«Троянские кони» в цифровизации России
Редакция газеты «Завтра» опубликовала выдержки из выступления главы группы компаний "Инфовотч", председателя правления Ассоциации разработчиков программных продуктов "Отечественный софт" Натальи Касперской на «круглом столе» в Комиссии Совета Федерации по информационной политике и взаимодействию со СМИ на тему "Доктрина многополярного мира против глобализма и трансгуманизма: задачи информационной политики". Смысл и пафос: цифровой суверенитет России – это облако в штанах, на самом деле мы критически зависим от зарубежного «железа» и софта, а там масса «троянских коней», способных просто отключить цифровые системы в России.
На протяжении десятилетий мы подвергались цифровой колонизации и сами энергично способствовали этому процессу: заместили импортом основные системы функционирования и управления государством, а также многие технические системы, в том числе в повседневном быту. И в этом зале мы видим перед собой экраны "Фуджицу", кругом иностранные камеры, у всех в кармане лежат смартфоны явно не отечественного производства и так далее. То есть из цифровой зависимости мы пока не вышли. Не будем строить иллюзий, нам ещё идти и идти.
Я напомню, что программа импортозамещения началась в 2015 году, с введением первых санкций после Крыма, но в сфере информационных технологий она шла по принципу "шаг вперёд, потоптались на месте, сделали шаг назад". И если какое-то импортозамещение хотя бы формально шло в государственных органах и немного в государственных компаниях, то в коммерческом секторе вообще считали, что надо продолжать брать так называемые лучшие мировые практики и тем самым усиливать своё технологическое преимущество.
Но, как видим, такое технологическое преимущество напоминает троянского коня: в каждой технологии заложена возможность для производителя этой технологией управлять, а значит, иметь к ней удалённый доступ, снимать все данные и выключать её в тот момент, когда производителю захочется.
Про эту технологическую зависимость мы постоянно говорили, я лично сделала множество презентаций на эту тему, но до поры до времени как-то все отмахивались, и основный аргумент был: ну, они же тут надолго, они же не уйдут, как вы это себе представляете… какой-нибудь "Майкрософт"… вы что?
И когда вдруг они в 2022 году ушли, это был колоссальный шок, особенно для компаний с облачными технологиями. Эти технологии предполагают, что серверы сконцентрированы где-то, как правило, за пределами Российской Федерации, и вся инфраструктура проходит через эти серверы. Клиент получает только доступ к облаку. Отключить его — вопрос одной минуты.
Надо заметить, что в технологической сфере реклама также действует очень агрессивно, и облака долго всем навязывали: мол, облако — это модно, эффективно, экономически оправданно, поэтому закупайте облака, это хорошо. А про безопасность никто не говорил, это неудобная тематика.
Я знаю несколько компаний, которые вложили большие денежные средства, чтобы построить у себя на облаке некую технологию управления. И когда облака отключили, компании оказались в ситуации, когда средства потрачены, доступа нет, все данные остались у производителя, который даже деньги компенсировать не хочет. И несмотря на это многие компании по-прежнему продолжают использовать импортное.
С одной стороны, это объяснимо, потому что импортозаместить все системы быстро очень сложно, нужно же обеспечить непрерывность производства. И в этом смысле я не наблюдаю у нас системного подхода. У нас какой сейчас подход: сделали центры компетенций по импортозамещению, разделили их на две группы. Первая группа — это индустриальные центры компетенций по импортозамещению, по каждой отрасли промышленности: энергетика, машиностроение, фармацевтика и так далее — пятьдесят с лишним штук, они объединены в 13 кластеров. Вторая группа — это центры по базовым системам, которые нельзя отнести к конкретной индустрии: операционные системы, системы управления, информационной безопасности и так далее.
А затем каждый центр по импортозамещению развивает свою инициативу самостоятельно, между собой они практически не общаются. И это надо менять в первую очередь, ведь многие цифровые технологии могут использоваться в разных областях, нужно это понять и выработать некий консолидированный запрос. Сделать это относительно легко.
Гораздо сложнее с платформенными вещами, такими как операционные системы, процессоры, а также чипы, которые в каждом устройстве, в каждой карточке, и до сих пор они иностранного производства. А платформы для искусственного интеллекта? Они основаны на данных, собранных, как правило, какими-то иностранными компаниями. Что они туда заложили? Например, какое распознавание объекта "свой — чужой"? Они, скорее всего, заложили своё. Как мы это можем проверить? Никак. Потому что этих данных слишком много, они слишком большие, они так и называются "большие данные", потому что они необозримы взглядом, не проверяемы. И на этих иностранных данных работают иностранные платформы.
Но и наши системы искусственного интеллекта тоже зиждутся на иностранных платформах.
Формально платформы вроде отечественные: какой-нибудь "Кандински" от Сбера, а на ваш запрос он выдаёт абсолютно русофобские картинки или русофобские тексты. И не потому, что Сбер хотел сделать плохо, а потому, что они просто взяли иностранную систему и у себя её развернули, чуть-чуть сверху наведя марафет.
