Смотрите и слушайте! Лучшие фильмы и альбомы 2021 года
23.12.2021 Культура

Смотрите и слушайте! Лучшие фильмы и альбомы 2021 года

Начинаем подводить итоги года. Сегодня – о лучших фильмах и музыкальных альбомах по версии Ленты.ру. Посмотревший кучу фильмов Денис Рузаев отчаялся выстраивать их по какому-то ранжиру и просто анонсировал 25 лучших на его вкус, отметив, что в условиях, когда большая часть релизов соревнуется друг с другом не столько в кинотеатрах, сколько онлайн, стали более заметны амбиции и оригинальность фильмов, не подчиняющихся душному диктату современных коммерческих норм, а меломанка Марина Погосян, констатировав, что в течение 2021 года музыкальная индустрия аккуратно выходила из кризиса, вызванного началом пандемии, приятно удивилась обилию хорошего джаза и новым именам. И представила 15 лучших, на её взгляд, альбомов.

Лучшие фильмы

«Фабиан — Полет в пропасть» (Fabian oder Der Gang vor die Hunde), режиссер Доминик Граф

image-20211223120703-1

Кадр: фильм «Фабиан - Полет в пропасть»

Выдающийся немецкий режиссер Доминик Граф, большую часть карьеры проработавший на телевидении (и произведший там революцию в криминальном жанре задолго до того, как в Америке начали трубить о золотой эре сериалов), в «Фабиане» переносит на экран написанный в 1931-м роман Эриха Кестнера. Нетрудно, то есть, догадаться, какой именно общенациональный полет в пропасть подразумевается в названии — и эта история молодого литератора, расстающегося с иллюзиями, работой и любовью в Берлине последних лет Веймарской республики, проникнута опустошительным в своей мощи фатализмом. А то, как она снята — на ручную цифровую камеру, с парадоксальных, как будто упоротых ракурсов, с точечными вставками хроники и умопомрачениями флешбэков и флешфорвардов — делает этот фатализм еще и пронзительно современным. В конце концов, полет в пропасть — прерогатива далеко не только Германии рубежа 1930-х.

«Французский вестник. Приложение к газете “Либерти. Канзас ивнинг сан”» (The French Dispatch), режиссер Уэс Андерсон

image-20211223120703-2

Кадр: фильм «Французский вестник. Приложение к газете «Либерти. Канзас ивнинг сан»

Структурированный, как номер вымышленного — правда, очень похожего на The New Yorker в его лучшие, времен Джеймса Болдуина и Лилиан Росс, годы — печатного издания, трагикомедия Уэса Андерсона складывается не только в посвящение журналистике как таковой, но и в самую едкую и лукавую энциклопедию французской жизни, какие выходили на экраны со времен Луи Маля, Жака Тати и Алена Рене. Важнее, впрочем, что фирменный, беззастенчиво искусственный и ошарашивающе искусный стиль Андерсона вовсе не замкнут сам на себя — напротив, «Французский вестник» свидетельствует о настолько драматическом развитии этого стиля, что в мизансценах, дизайне, даже отдельных репликах здесь сквозят тончайшие откровения о природе искусства и любви, власти и современности. Нет, словом, ничего удивительного, что по-настоящему открыться зрителю «Французский вестник» может, кажется, только при повторном просмотре.

«Король грустит» (Down with the King), режиссер Диего Онгаро

image-20211223120703-3

Кадр: фильм «Король грустит»

В этом году хватало фильмов, помещавших звезд мирового кино в ультрареалистический контекст и окружавших их играющими более-менее самих себя непрофессионалами — «Земля кочевников» Хлои Чжао с Фрэнсис МакДорманд в роли пустившейся в дорогу безработной так и вовсе собрала на таком раскладе охапку «Оскаров». А вот единственный фильм, которому подобный трюк удалось провернуть правдиво и убедительно, остался почти незамеченным — очень, очень зря. В разворачивающейся среди лесов Массачусетса и Пенсильвании — и среди реальных фермеров — картине Диего Онгаро блестящий рэпер Фредди Гиббс не притворяется местным, но, наоборот (подобно Ингрид Бергман в «Стромболи» Росселлини), играет абсолютного, образцового чужака. Не только популярного рэпера, спрятавшегося от мира в глуши, но и успешного черного человека, неизбежно выделяющегося на фоне нищих хиллбилли. К чести Онгаро, он обойдется без сталкивания героя с чудовищами белого мира, обитающими и в безлюдных лесах. Встреча с назойливым и вонючим скунсом — тоже достойное загрустившего рэп-короля испытание.

«Холодный расчет» (The Card Counter), режиссер Пол Шредер

image-20211223120703-4

Кадр: фильм «Холодный расчет»

Живой классик американского кино, сценарист «Таксиста» и «Бешеного быка», режиссер «Американского жиголо» и «Конвейера» Пол Шредер снял один из самых жестких фильмов года — экзистенциальный, но динамичный триллер, с отвращением взирающий на современную Америку глазами таинственного профессионального картежника (Оскар Айзек) с жуткими пятнами в биографии, которые не смыть никакими успехами в покере или блэкджеке. Это не мешает Шредеру и его фильму скользить по выхолощенным залам казино и пудрить зрителю мозги сюжетом о пути героя к финалу покерного чемпионата — чтобы точечно взрывать эту жанровую конструкцию вторжениями чудовищных и невымышленных грехов недавней американской истории.

