Путин навсегда
24.08.2018 Политика

Почему пенсионная реформа объявлена именно в 2018 году

Фото
cagle.com

Директор Центра исследований постиндустриального общества Владислав Иноземцев подсчитал ожидаемые приобретения бюджета России в результате повышения пенсионного возраста, текущие возможности казны и пришел к выводу, что можно справиться и без радикальных новаций. Что же тогда побудило власти объявить реформу именно сейчас? Ответ экономиста сугубо политический: для того, чтобы безболезненно продлить существование Путина на вершине власти после 2024 года. 

 «Реформа» пенсионной системы, безусловно, стала в России главным экономическим событием года. Эксперты подробно обсудили многие ее аспекты – от реальных возможностей большинства граждан дожить до нового пенсионного возраста и масштаба нарушения властью «общественного договора» до раз­меров бюджетной экономии и снижения уровня жизни россиян старшего возраста. Оппозиционные политики отметили, что «реформа» – даже не будучи завершенной – серьезно ударила по прес­тижу власти и вынудила ее пойти на некоторые символические уступки, пусть и не способные радика­льно изменить суть перемен. При этом практически без внимания остался главный вопрос: зачем и почему Кремль неожиданно решился на столь непопулярную и даже политически опасную меру?

Оценим самым поверхностным образом формальную «цену» пенсионного вопроса. В 2018 году полученные от работодателей страховые сборы должны составить около 5 трлн рублей. Эта сумма обеспечит 62% всех произведенных Пенсионным фондом расходов, не связанных с формированием средств для финансирования накопительной пенсии. Деф­ицит предполагается компенсировать на 3,35 трлн за счет денег федерального бюджета и на 3,3 млрд – за счет средств региональных бюджетов. Казалось бы, это гигантская сумма, а казна не резиновая. В условиях санкций, дешевой нефти и не­которых других проблем она не может дол­го справляться с такой нагрузкой – тем более что, как нам рассказывают, население страны живет все дольше, а пенсионеров в расчете на одного работающего становится все больше. Однако именно данный момент, на первый взгляд очевидный, и нуждается в верификации.

Формально все так: в России сейчас на 72,6 млн занятых в экономике приходится 36,3 млн пенсионеров по старости. Между тем число пенсионеров с 2010 года (а имен­но на этот период пришелся самый «бешеный», если верить статистике, рост продолжительности жизни – на 3,7 года) увеличилось на 4,4 млн, или на 13,5%. При этом транс­ферт в ПФР из бюджетов всех уровней вырос на 705 млрд рублей в год. Период с 2018-го по, например, 2028 год вряд ли станет существенно иным по своим последствиям: да, сейчас число работающих сокращается из-за низкой рождаемости 1990-х, но потом оно неизбежно начнет расти, повторяя контуры демографического бума 2000-х (среднегодовое число рождений в 2000-е годы было на 18% вы­ше, чем в среднем в 1990-е, а в 2013-2015 гг. – на 48%). Если за следующие восемь лет бюджетный трансферт вырастет даже вдвое сильнее, чем за предшествующие, его общий прирост составит 1,4 трлн, что означает: ка­ждый год правительство будет направлять на эти цели на 170-200 млрд рублей больше, чем в предыдущий (и при этом обоснованно надеяться на перелом тенденции начиная с 2024-2026 гг.).

Но так ли критична эта сумма? В текущем году «дополнительные» доходы федерального бюджета только от нефтегазового комплекса составят до 2,74 трлн рублей, что обеспечило бы решение пенсионного вопроса на десятилетие. Помощник президента с легкостью предлагает ежегодно изымать только у металлургов более 500 млрд рублей, а уже утвержденное повышение налога на добавленную стоимость со следующего года будет приносить в казну 600 млрд рублей «сверхдоходов». Помимо этого можно вспомнить предложение Путина выделить в ближайшие шесть лет 11 трлн рублей на одно лишь до­рожное строительство. Иначе говоря, никакой финансовой катастрофы не просматривается. Не стоило бы потерпеть и ничего не менять – ведь политические последствия могут быть весьма серьезными?

Этот небольшой финансовый экскурс наводит на мысль о том, что в рассу­ждениях членов правительства и идеологов пенсионной «реформы» опус­кается некий серьезный момент, который стал достаточно важным именно в период между серединой прошлого года, когда президент Путин категорически отвергал саму возможность повышения срока выхода граждан на пенсию, и серединой июня, когда она стала считаться естественной. Такой момент, на мой взгляд, связан с жизненными и политическими планами главы государства.

Большинство политологов – даже тех, кто восхищается приверженностью Путина духу и букве российских законов, – обоснованно сомневаются, что «национальный лидер» готов уйти в 2024 году. Однако до поры до времени вопрос о преемнике рассматривался достаточно серьезно.

