На что рассчитывает Путин в переговорах с Трампом
Телефонный разговор Владимира Путина и Дональда Трампа состоялся спустя три недели после инаугурации нового американского президента. Обе стороны деликатно умалчивают, по чьей инициативе был организован этот звонок, но уже сам факт, что он был и продлился почти полтора часа, выглядит большим успехом российского лидера. По сути, долгожданные переговоры между Москвой и Вашингтоном о судьбе Украины оказались запущены именно в том формате, который Путин считает наиболее комфортным. Ситуацию анализируют политаналитик Татьяна Становая и экс-дипломат публицист Александр Баунов.
Мало того, российский президент начинает диалог в ситуации, когда переговоры с Трампом кажутся ему желательными, но совершенно необязательными для достижения Россией своих целей в войне. Для Путина происходящее — это окно возможностей, которое, конечно, хотелось бы использовать по максимуму, но практически любой результат все равно окажется для Москвы позитивным.
Трамп совершенно не обязательно примет все многочисленные требования Кремля и согласится на полномасштабную «сделку». Но России пойдет на пользу и меньшее. Например, расшатывание единства Запада, принуждение Украины к признанию «реальности», сокращение западной поддержки для Киева и мало ли что еще.
Уже сам настрой и подход Трампа и его команды к этим переговорам играет на руку Путину. Вчера глава Пентагона Пит Хегсет впервые на столь высоком уровне признал то, о чем раньше говорили только за закрытыми дверями: для Украины нереально вернуться к границам 2014 года и получить вступление в НАТО. Одно это задает новые рамки внутри западной дискуссии, где теперь воцарилось уныние.
Тем не менее если говорить о возможности полномасштабной «сделки», то пока расхождения в позициях США и России слишком велики. Ключевой целью Путина по-прежнему остается «дружественная Украина». Это не про дележ территорий и не про обеспечение безопасности контактной линии, а про гарантии незападного вектора развития всей Украины.
Добиться этого гипотетически можно, только если убедить Запад в необходимости «уйти» из Украины во всех смыслах. То есть не только дать Кремлю «железобетонные гарантии» того, что Украина не вступит в НАТО, но и аннулировать уже подписанные двусторонние соглашения о безопасности с западными странами. Не говоря уже о смене власти в Киеве, переписывании украинской конституции и много чем еще.
Также России нужны гарантии, что в Украине не будет полноценной армии, западного оружия и баз. Трамп с его позицией «недра в обмен на нашу помощь» и «европейские миротворцы на контактной линии» никак в эту схему не вписывается. Причем это не только вопрос того, что Трамп хочет, но и того, что он реально может, — полноценная сделка, устраивающая Россию, потребует активного участия и других западных стран, и самой Украины.
При этом всерьез сокращать свои запросы Москва явно не готова, потому что Путин, судя по его собственным многочисленным заявлениям, убежден, что Россия может добиться своего и без американцев. Российский лидер не скрывает своей уверенности в том, что Москве достаточно просто дождаться, когда Украина развалится сама, а русская армия продвинется настолько, чтобы лишить остатки ВСУ желания сопротивляться.
Попытки Трампа заставить европейцев самостоятельно заниматься своей безопасностью, а Украину — начать переговоры с Россией только помогают Москве самой продвигаться к своим целям в этой войне. Поэтому для Путина переговоры с Трампом — это лишь второстепенный вопрос, который остается в тени по-настоящему экзистенциальной для него цели — получения «дружественной Украины».
Задача-минимум для Кремля сегодня — удерживать американцев в конструктивной позиции по отношению к России. И одно это уже способствует достижению путинских целей в Украине. Поэтому российский лидер готов платить за сохранение такой атмосферы определенную цену: обменивать заложников (пускай равноценность последнего обмена вызывает вопросы), освобождать украинских военнопленных, а в будущем, возможно, даже приостановить боевые действия или отправить кого-то не самого высокопоставленного к Владимиру Зеленскому, которого Путин не признает легитимным президентом.
Это будет долгий торг, где Москва готова к любому исходу — от ограниченных договоренностей до полного прекращения диалога и даже эскалации. Конечно, российское руководство постарается избежать последнего варианта, но опять-таки — не любой ценой.
Теперь, после первого полноценного разговора по телефону, начинается сложная подготовка встречи двух президентов. Идея Трампа встретиться в Саудовской Аравии была прохладно воспринята Россией. США пошли на уступку, отодвинув от прямых контактов с Москвой спецпредставителя по Украине Кита Келлога, — есть основания полагать, что Трамп и сам в последние недели охладел к его подходу и склоняется в сторону большего прагматизма.
