«Йеллоустон» - непрочитанный сериал
Четыре сезона американского телесериала «Йеллоустон» с «телохранителем» Кевином Костнером так понравились зрителям по обе стороны океана – и в России в том числе, - что компания Paramount+ решила запустить приквел, «1883», и премьера состоится буквально завтра. Ну да: драма и вестерн в одном флаконе – это увлекательно, почему бы не продлить удовольствие, но не оставляет ощущение, что уже показанное ещё не рассмотрено как следует, не прочитано до конца.
Дело в том, что «Йеллоустон» - весьма неполиткорректный сериал, если не сказать вызывающий, и то, что это прошло мимо внимания критиков и общественности, довольно странно. Пройдёмся по эпизодам.
Повествование ведётся вокруг семьи Даттонов, которые владеют огромным ранчо в штате Монтана, рядом с нацпарком «Йеллоустон», и всеми силами стремятся сохранить свои владения от посягательств, с одной стороны, индейцев из близлежащей резервации, которые вознамерились вернуть принадлежавшие им по «исконному» праву, а с другой – от хищников, намеренных ради наживы отнять земли ранчо, чтобы построить здесь город, уничтожив, таким образом девственную природу. То есть конфликт вокруг ценностей.
При этом белые владельцы и работники ранчо защищают ценности весьма брутальными способами, не раздумывая убивая посягающих и казня предателей (и даже ещё только заподозренных в возможном предательстве), укрывают от правосудия своих, уничтожают улики, а дочь главы семейства Джона Даттона вовсю интригует в среде урбанистов-конкурентов по принципу «с волками жить – по-волчьи выть». При этом работников ранчо клеймят в буквальном смысле слова, калёным железом, как скот, и они расценивают это как знак защиты, как приобщение к общности. На дворе 21 век, все эти люди – положительные, в общем, герои. Н-да.
Проблема Джона Даттона в том, помимо прочего, что у него неважно с наследниками. Старшего сына Ли убивают в стычке с индейцами (а младший при этом убивает убийцу брата, являющегося, одновременно, братом его жены индианки – такой замес, с позволения сказать), второй сын, Джейми, то ли принципиальный девственник, то ли женоненавистник, дочь Бет бесплодна, остаётся третий, Кейси, - экс-морской котик, женатый на индианке. У них есть отпрыск, симпатичный метис Тейт, дед относится к нему по-доброму, но печалится, что у него нет выбора: единственный внук – это мало.
Да и с оставшимися в живых сыновьями тоже выбор оказывается так себе: Джейми, которого отец выучил в Гарварде на юриста, хорош, конечно, как профессионал, но склонен к компромиссам по поводу будущего ранчо, то есть не разделяет ценностей, Кейси разделяет, но борется за ранчо только из сыновьего долга, на самом деле мечтая об уединённой жизни с любимой женой вдали от всех этих треволнений, точнее – в индейской резервации, являя пример эскейпизма в квадрате. В добавок выясняется, что Джейми - приёмный сын, а его биологический отец – насильник и убийца, укокошивший собственную жену, когда сыну было 3 месяца от роду и определивший, таким образом, судьбу Джейми.
Дочь… Да, дочь Джон Даттон любит и ценит («она несёт в себе зло», мимоходом как-то отмечает он, и это тоже выглядит как одобрение), но она бесплодна, к несчастью. А бесплодна потому, узнаёт зритель по ходу четвёртого сезона, что забеременела, 16-летней, от первой своей любви Рипа (ныне безжалостного и беззаветно преданного Даттону-старшему помощника по ранчо), а брат Джейми увёз её на аборт в индейскую клинику, где такие операции по закону сопровождаются стерилизацией. По какому закону – не уточняется, но если по закону штата, а не резервационному, то вот вам пример зловещего угнетения коренного народа. Хотя можно посмотреть и по-другому, что тут стремление стимулировать деторождение, то есть прирост популяции коренного народа: забеременела – рожай, а то навсегда лишишься такой возможности; сурово, но справедливо.
Естественно, что Бет ненавидит своего братца всеми фибрами души и оказывается права в том, что ему никто не нужен, кроме себя самого, но тут, объективно, возникает мотив о пригретой на груди змее: Джейми-то, в итоге, предаёт дело Даттонов. Более того, отыскав своего биологического отца и убедившись, что тот умудрился организовать банду киллеров для уничтожения семейства, Джейми сначала пытается арестовать отца, но после прочувственной речи последнего о настоящих семейных ценностях бросается ему в объятья, и оба плачут, испытывая, должно быть, катарсис.
И вот этот папаша, убийца по жизни, тоже вызывает симпатию: у играющего его Уилла Паттона такие добрые и мудрые глаза, такая правильная седая щетина… Блин, они все там – за исключением пары-другой белых негодяев или слабаков, противников Джона Даттона, хорошие люди!
И есть один сугубо отрицательный, пусть и проходной, персонаж, и это – внимание! – чернокожая женщина! Юрист, которую Бет выводит из игры с помощью анонимного обвинения в прессе в неподобающем отношении к подчиненным (такая гримаса в сторону Харви Вайнштейна, который изначально был сопродюсером проекта). Вот как такое возможно в современных США, где за отказ от поблажек чёрным студентам запросто увольняют университетских профессоров, где господствует либеральная общественность, культура cancel, BLM? А как стал возможным пафосный финал седьмого эпизода 4-го сезона, где Джон Даттон, названный губернатором штата своим преемником (привет критикам Путина), гордо заявляет, что он противник прогресса и срывает аплодисменты?
А вот так. Финал последнего сезона «Йеллоустона» стал самым просматриваемым эпизодом года на всем кабельном телевидении в США и самым популярным за всю историю канала Paramount Network и вообще самым популярным эпизодом сериала на кабельном ТВ за последние 6 лет.
Я начал заметки с того, что считаю «Йеллоустон» не до конца прочитанным, понятым сериалом, но это не относится к тем, кто обеспечил такие его рейтинги, они прочитали то, что им нужно. И это – даже с поправкой на кабельность – почему-то слегка тревожит: Йеллоустон – тот, где дремлет супервулкан, - рядом.
Юрий Алаев.