Между тем за последние полгода-год в стране и мире произошло много знаковых событий. Стало понятно, что проблемы Крыма, Сирии, Донбасса, «Новичка» и вмешательства в политические процессы в западных странах сами собой не «рассосутся». Постепенно сформировалось понимание, что Запад готовится дать зеленый свет вступлению в НАТО Грузии и Украины. Стало весьма неспокойно даже в более чем лояльной Беларуси. И, что самое важное, с треском провалился «технократический» транзит власти в бессловесной, казалось бы, Армении. И вот начались разговоры об усилении в России роли Госсовета, о том, что «главнокомандующего в воюющей стране не меняют», ну и так да­лее.

Любые расчеты, даже ориентированные на пессимистические сценарии, показывают: для того, чтобы покрывать рост трансфертов в ПФР до 2023 года, потребуется не более 1,5 трлн рублей. Найти эти деньги в современной Рос­сии не представляет большого труда. Даже если пойти на увеличение государственного долга, его прирост в таком случае не превысит 1,4% ВВП. Да, разумеется, во второй половине 2020-х или в 2030-х годах нынешний пенсионный возраст будет восприниматься как фантастический анахронизм – но позиция Путина, не нарушившего свое базовое социальное обязательство, окажется намного выигрышнее позиции любого преемника, которому придется как-то решать перезревшую проблему. Замечу: создавать для своих преемников сложности – это традиционный российский «политический спорт», а вот вызывать огонь на себя ради их спокойной жизни – нечто поистине невиданное. Это, на мой взгляд, означает только одно: «реформа» проведена именно сейчас исключительно для того, чтобы облегчить жизнь единственного человека, которого ценит Путин, – его самого.

Если исходить именно из этого, то все встает на свои места. Прежде всего понятно, что президент намерен провести реформу так, чтобы к 2024 году она стала неким фоном, который не имеет серьезного влияния на общественную жизнь, – ведь будучи раз запущенным, повышение пенсионного воз­раста разрушит солидарность в среде пожилых россиян, разделив их на тех, кто уже отработал дополнительные годы, и тех, кому это только предстоит. К концу нынешнего путинского срока Кремлю менее всего нужны общест­венные возмущения. Только в этом случае аргумент о том, что новые нормы нужно ввести, «пока поддержка Путина еще высока», выглядит рацио­нальным. Кроме того, в Кремле осознали, что Россия вошла в такой клинч с Западом, что санкции – это навсегда, и нужно не столько изыскивать доходы для дополнительных трансфертов на нужды ПФР, сколько радикально «рубить косты» – причем именно по тем направлениям, на которых власть (в отличие от программ вооружений или дорожного строительства) не может ничего украсть. Это очень плохой знак: он предполагает, что никакой «разрядки» не ожидается (в то время как любой преемник в нынешней ситуации наверняка попытался бы «начать с чи­стого листа» и смог бы выторговать некие послабления), а российские пенсионеры по сути расплатятся за усиление градуса агрессивности во внешней политике страны. И, наконец, судя по всему, власть, которая будет в ближай­шее время делать все возможное для того, чтобы не дать народу высказаться по вопросу повы­шения пенсионного возраста (разговоры про предстоящий ре­ферендум сегодня ведутся исключительно для «отвода глаз»), будет все больше ориентироваться на то, чтобы не допускать и общенародного голосования по кандидатуре президента, т.к. при сохранении избранного курса через шесть лет подобная попытка окажется слишком опас­ной (в случае назначения «преемника» никто не сможет гарантировать результат, а при попытке Путина избраться на пятый/шестой срок может последовать непредсказуемая реакция общества). Иначе говоря, вариант с образованием по итогам думских выборов 2021 года Госсовета с расширенными полномочиями или каких-то иных органов власти, которые затем сами изберут своего (и государства) руководителя, представляется теперь наиболее вероятным.

Подводя итог: решение о повыше­нии пенсионного возраста, о котором правительству было поручено объявить 16 июня, не было, на мой взгляд, элементом «программы Путина» на момент объявления им о выдвижении своей кандидатуры на очередной пре­зидентский срок (в это время сторонником данной меры выступал только Кудрин, который в итоге так и не получил ни одного из ключевых постов в новом правительстве). Решение пойти на такой шаг было принято позже, когда все сомнения в том, что в 2024 году в России может произойти смена вла­сти, исчезли. Мы вряд ли когда-нибудь узнаем, что стало триггером – массированная кампания по «противодействию России», запущенная в марте после отравления в Великобритании Скрипалей; введение 6 апреля США первых жестких санкций против крупных российских компаний, Русала и Реновы; провал транзита власти в Армении во второй половине апреля; или, например, по сути прямое обвинение России в военном преступлении против лайнера MH-17. Однако сопоставление экономики и политики повышения пенсионного возраста в России прямо указыва­ет на то, что исключительно финансовые соображения не могли и не стали окончательной причиной этого решения.

Источник.

Авторизуйтесь, чтобы оставлять комментарии