Администраторы против ревизионистов. Как российская элита хочет жить дальше

Чем дольше длится период неопределенности — ни победы, ни поражения, — тем громче будет звучать голос «ревизионистов». Дестабилизация, ухудшение ситуации на фронте, эскалация или общая деградация положения России расширяют пространство для них и затрудняют положение «администраторов», пишет на Carnegie Endowment политаналитик Татьяна Становая и разъясняет, кто такие «ревизионисты» и кто – «администраторы». Но оставляет открытым вопрос, чья победа будет для России лучшим выходом.

Вопреки ожиданиям, агрессия против Украины так и не привела к расколу в российском руководстве, появлению внутренней оппозиции или, иначе говоря, партии мира. Конечно, среди представителей истеблишмента есть немало тайных сторонников завершения боевых действий, но публично они себя не проявляют. Поэтому, когда эксперты говорят о расколах, речь идет скорее о тактических размежеваниях. Например, между реалистами, адекватно оценивающими экономические и силовые возможности России, и сторонниками эскалации любой ценой.

Однако в последние месяцы можно заметить все больше примеров размежевания в той части российского истеблишмента, которая способна не просто участвовать в дискуссиях, но и реально формировать повестку и даже доносить свою точку зрения до Владимира Путина. Один из показательных примеров — реакция российской власти на новость о том, что Meta собирается запустить в WhatsApp функцию каналов, как, например, в Telegram.

Столкнулись две позиции. С одной стороны выступила влиятельная часть администрации президента (и не только), осознающая социально-политические риски блокировки WhatsApp — самого распространенного в России мессенджера, которым пользуется около 63% населения. С другой оказались близкие к силовым структурам ястребы, углядевшие в таких каналах опасный источник массового распространения информации и грозившие мессенджеру блокировкой. Последнее, вероятно, и подтолкнуло Meta в итоге не запускать каналы в России.

Еще один пример — реакция элиты на возвращение в Россию и последующий быстрый отъезд популярного блогера Дани Милохина. Одни представители власти призывали к тому, чтобы уехавшие возвращались и чувствовали себя в России в безопасности. Другие, наоборот, требуют подвергнуть таких приехавших остракизму, а то и уголовному преследованию.

Эти два небольших и вроде бы незначительных эпизода выявляют важную разницу в подходах внутри российского истеблишмента, которая способна запустить механизм внутреннего конфликта. Да, внутри элиты сформировался прочный консенсус, который можно условно обозначить как «нет поражению», но тактически представители власти по-разному смотрят на то, как жить дальше. Как следствие, борьба за влияние на Путина по разным вопросам — например, информационной политике, отношению к «неблагонадежным» гражданам, скорости и масштабам советизации жизни — будет лишь ужесточаться. 

Эти две противоборствующие группы можно условно назвать «администраторами» и «ревизионистами». Первые — это высокопоставленные представители власти, обладающие административными, производственными и финансовыми ресурсами. Сюда же можно отнести и тех, кто с властью активно сотрудничает по конкретным проектам (например, в сфере строительства, ТЭК, оборонки). Их способ выживания — демонстрация эффективности в практической деятельности, усилия по встраиванию системы в новую реальность так, чтобы минимизировать ущерб и издержки. 

В этой категории — ключевые фигуры в Кремле, большинство министров, губернаторы (за некоторыми исключениями), финансовые руководители. Так, первый замглавы президентской администрации Сергей Кириенко фокусируется на обустройстве жизни в аннексированных регионах, зампред правительства Денис Мантуров — на максимизации оборотов ВПК, глава Центробанка Эльвира Набиуллина — на стабилизации рубля.

Всем этим людям есть что терять — как минимум властные рычаги, которые находятся в их руках. Кроме того, будучи прямым воплощением нынешней власти, они выступают за статус-кво и мобилизацию имеющихся возможностей без структурных перемен. Даже политика по введению госидеологии для них скорее инструментальна и нацелена на удержание собственных позиций, а не переформатирование системы. 

Эта часть элиты играет доставшиеся роли и политически себя никак не проявляет. Администраторы живут и функционируют в рамках очень краткосрочного целеполагания — ориентируются на быстрый результат в рамках близкого горизонта планирования. Если до войны администраторы хотя бы имели образ будущего (заключавшийся в бесконечном настоящем), то сейчас никакого будущего в таком понимании быть не может: его съела война.