«Разжимая кулаки», режиссер Кира Коваленко

image-20211223120703-5

Кадр: фильм «Разжимая кулаки»

Выигравшая в Каннах приз за лучший фильм в секции «Особый взгляд» драма ученицы Александра Сокурова Киры Коваленко «Разжимая кулаки» разворачивается в Северной Осетии (и снята на осетинском), где главная героиня, по которой в детстве прошелся жуткий теракт, пытается вырваться из тесных уз отцовской гиперопеки. Не меньше сюжета, при всей его взвинченной, обостренной телесности, в фильме Коваленко впечатляет режиссура — тонкая, зрелая, внимательная не только к персонажам, но и к миру, в котором они обитают. А что еще важнее — сама способная из уз реализма и истории вырываться эффектными стилистическими решениями.

Кстати: вопреки ожиданиям, этот фильм не вошёл в шорт-лист на премию «Оскар» - прим. ВиД.

«Вступление» (Inteurodeoksyeon), режиссер Хон Сансу

image-20211223120703-6

Кадр: фильм «Вступление»

Вот, кстати, парадоксальное и несколько неожиданное влияние пандемии — на непрерывную, слипающуюся в густую однообразную кашу темпоральность карантинов и локдаунов многие режиссеры отвечают фильмами, демонстративно фрагментированными, разбитыми на отдельные новеллы, короткие и показательно конечные истории. Пожалуй, самым элегантным образом это сделал в своем блестящем, сиюминутном, как короткий дневной сон, «Вступлении» корейский мастер разговорного кино Хон Сансу, для которого сами разрывы между тремя главами его фильма о нескольких вступающих во взрослую жизнь героях становятся содержательным элементом, способом показать те смысловые пустоты, в которые нередко проваливается за планами, заботами и повседневными решениями сама жизнь.

«Память» (Memoria), режиссер Апичатпонг Вирасетакун

image-20211223120703-7

Кадр: фильм «Память»

Первый заграничный опыт тайского визионера Вирасетакуна демонстрирует, что для того чтобы нащупывать границы возможностей кинематографа, режиссеру на самом деле не нужны ни родная земля, ни — тем более — изменять при этом самому себе. Достаточно одного — поразительного в своей потусторонней оглушительности — звука и Тильды Суинтон в роли живущей в Колумбии британской специалистки по орхидеям, которой этот, раздающийся только в ее сознании, звук не дает покоя. Она отправляется на поиски его источника — чтобы найти контакт с памятью не только своей, но как будто бы и всего человечества. И если даже той же связи не удастся установить зрителю, то его все равно ждет путешествие в странный, поэтичный и безжалостный мир, в котором одни персонажи могут исчезать без следа, другие хвастают почти борхесовскими дарами восприятия вселенной, а в самых умиротворяющих пейзажах на свете сквозит боль поколений и поколений.

«Ночь королей» (La nuit des rois), режиссер Филипп Лакот

image-20211223120703-8

Кадр: фильм «Ночь королей»

Фильм ивуарийца Филиппа Лакота разворачивается в печально известной тюрьме MACA под Абиджаном — единственной на планете, где правит не начальник, а сами заключенные. Лакот превратил эту знаменитую зону в арену, на которой разворачиваются страсти и полеты фантазии куда более ошеломительные, чем можно было бы ждать от фильма в жанре тюремной драмы. «Ночь королей» выстроена вокруг традиции, согласно которой в ночь лунного затмения местный авторитет выбирает среди заключенных рассказчика — и если тот не сможет до утра развлекать своими историями остальных зэков, то будет отдан им буквально на заклание. Этот расклад позволяет Лакоту не просто перевести тюремный шок-контент почти в шекспировскую, театрализованную, искрящую вторжениями танца и даже натурального мюзикла плоскость, но и несколько раз даже зайти на территорию упоительного афрофэнтези.

«Обходные пути», режиссер Екатерина Селенкина

image-20211223120703-9

Кадр: фильм «Обходные пути»

Возможно, самый правдивый — и при этом сочувственный — взгляд на Россию в этом году предоставили «Обходные пути» Екатерины Селенкиной, фильм, который смотрит на Москву с дистанции статичных общих планов, чтобы вычленить в хаотичном динамическом ландшафте столичной жизни сюжет о буднях юного закладчика наркотиков. Сменяют друг друга виды окраинных панелек и тенистых переулков, прячутся под подоконниками и под камнями веса трав и порошков, жуют шаурму и шныряют по чужим карманам полицейские — и сюжет обрывается. Но ощущение тревоги за абсолютно каждого, кто пересекает эти опутанные сетями власти и сопротивления пейзажи, живя, в сущности, под вечным подозрением, остается надолго после того, как заканчиваются финальные титры.