Пока неясно, кто войдет в переговорную делегацию со стороны России, но, скорее всего, это не будут декоративные фигуры типа Владимира Мединского. Его Путин вполне может задействовать на переговорах с Киевом, если понадобится.
Также важно не преувеличивать влияние таких фигур, как Кирилл Дмитриев, Роман Абрамович или Александр Волошин. Их часто упоминают как неформальных посредников в установлении нынешних контактов, и каждый из них действительно может играть определенную роль в коммуникациях. Но все по-настоящему важное проходит только через Путина или с его подачи.
Конечно, многое в начинающихся переговорах будут определять и внешние, быстро меняющиеся обстоятельства. Прежде всего это положение дел на фронте и в украинской внутренней политике. У России силен соблазн попробовать просто дождаться большей военно-политической уязвимости Украины, поднажать и радикально улучшить свои переговорные позиции. Тем более что прямо сейчас переговоры с Вашингтоном все равно не принесут Москве желаемого результата. А, значит, пока для России достаточно удерживать Трампа в позитивном настрое, что Путин хорошо умеет делать.
Слова имеют вес
С тем, что разговор Трампа и Путина добавил козырей последнему согласен и экс-дипломат публицист Александр Баунов, обративший внимание в своей колонке на FB на политико-лингвистические нюансы комментариев Дональда Трампа по итогам общения с президентом РФ.
Все четверть века у власти Путин предлагал США победить какого-нибудь общего врага — исламских террористов, сомалийских пиратов, COVID и даже глобальное потепление. Такая общая победа сблизила бы Москву и Вашингтон поверх политических и идеологических барьеров, поверх разницы между сменяемой и несменяемой властью, как Сталина и Рузвельта, поделивших мир.
Парадоксальным образом Путину это удаётся, когда таким общим врагом Запада стал он сам и, казалось бы, должен быть предельно далёк от этой цели. Однако в отчёте Трампа о разговоре с Путиным война выглядит именно таким общим врагом, вроде COVID или исламского терроризма, которого надо совместно победить. Правда, для этого сама американская политика должна была начать стремительно меняться. В этом отношении оправдался тезис Путина, похожий на тезис Франко времён выхода из международной изоляции: мы несгибаемо останемся стоять там, где были, а они прогнутся под нас.
Тактика — «применить силу, а потом стать необходимым для урегулирования последствий». Но никогда этот приём не применялся так грубо, так откровенно, под прикрытием собственного ядерного оружия, и не был принят с такой готовностью.
Когда-то мне регулярно приходилось писать, что с точки зрения мировой и европейской безопасности следовало давно втянуть в общий западный коллектив Россию вместе или даже раньше, чем части Центральной и Восточной Европы, — и тогда Европа была бы безопаснее. Примерно это сейчас и проделывает Трамп, когда звонит Путину раньше, чем Зеленскому. Но проделывает слишком поздно. Россия изменилась — и, похоже, необратимо на ближайшее историческое время. Сближение США с такой Россией вряд ли принесёт безопасность Европе и миру, хотя может принести отрезвление.
Но и сама Америка, как сказано выше, меняется. Нынешний Вашингтон сближается с Москвой не ради Европы, а ради себя — и даже немного назло Европе.
Опытным путём коалиция украинских союзников пришла к выводу, что военное поражение России потребует жертв, на которые западные общества не готовы, а Украина больше не может нести бремя войны в одиночку. Переговоры об остановке войны предполагают присутствие за общим столом и агрессора, если агрессор не побеждён, и даже уважительный с ним разговор, а не крик и ультиматумы. В этом отношении Трамп всё делает стандартно.
Другое дело, что делает это человек, от которого мы слышим почти непрерывный поток окриков и ультиматумов в самых разных направлениях. На этом фоне подчеркнуто доброжелательный, даже льстивый тон отчёта о разговоре с Путиным выделяется достаточно контрастно.
В свой первый срок Трамп оглядывался на американскую традицию в целом строгого, сдержанного разговора с несменяемыми лидерами, в первую очередь российскими. Теперь, когда Трамп объявил открытую войну американской государственной машине, он разговаривает без оглядки на эту традицию.
Любой лингвистический и sentimental анализ покажет, что Трамп старается понравиться Путину, как Путин до этого ему, начиная со слов lengthy and highly productive — «долгий и в высшей степени плодотворный» разговор.
