Социальный рейтинг для россиян – путь к сегрегации

Новость о старте практической части эксперимента по внедрению социального рейтинга в Российском государственном социальном университете (РГСУ) не на шутку взволновала россиян. Информационную платформу университета, названную по аналогии с антиутопией Евгения Замятина «Мы», окрестили первым шагом к концлагерю с тотальным контролем и социальной сегрегацией по китайскому образцу. Однако тот факт, что подобные модели уже успешно работают в разных экономических секторах страны и даже внедряются на уровне регионов, остаётся почти незамеченным. При этом главным полигоном для подобных экспериментов в последние годы стали рядовые школы. Обзор ситуации предприняла корр. «Октагона» Светлана Цикулина.

Россиян вовлекают в соцрейтинги бонусами и скидками

Ещё в сентябре 2021 года в рамках стратегии цифровой трансформации страны правительство Камчатского края внедрило собственную систему социальных баллов. Регистрация в программе возможна только через портал «Госуслуги», участие в ней на сегодняшний день добровольно и состоит из сплошных пряников – скидок и бонусов за высокий рейтинг.

– В программе участвует большое количество компаний, изначально она напоминала собой рекламную, – рассказывает жительница Камчатки Татьяна Свиридова. – Допустим, ты купил абонемент в фитнес-клуб, за это тебе начисляются баллы. За них можно получить, например, бесплатные минуты на телефон или билеты на культурные и спортивные мероприятия. Народ привык к бонусным картам и акциям магазинов, поэтому и в этой программе регистрировался активно. Постепенно масштаб системы расширялся, теперь гражданам предлагают для получения баллов сообщать о неправильно припаркованных автомобилях и других нарушениях. Появилось и приложение, куда можно сообщать о своих успехах – грузить различные дипломы или установить шагомер и ловить бонусы за каждые 10 тысяч шагов.

По мнению специалистов, камчатская система социальных баллов – классический пример того, как государство пряниками затягивает граждан в тот или иной проект, а кнуты могут возникнуть уже значительно позже.

– Так же завлекают и в систему биометрических данных. Например, в Москве можно получить скидку на проезд в метро при условии оплаты лицом, – говорит социолог Надежда Рыбакова. – Как затем могут использоваться собранные биометрические данные, мало кто задумывается. Шумиха вокруг эксперимента РГСУ началась с публикаций в СМИ о том, что студентов принудительно заставляют участвовать в эксперименте. Уже после журналисты нашли доклад об исследовании годичной давности, на который ранее никто не обращал особого внимания. Скорее всего, в этом и была ошибка университета: информация о проекте должна была оказаться в публичном пространстве уже после апробации исключительно в положительном ключе – например, как удобный инструмент для быстрого и правильного начисления пособий.

Рыбакова добавляет, что в первую очередь негативную реакцию общества вызвали обозначенные в докладе ожидания авторов проекта по поводу возможностей применения соцрейтинга. Масла в огонь подлило название информационной системы «Мы» – по аналогии с популярным, особенно в последние годы, романом-антиутопией Евгения Замятина.

Суть эксперимента РГСУ заключается в создании модели, которая по заданным показателям (образование, занятость, кредиты, льготы, судимости, наличие детей, награды и так далее) будет выдавать два двухзначных числа – социальный статус человека (по состоянию на сегодняшний день) и его социальный уровень (прогноз на будущее). Авторы настаивают, что в первую очередь система задумывалась для быстрого и корректного определения получателей социальных пособий согласно наказам президента. Но в прошлогоднем докладе первого проректора РГСУ, доктора философии (PhD) в области бизнес-права и доктора делового администрирования (DBA) в области финансов в Университете Кеннеди-Вестерн (США) Джомарта Алиева отмечалось, что система может использоваться в работе банков, а также стать полезной губернаторам регионов в условиях нехватки ресурсов.

– О грандиозности замысла учёных из РГСУ говорит и тот факт, что они предлагают идентифицировать пользователей по СНИЛС, паспорту и телефону, а также собирать информацию о них из других государственных систем, так как собственным словам респондентов не всегда можно доверять, – продолжает Надежда Рыбакова. – При этом акцент делается на том, что, когда ресурсов мало, нужны понятные критерии, как их распределять. Однако в самом докладе отмечено: раскрывать гражданам суть модели начисления рейтинга не стоит.

«Естественно, для общества смысл и доклада, и самого эксперимента свёлся к тому, что под прикрытием благих целей планируется сэкономить деньги на населении и отобрать у бедных последнее».

Надежда Рыбакова
социолог

По словам собеседницы издания, проект РГСУ не похож на китайскую систему социального рейтинга, внедряемую лишь в отдельных, неспокойных с государственной точки зрения регионах. Тут речь скорее не о тотальном контроле, а о способе определения получателей социальных благ. Однако распределение ресурсов с помощью искусственного интеллекта всегда ненадёжно и непрозрачно – туда могут вкрасться ошибки, в том числе гипотетически их способны намеренно запрограммировать разработчики.

– Главная польза для общества от эксперимента РГСУ – люди задумаются о том, что происходит вокруг. Рейтинговая модель так или иначе используются во многих сферах – в банках, такси, образовании, – просто данные пока разрознены и не соединены между собой. К тому же у любых цифровых благ цивилизации есть и обратная сторона – например, удобство цифровых услуг может обернуться масштабными утечками данных, а система распознавания лиц, которую внедрили уже в 62 регионах страны, – не только поимкой преступников, но и тотальной слежкой за добропорядочными гражданами, – отмечает социолог.

