Когнитивный диссонанс и как с ним бороться
Физик Джим Аль-Халили написал руководство по рациональному образу жизни «Радость науки. Важнейшие основы рационального мышления», в котором рассказывает о неоспоримых преимуществах научного метода и критического подхода к информации. С разрешения издательства «АСТ» Forbes опубликовал главу об важности умения менять свои взгляды.
Распознать свои предубеждения непросто, но противостоять им и устранять их — задача совсем иного уровня сложности. Для этого часто требуется преодолеть дискомфорт от признания собственной возможной неправоты и быть готовым изменить свое мнение. Это трудно сделать из-за явления, которое психологи называют когнитивным диссонансом — интересного состояния ума, возникающего, когда человек сталкивается с двумя взаимоисключающими точками зрения: чаще всего стойкому убеждению противостоит недавно полученная информация, опровергающая его. Это приводит к чувству психического дискомфорта, который проще всего облегчить, отвергнув новую информацию или приуменьшив ее важность, продолжая держаться за то, что человек считает правдой. Это не то же самое явление, что когнитивная предвзятость, при которой человек настолько уверен в своей правоте, что даже не рассматривает никаких других идей.
В наши дни мы все чаще слышим о когнитивном диссонансе, когда просеиваем постоянно растущую гору информации, которая сыпется на нас со всех сторон, ведь она играет все более важную роль в процессе принятия решений. Это не новая идея, не особенно оригинальная и не противоречивая — когнитивный диссонанс давно и хорошо изучен психологами и является сегодня популярным веянием времени, наряду с идеей предвзятости подтверждения.
Можно ли и эту проблему решить благодаря более научному мышлению? Давайте сначала посмотрим, как с ней справляется наука. Я уже говорил, что если бы ученые всегда придерживались своих ранее сложившихся идей, то они не добились бы большого прогресса. Конечно, иногда у них есть веские причины стоять на своем, ведь научные теории, которым они доверяют, сформировались в результате медленных и строгих процессов научного метода. Успешные теории — это те теории, которые были тщательно проверены, испытаны и подвергнуты критике в попытке сбросить их с пьедесталов. Мы собираем данные. Мы делаем наблюдения. Мы проводим эксперименты. Мы разрабатываем модели и теории, сравнивая их с конкурирующими, чтобы определить, какая из них более точная, надежная и прогностическая. Если теория выживает, то лишь потому, что она прошла через весь этот процесс тщательного исследования, и тогда мы уверены, что новым научным знаниям, которые она дает нам о мире, можно доверять. И именно здесь мы обнаруживаем одну из самых важных особенностей научного метода: все эти осторожные шаги обусловлены признанием и количественной оценкой неопределенности, поскольку хороший ученый всегда сохраняет некоторую степень сомнения и рационального скептицизма.
Это не обязательно означает, что ученый скептически относится к взглядам других; скорее, мы как ученые должны признавать, что сами можем ошибаться. Важная роль сомнений и неуверенности в науке означает открытость для новых идей и готовность изменить свое мнение, когда достигается более глубокое понимание или когда появляются более качественные данные или новые доказательства. Такой подход позволяет избежать или, по крайней мере, уменьшить проблему когнитивного диссонанса.
Хотя сомнение и неуверенность важны в науке, не менее важна и определенность; в противном случае мы бы также никогда не добились прогресса, а прогресс очевиден. Научный метод имеет много недостатков, и процесс научных изысканий действительно часто бывает беспорядочным и непредсказуемым, а также полным недостатков, промахов и предубеждений. Но после того, как страсти вокруг того или иного аспекта нашего понимания мира утихли, мы обычно обнаруживаем, что прогресс достигнут не благодаря сомнениям, а благодаря обоснованным заключениям, сделанным в результате тщательно выверенных шагов, постепенно снижающих наш уровень неопределенности. Возвращаясь к моему любимому примеру: если бы я должен был бросить мяч с высоты пяти метров над землей, то я очень, очень уверен (или, точнее, у меня крайне мало неопределенности) в простой формуле, соединяющей расстояние, время и ускорение и предсказывающей, что мяч будет падать в течение одной секунды и затем ударится о землю.
И все же доля неопределенности присуща всякой теории, всякому наблюдению, всякому измерению. Математическая модель неизбежно предполагает допущения и аппроксимации с тем или иным уровнем точности. Точки данных на графике имеют планки погрешности, представляющие степень уверенности в приведенных значениях: маленькие интервалы погрешности означают, что значения измерены с высокой степенью точности, а большие интервалы погрешности означают, что мы не столь уверены.
Измерение неопределенности и принятие ее
как неотъемлемой части научного исследования привычно для каждого студента, изучающего естественные науки.
Проблема в том, что многие люди, не имеющие научного образования, считают неопределенность скорее слабостью, чем силой научного метода. Они говорят нечто вроде: «Если ученые не уверены в своих результатах и признают, что есть вероятность ошибки, тогда почему мы вообще должны им доверять?» На самом деле все как раз наоборот: неопределенность в науке означает не то, что мы не знаем, а то, что мы знаем. Мы точно знаем, насколько вероятно, что наши результаты будут правильными или неправильными, поскольку можем количественно оценить степень своей уверенности в них. Для ученого «неопределенность» означает «недостаток определенности». Это не равнозначно неведению. Неопределенность оставляет место для сомнений и освобождает, поскольку в результате мы можем критически и объективно оценивать свое мнение. Неопределенность в наших теориях и моделях указывает нам на то, что они не являются абсолютными истинами. Неопределенность в наших данных означает, что наши знания о мире не являются полными. Альтернатива — слепая убежденность фанатика — гораздо хуже.