Дальше буквально идёт подробное перечисление точек соприкосновения.
«Мы обсуждали Украину». Упоминание на первом месте означает, что она для Трампа приоритет в отношениях с Россией.
«Ближний Восток» через запятую после Украины — очень хорошее для Путина развитие разговора. Это значит, что американский президент видит в нём не только агрессора, которого надо остановить, пусть ценой уступок со стороны жертвы, но и глобального игрока, с участием которого можно решать остальные проклятые вопросы. Не исключено, что тему Ближнего Востока ввёл в разговор сам Путин, чтобы закрепить этот статус.
«Энергетику». Эта фраза может означать, что Трамп пугал Путина понижением цен на нефть. Но за ней может стоять и общая приверженность традиционной энергетике и скептицизм по отношению к ускоренному энергетическому переходу, который не в интересах нефтяных и газовых стран.
«Искусственный интеллект» — скорее, тема Трампа, но и Путин мог добавить туда свою любимую тему искажений, которые вносят в ИИ либеральные силы.
The power of the Dollar, «силу» или даже «власть доллара», — это, видимо, разговор Путина о том, как санкции против России и арест её активов подрывают доллар как международную валюту. С частью этих аргументов Трамп был склонен соглашаться.
We both reflected on the Great History of our Nations, and the fact that we fought so successfully together in World War II. «Великая История наших Народов» с большой буквы вместе с упоминанием Второй мировой войны и общих потерь — это не просто чистая, беспримесная сладость для ушей российского лидера, это ещё и общая платформа великого прошлого и «арка великих наций» — субъектов истории, где менее великие — её объекты. Здесь Путин, несомненно, говорил о реабилитации нацизма и пересмотре истории в Украине, Восточной Европе, а может быть, и вообще Европе (в последнее время география обвинений расширилась). Трамп тоже обеспокоен пересмотром великой американской истории разными университетскими критиками.
We agreed to work together, very closely, including visiting each other’s Nations.
Обещание обменяться визитами — даже не встреча на нейтральной территории — это успех Путина. Визит американского президента любой диктатурой воспринимается как высшая форма международной легитимации, практически магический ритуал снятия дипломатического проклятия. Теперь будет бешеная работа, чтобы совместить тезис о великой истории и войне с тезисом о визите и получить визит на парад Победы, а к нему можно приурочить и остановку огня (то есть опять же победу). Тогда американский президент, как минимум для внутреннего пользования, присутствовал бы на российском параде победы — над Украиной, нацизмом в прошлом и, так сказать, в настоящем.
And we will begin by calling President Zelenskyy, of Ukraine, to inform him of the conversation, something which I will be doing right now.
Очень тяжёлая фраза для Украины. В языке Трампа возникает некое коллективное «мы» с Путиным — в отношении Украины. Причём фраза показывает, что это именно «мы с Путиным», а не «мы, божию милостью самодержец», потому что дальше идёт «я». «И начнём мы (с Путиным) с того, что позвоним президенту Зеленскому, чтобы проинформировать его о [нашем] разговоре, и именно этим я прямо сейчас и займусь». Фраза, кстати, предполагает, что Трамп ждёт звонка Путина Зеленскому тоже.
Дальше Трамп анонсирует переговорную команду в составе госсекретаря Марко Рубио, директора ЦРУ Джона Рэтклиффа, советника по национальной безопасности Майкла Уолца и спецпосланника Стива Уиткоффа. В ней удивительным образом нет спецпосланника по Украине Кита Келлога. Келлог, ветеран войн в Индокитае, ближе к классическим республиканцам и сравнительно жёстко настроен в отношении Москвы — возможно, ему отведена роль «хорошего полицейского» по отношению к Украине.
Комбинация фраз «миллионы людей погибли на войне, которая не случилась бы, если бы я был президентом» и «хочу поблагодарить Путина за время и усилия, которые он уделил этому разговору» (I want to thank President Putin for his time and effort with respect to this call) символически переносит ответственность с Путина на Байдена.
Отчёт Трампа заканчивается уверенностью в скором — именно скором — успехе переговоров, чей фундамент ясен. Россия — «сторона конфликта» и равноправный участник его урегулирования. Роль Путина в начале войны выводится за скобки, и ему выдаётся новая роль миротворца, совместно с Трампом.
Быстрое, независимо от условий, завершение конфликта будет тем самым успехом, к которому стремится Трамп. О том, что из этого успеха полностью исключено глобальное антизападное восстание, которое якобы ведёт Путин, я уже писал.
