий ускорение экономической динамики. Мировой опыт свидетельствует, что резкое изменение налоговой системы не раз становилось отправной точкой экономического возрождения и роста. Нынешнее состояние российской экономики и финансовой системы свидетельствует о том, что налоговый маневр в России необходим и его естественное направление в текущих условиях состоит в обеспечении перераспределения определенной части доходов экономики в пользу государства. Разовое изъятие сверхдоходов не решает системную проблему значительного оттока капитала. Только в этом случае появится возможность профинансировать увеличение инвестиций в человеческий капитал, другие приоритетные направления, а также поддержать обновление (воссоздание) отечественного инвестиционного машиностроения и других наукоемких отраслей.

В-пятых, внутренняя конъюнктура и возможности роста производства в отраслях в существенной степени определяются ценовыми соотношениями и пропорциями, включая обменный курс. Адаптация этих пропорций к задачам роста и развития — отдельная задача в рамках среднесрочной перспективы. При этом в условиях значительного отрыва номинального курса от паритета покупательной способности необходимым условием расширения возможностей роста для российской экономики является также повышение на период до 2030 года ценового таргета до 6%.

В-шестых, дополнительным источником финансирования спроса, особенно в 2023‒2025 годах, должно стать более широкое использование инструмента заимствований.

В-седьмых, важным мобилизующим инструментом может стать разработка обязательного для исполнения плана производства на ближайшие три‒пять лет, по ограниченному перечню ключевых видов продукции, таких, например, как ввод жилья, строительство дорог с твердым покрытием, производство легковых автомобилей, производство гражданских самолетов, производство зерна, добыча нефти.

В условиях санкций кардинальным образом меняется мотивация российского предпринимательского сообщества. Менее затратной, менее рискованной и более прибыльной становится ориентация на создание производств в России, оправданной оказывается стратегия на создание внутрироссийских производственных цепочек. Занятие российским бизнесом многочисленных ниш после ухода из России западных компаний создает дополнительный импульс для внутренне ориентированного развития. Первоначальный шок резкого сокращения многих направлений экспорта и импорта приводит в дальнейшем к такой трансформации отраслевой и региональной структуры внешней торговли, которая обслуживает не столько интересы западных экономик, сколько интересы внутреннего экономического развития России. Все это создает макроструктурные предпосылки для ускорения экономического роста в стране.

Изменения в условиях внешней торговли, потеря многих возможностей зарабатывать в сфере обращения все больше переориентируют российский бизнес на внутренний рынок. Соответствующим образом меняются приоритеты и содержание внутренней экономической политики. Текущая экономическая политика, которая все больше ассоциируется с деятельностью президента страны, в первую очередь сконцентрирована на создании макроэкономических и структурных предпосылок экономического роста. Это не только и не столько привычный уже целевой таргет по инфляции, но ориентация на опережающий рост доходов и стимулирование инвестиций. Соответствующим образом должна корректироваться налогово-бюджетная и денежно-кредитная политика.