Уровень доверия к научным выводам также часто неправильно понимается или искажается в средствах массовой информации. Иногда в этом виноваты сами ученые — например, когда они пренебрегают упоминанием уровня неопределенности в своих результатах, чтобы их открытия попали в новости и достигли более широкой аудитории. Аналогично, если продвигаются новые продукты или технологии, то любые неопределенности, способные поставить под угрозу коммерческие интересы, могут быть приуменьшены или проигнорированы. Некоторые журналисты (часто не по своей вине, а из-за отсутствия научной подготовки) также могут игнорировать неопределенность, чрезмерно упрощая и тенденциозно выбирая слова из научной статьи или пресс-релиза. При этом они могут неверно истолковать обычно тщательно выверенные формулировки авторов, которые, в свою очередь, сами могут быть частично виноваты в том, что не предвидели таких ловушек.
Сколь сильно все это отличается от мира политики, где любое колебание или намек на неуверенность в собственных аргументах интерпретируется как признак слабости! Избиратели нередко считают уверенность сильной стороной политиков, поскольку, как выразился профессор менеджмента Дон А.Мур в Калифорнийском университете в Беркли, «самонадеянные
люди внушают другим веру в то, что они знают что делают; еще бы, ведь они говорят так убедительно». Такое отношение сейчас пронизывает популярные общественные дебаты по политическим и социальным вопросам до такой степени, что их участникам часто не разрешается искать золотую середину — все должны всегда твердо придерживаться своего мнения. Это бы не помогло вам далеко продвинуться в науке, ведь ученые всегда должны быть открыты для новых доказательств и менять свое мнение в их свете. В научной среде даже считается благородным признавать свои ошибки.
В науке ошибки помогают нам совершенствовать свои знания и углублять свое понимание мира. Если бы мы не признавали своих ошибок, то никогда не заменили бы принятые теории более совершенными и никогда не признали бы переворотов в понимании мира. Подобно сопротивлению определенности, признание ошибок является силой научного метода, а не его слабостью. Только представьте на мгновение, насколько лучше было бы, если бы политики проявляли честность, как ученые, и признавали свои ошибки. И, чтобы вы не подумали, будто я выделяю только политиков, представьте, насколько более здравыми были бы все дебаты и споры, если бы мы были готовы уступить, убедившись в доказанности собственной неправоты. Достижение истины всегда должно иметь приоритет над зарабатыванием очков и выигрышем спора, каким бы неприятным ни был когнитивный диссонанс.
Когнитивный диссонанс — это не какое-то необычное или нетипичное состояние ума, требующее «исправления». Скорее, это естественное свойство человеческой натуры, и все мы испытываем его на том или ином уровне. Жизнь полна противоречивых мыслей и эмоций, и именно по этой причине мы ссоримся с друзьями и любимыми, сомневаемся и сожалеем о принимаемых решениях, делаем вещи, которые, как мы знаем, мы не должны делать, и так далее. Но даже хотя такова человеческая природа, это не значит, что мы не должны пытаться противостоять ей. Когнитивный диссонанс есть признак того, что мы не мыслим рационально и нам нужно проанализировать свои взгляды и вернуться на путь рациональности, если мы хотим принимать правильные решения в жизни. Когнитивный диссонанс вызывает у нас дискомфорт, и самый простой способ облегчить его и устранить противоречие — убедить себя в том, что мы делаем правильный выбор, игнорируя или приуменьшая свидетельства внешнего мира, противоречащие нашим внутренним убеждениям и эмоциям. Однако вместо этого нам следует разобраться со своим когнитивным диссонансом и проанализировать его логически. Это может казаться менее приятным, но это полезнее в долгосрочной перспективе.
Сейчас нам особенно важно изучить способы борьбы с когнитивным диссонансом, поскольку в нашей современной культуре он проявляется гораздо серьезнее, чем когда-либо прежде. Распространение дезинформации и рост популярности теорий заговора происходят в то время, когда мир сталкивается с огромными проблемами. Например, многие люди испытывают настоящий когнитивный диссонанс из-за внутреннего конфликта, связанного с выбором между соблюдением рекомендаций органов здравоохранения во время пандемии, которые ограничивают их свободы, и следованием естественному человеческому стремлению отрицать доказательства или приуменьшать их важность из-за желания не быть скованными какими-либо рамками. Некоторые также могут чувствовать себя очень некомфортно, когда научное сообщество рекомендует один курс действий, а правительство — другой. Эти ситуации невероятно сложны, но это именно тот случай, когда нам нужно потратить время на анализ своих убеждений и их причин, ведь это ляжет в основу наших решений — решений, обусловленных разумом, но оставляющих возможность для изменений в свете надежных новых доказательств.
Признавая возможность собственных ошибок, мы можем развить в себе более глубокое понимание мира и своего места в нем, и в случае успеха это может оказаться чрезвычайно полезным. Как выразился Оскар Уайльд, «последовательность — последнее прибежище людей, лишенных воображения». Освободиться от стремления к последовательности и определенности не всегда легко — и это касается любого человека, поэтому полезно разбить эту задачу на части. Отбросьте чувство уверенности. Поначалу это может казаться некомфортным, но вы привыкнете и даже будете чувствовать себя более некомфортно с теми, кто постоянно заявляет о своей уверенности. Терпеливо выслушивайте мнения и аргументы другой стороны. Задавайте вопросы. Потратьте время, чтобы найти и понять доказательства из надежных источников. Остерегайтесь определенности, но позвольте тем, кто открыто говорит о своей неуверенности (а еще лучше, может дать ей количественную оценку), заслужить ваше доверие. «Сомнение неприятно, но состояние уверенности абсурдно», — сказал однажды Вольтер. И помните: если вы не правы, то признайте это, проявив смелость и благородство — и цените тех, у кого хватает смелости и честности поступать так же.