Антиутопия становится реальностью в школах

Пока взрослые критикуют саму идею создания соцрейтинга в стране и апробацию подобных систем, аналогичные модели уже активно навязываются детям. Концепция кастового разделения учащихся была прописана ещё в форсайт-проекте «Образование-2030», разработанном в 2010 году и лоббируемом в том числе иностранными IT-корпорациями. В России за реализацию форсайта отвечает Агентство стратегических инициатив. По сути, внедрение в образование электронных школ и обучения с помощью искусственного интеллекта, создание портфолио, цифровых витрин школьников и рейтингов учащихся полностью отвечают задачам форсайт-проекта.

Цифровизация российского образования лоббируется иностранными IT-корпорациями.Фото: Виталий Невар/ТАСС

Приучение детей к погоне за рейтингом и баллами происходит уже в начальной школе, сообщает бывший школьный учитель Татьяна Горская.

– Детей обязывают выполнять задания на коммерческой платформе «Учи.ру». При этом максимальные баллы, а значит, и высокое место в рейтинге можно получить только в том случае, если родители оформят платную подписку. С этого года в электронных школах доступен рейтинг учащихся внутри классов, рейтингование идёт и по итогам ВПР и МЦКО, – комментирует педагог.

Баллы за индивидуальные достижения – ГТО, волонтёрство, золотые и серебряные медали при поступлении в вузы – тоже про рейтинг учащихся, замечает Татьяна Горская:

– При этом школьные учителя в последние годы становятся для реформаторов и цифровизаторов дешёвой рабочей силой для сбора персональных данных у школьников и вовлечения их в систему социального рейтингования. Ведь именно педагоги сейчас выступают главной движущей силой по принуждению к регистрации на различных платформах, сбору данных о самих учащихся и их семьях.

По свидетельству педагога, в настоящее время из школ более чем половины российских регионов в общую систему регулярно передаются сведения о детях для наполнения цифровой витрины. В сущности, готовая система социального рейтинга со школьной скамьи уже существует, остаётся внести в неё персональные данные всех учащихся. Всё это активно претворяется в жизнь за счёт внедрения в учебных заведениях информационной системы «Моя школа», регистрация в которой возможна только через портал «Госуслуги». Отказываются участвовать в этом эксперименте лишь некоторые родители, хотя регистрация детей в электронной школе по закону не обязательна.

Выстраиваемая модель школьного рейтинга включает в себя не только образовательные результаты учащихся. Подразумеваются и сведения о поведении учеников, опозданиях, прогулах и других прегрешениях. Помимо прочего, в школах собирают информацию о составе семьи, занятости и доходах родителей, месте пребывания детей на каникулах и прочем.

– Родителям из Ижевска стало известно, что в рейтинг учащихся включаются данные об опоздании на уроки, отсутствии школьной формы или плохом поведении на занятиях и переменах, – делится мама пятиклассника Ольга. – За постановку на внутришкольный учёт снимается очень большое количество баллов. Когда взрослые поинтересовались у администрации, как фиксируются эти данные и могут ли они передаваться третьим лицам, внятного ответа мы не получили.

Жители других регионов утверждают, что в школах, где учатся их дети, классные руководители пытаются собрать данные о наличии двойного гражданства, близких родственниках за границей, составе семьи и трудоустройстве взрослых.

– В школы постоянно спускают различные тестирования от сторонних организаций, цель которых до конца не ясна, – рассказывает мама учащегося из Москвы Наталья. – Например, в конце октября вместо одного из уроков дети участвовали в опросе, организованном по заказу Минпросвещения, целью которого было изучить благополучие подростков. Тестирование проводилось с мобильных телефонов учащихся, поэтому говорить о том, что оно является гарантированно анонимным, просто смешно. При этом в согласии на прохождение исследования указывалось, что опрос может затрагивать личные и/или эмоционально тяжёлые темы и проблемы взаимоотношений.

– Внедрить какой-либо новый подход, безусловно, намного проще в детской среде, – уверен педагог Михаил Белянин. – Школьники фактически поделены на касты, и перейти из одной в другую не так просто. Во многих учебных заведениях отбор в профильные классы начинается уже после начальной школы. И если ребёнку не удалось хорошо сдать экзамены, с каждым годом изменить траекторию становится сложнее, так как в профиле часть предметов изучается на углублённом уровне.

Эксперт уточняет: в этом году чиновники пообещали, что домашние задания вместо учителя будет проверять искусственный интеллект.

При этом Ярослав Кузьминов, возглавлявший ранее Высшую школу экономики, ещё в 2018 году заявлял о том, что искусственный интеллект будет встроен в электронные учебники для тестирования способностей учеников и распределения их по группам.

– Это первый шаг к сегрегации. Нет никакой гарантии, что через несколько лет на откуп тому же искусственному интеллекту не отдадут решение о том, имеет ли право тот или иной человек вообще получить полноценное среднее образование, поступить в колледж или вуз. При этом нет никакой гарантии, что критерии искусственного интеллекта будут объективны и безошибочны. Цель этого максимально проста – сократить расходы на образование, обучать полноценно только избранных, а для остальных оставить цифровой суррогат и строго регламентированные траектории, – заключает Белянин.