У администраторов, конечно, есть своя позиция по украинскому вопросу, но они прячут ее максимально глубоко. В нынешних условиях чиновники не могут иметь свою собственную политическую повестку по стратегическим вопросам. Путин давно наложил табу на внутриполитические дискуссии о путях развития, так что никто из администраторов не посмеет предложить ему пересмотреть отношения с Западом, подумать о встрече с Владимиром Зеленским или рассмотреть альтернативные варианты развития военной кампании против Украины.

Тем временем война спровоцировала оформление в российской элите альтернативной стратегии выживания. Назовем представителей другого полюса «ревизионистами». Это люди с долгосрочной повесткой и конкретными планами на понятное им будущее. Административные, финансовые и медийные ресурсы ревизионистов, как и их влияние, ограничены. Так что этим людям терять особенно нечего. А статус-кво их пугает: нынешние правящие элиты им кажутся компрадорскими, потенциальной пятой колонной и тайными противниками войны.
 
Одним из самых ярких представителей ревизионистов был — до того как вышел из-под контроля — Евгений Пригожин. В ту же категорию можно отнести многих военкоров, «православного олигарха» Константина Малофеева, некоторых особо активных депутатов от «Единой России», системную оппозицию (за исключением администраторов из «Новых людей»).

В отличие от администраторов, у ревизионистов есть долгосрочное видение того, какие внутриполитические решения России следует принимать, как действовать в Украине, какие репрессии и в каком масштабе проводить, как обеспечить максимальную мобилизацию и военно-политическую эффективность. Эта часть элиты хочет глубоких перемен: перераспределения собственности, ужесточения режима, усиления информационного контроля, чистки власти от тех, кто хотя бы теоретически может выступать за мир. Ревизионисты — не столько сторонники эскалации (это в данном случае не главное), сколько «реформаторы», привязанные к власти и в разной степени способные донести свою позицию до Кремля.

Отдельно стоит остановиться на силовиках. С одной стороны, среди них есть явные технократы, которые по своим подходам близки к администраторам. Это, например, министр обороны Сергей Шойгу, глава Генштаба Валерий Герасимов и генпрокурор Игорь Краснов. Первый все внимание уделяет оптимизации работы военного хозяйства, второй — противодействию украинскому контрнаступлению.

С другой стороны, среди силовиков есть тайные ревизионисты, которые пока скрывают свое недовольство нынешней ситуацией, и идеологически близкие к ним высокопоставленные любители потеоретизировать. Такие люди, как секретарь Совбеза Николай Патрушев, председатель Следственного комитета Александр Бастрыкин и глава СВР Сергей Нарышкин, находятся внутри власти, оказывают влияние на дискурс, имеют свою идеологию и свое видение будущего. 

Деление на администраторов и ревизионистов перестало быть чисто теоретическим и теперь прямо влияет на внутриполитические процессы. Представители второй группы вдохновляют власти на закручивание гаек, активно участвуют в дискуссиях о том, как быть с WhatsApp или Youtube, проводить ли мобилизацию и в каких масштабах, какую монетарную политику выбирать, что делать с релокантами или активами западных компаний. Во всех этих спорах они используют скорее геополитические, чем экономические аргументы.

Конечно, в том или ином виде подобное размежевание существовало всегда: действующая власть была ориентирована на практические решения, а политическая периферия предлагала долгосрочные перемены. Однако по мере затягивания войны и роста ее цены вопрос «Как жить дальше?» становится вопросом о дальнейшем выживания режима, нации и государства. И чем дольше длится период неопределенности — ни победы, ни поражения, — тем громче будет звучать голос ревизионистов. Дестабилизация, провалы на фронте, эскалация или общая деградация положения России расширяют пространство для них и подрывают позиции администраторов. 

Здесь формируется важная развилка. Если в случае внутриполитических потрясений нынешний режим окажется в слабых руках администраторов, то нас будет ждать эрозия власти. А вот если всеми рычагами завладеют ревизионисты, то в России начнется кардинальное ужесточение всего и вся по сталинскому образцу.

Фонд Карнеги за Международный Мир и Carnegie Politika как организация не выступают с общей позицией по общественно-политическим вопросам. В публикации отражены личные взгляды авторов, которые не должны рассматриваться как точка зрения Фонда Карнеги за Международный Мир.