С платформенными вещами главная проблема в том, что они экономически практически не отбиваются. Те же самые платформы искусственного интеллекта распространяются по модели "оупен-сорс". Я думаю, что такая модель — важная часть цифровой колонизации, потому что это очень удобно: взял как бы бесплатно, и какое-то как бы сообщество для тебя всё бесплатно делает. Это настолько привлекательно, настолько здорово — сообщество, там какие-то добрые программисты со светлыми лицами пишут тебе платформы!
Но когда ты "поковыряешь" сообщества, то выясняется, что вот это контролируется IBM, а вот это держит компания "Интел", а то — "Оракл", а вот это — "Майкрософт". Они все состоят при транснациональных корпорациях американского происхождения. И заметим, что русских в эти сообщества не пускают, то есть ты можешь, что называется, коммитить код, но при этом тебя в верхнюю категорию тех, кто решает, не пустят.
Самый наш продвинутый в разработке — "Постгрэс", у нас там, по-моему, два человека присутствуют во втором круге допущенных лиц. Это максимум. Из 148 миллионов населения аж целых двух человек допустили к одному из "оупен-сорс" сообществ.
При этом хочу заметить, что до начала СВО у Минцифры была идея вообще пересадить всё на "оупен-сорс", и мы с мужем Игорем Ашмановым лично боролись, чтобы этого не допустить, потому что риски очевидны. Преподносилось это как? Что мы тем самым сэкономим ресурсы. А что нам надо делать, чтобы сделать этот код лучше? Нам надо больше коммитить. Больше коммитить — это значит больше писать этого кода, чтобы его больше использовал весь мир, то есть, условно, обогревать мировое пространство. А у нас всех программистов меньше, чем в одной компании в Индии, и вот мы будем обогревать мировое пространство при помощи создания "оупен-сорс"? От идеи основывать на "оупен-сорс" государственное устройство, к счастью, отказались, тем не менее многие госсистемы на нём построены, и мы до сих пор от него зависим.
Думаю, что в плане платформ должно быть принято системное решение о финансировании за государственный счёт. На энтузиазме, конечно, здорово писать какую-нибудь систему искусственного интеллекта типа "Тензорфлоу" (аналог гугловской), но я сомневаюсь, что найдётся столько энтузиастов и у них столько денег, чтобы кормить столько программистов, потому что системы очень большие. Без государственного финансирования не обойтись, но государство здесь не имеет никакой политики: этот вопрос замалчивается, обходится, он такой неудобный, неприятный, и поэтому его не поднимают.
Ещё одна очень важная тема — кадры. Чтобы создавать информационные технологии, нужны люди: инженеры, программисты, системные архитекторы и так далее. До сих пор мы выпускаем наибольшее количество инженеров, по данным ОЭСР (Организации экономического сотрудничества и развития. — Ред.), — до 400 тысяч инженеров в год. Мы готовим хорошие, высокотехнологические кадры. Их стране могло бы хватить, если бы значительная часть не отправлялась за рубеж. Мы продолжаем обогревать пространство своими кадрами. До начала 2010-х годов на всех ведущих кафедрах в наших крупнейших вузах сидели представители иностранных компаний, которые прямо предлагали работу студентам с тем, чтобы они сразу по окончании вуза отправились работать на иностранных работодателей. Например, мой сын окончил факультет вычислительной математики и кибернетики, и с его курса уехали почти все, остались 10 процентов. Он оканчивал как раз в 2012 году.
Потом эту практику прекратили, но желание ехать куда-то туда, на сияющий Запад, у многих наших граждан, к сожалению, осталось, хотя сейчас стали уезжать и в Китай, который много делает для того, чтобы высасывать наши мозги, поскольку китайцы понимают, что здесь готовят хорошие кадры. И с этим тоже нужно бороться, причём не увеличением бюджетных мест, мол, давайте ещё больше учить (учить, конечно, хорошо, но у нас просто физически людей в стране не так много), а удержанием кадров.
Вот недавно отменили льготную ипотеку для айтишников, а ведь это была привязка людей к месту. И нужно либо вводить ведомственную ипотеку, либо давать, как в Советском Союзе, бесплатное жильё: приходишь на предприятие — получаешь жильё и живёшь в нем, пока работаешь на предприятии. А по отработке скольких-то лет оно становится твоим.
И конечно, поднимать заработную плату, которая у нас в государственных учреждениях и на оборонных предприятиях сильно отстаёт от рынка. И если инженер должен физически на заводе находиться, то для айтишников рынок безграничен. Они сидят сегодня в Москве или где-то ещё и могут программировать для любой мировой компании. Сейчас им стало труднее получать заработную плату, но они получают её в биткоинах или как-то ещё. Поэтому регулярный пересмотр зарплат в оборонном секторе и вообще в тех секторах, которые нужны нашей стране в военном противостоянии, должен быть частью государственной политики.