«Идентичность» (Passing), режиссер Ребекка Холл

image-20211223120703-10

Кадр: фильм «Идентичность»

На русский язык невозможно перевести термин racial passing — появившийся в Америке XIX века, чтобы охарактеризовать способность представителя одной расы выдавать себя за носителя другой. Как нетрудно догадаться, чаще всего исторически к подобному прибегали те стремящиеся бежать от рабства, дискриминации или сегрегации черные американцы, цвет кожи которых был достаточно светлым, чтобы сойти белыми. Именно это делает одна из героинь (Рут Негга) разворачивающегося в Нью-Йорке 1920-х режиссерского дебюта актрисы Ребекки Холл — другая, встречающая ее впервые за полтора десятилетия подруга детства (Тесса Томпсон), не может не предчувствовать трагедии. Без этого не обойдется, но интереснее, как Холл ведет свой фильм к беде — словно на отбивающих джазовую прогрессию цыпочках, как будто отвоевывая право всматриваться в этих персонажей и их время.

«Искушение» (Benedetta), режиссер Пол Верховен

image-20211223120703-11

Кадр: фильм «Искушение»

Один из самых неожиданных парадоксов года — самым важным фильмом в России 2021-го оказалась картина великого голландца Пола Верховена, повествующая об удивительной жизни монахини XVII века Бенедетты Карлини. По одной простой причине — именно это, искрометное, обаятельно непритязательное в плане костюмного лоска кино для пугливой российской цензуры оказалось чрезмерным. Что же устрашило Минкульт? Сцены лесбийской любви в католическом монастыре — или ясно высказанная Верховеном мысль, что в дерзкой манипуляторше Бенедетте, одержимой не только женским телом, но и телом Христовым, святости больше, чем во всех чопорных отцах церкви вместе взятых? Внятный ответ мы не получим — но к фильму и его многочисленным достоинствам это прямого отношения не имеет.

«Зола» (Zola), режиссер Дженикса Браво

image-20211223120703-12

Кадр: фильм «Зола»

«Хотите послушать историю, почему я и вот эта сучка рассорились???????? Она довольно долгая, но полна саспенса 😂😭». Фильм, снятый по твиттер-треду — заявка не столько для классики, сколько для курьеза. Тем удивительнее, что перенося на большой экран натуральный твиттер-триллер о том, как две танцовщицы стриптиза, черная и белая, отправились во Флориду подзаработать и повеселиться, Дженикса Браво сумела сопротивление сетевого материала преодолеть. «Зола» как фильм, а не как байка для подписчиков соцсети, предстает не лихим анекдотом, но образцом завораживающего абсурдистского экзистенциализма — с нигерийскими сутенерами, Николасом Брауном (он же кузен Грег из «Наследников») в роли самого жалкого белого человека на свете и очень американским ощущением жизни как тупой, бессмысленной поездки по шоссе в никуда.

«Приколисты в дороге» (Bad Trip), режиссер Китао Сакурай

image-20211223120703-13

Кадр: фильм «Приколисты в дороге»

Для комедии — во всяком случае если иметь в виду чистую, незамутненную трагизмом или психологизмом комедию — год был не лучшим, что учитывая происходящее на планете, наверное, неудивительно. Но были и исключения — в первую очередь, обзаведшийся в России чудовищным локальным названием Bad Trip Китао Сакурая, бенефис троицы комиков Эрика Андре, Лил Рела Хауэри и Тиффани Хэддиш, окруженных в стиле условного «Бората» реальными, не подозревающими о том, что их снимают обывателями. Вот только в отличие от того же «Бората», никакого издевательства над простыми американцами не предполагается — им здесь отведена роль счастливых и ошеломленных свидетелей того тотального, завораживающего идиотизма, в глубины которого на их (и на наших глазах) погружаются Андре, Хауэри и Хэддиш.

«Красная ракета» (Red Rocket), режиссер Шон Бэйкер

image-20211223120703-14

Кадр: фильм «Красная ракета»

Певец красочного дна американской жизни и его колоритных обитателей Шон Бейкер в «Красной ракете» обращает свой взор на живущий под сенью гигантского нефтеперерабатывающего завода городок Техас в штате Техас — именно сюда после двадцати бурных лет в кадре лос-анджелесских порнофильмов бежит, поджав... скажем так, хвост, 40-летний герой комика Саймона Рекса (выдающийся, без шуток, актерский перформанс). Бежит, чтобы начать втирать очки уже местным обитателям, в отличие от калифорнийцев, обладающим, казалось бы, иммунитетом к очковтирательству. Бэйкер выжимает из этой ситуации максимум циничного, безжалостного к герою юмора, парадоксальной сентиментальности и, что самое ценное, живописности, всегда готовой рассыпаться не то на пиксели цифрового изображения, не то на клочья американского флага.

«Ударная волна 2» (Chai dan zhuan jia 2), режиссер Герман Яу

image-20211223120703-15

Кадр: фильм «Ударная волна 2»

А вот и самое бесстыжее зрелище года — не только потому, что в «Ударную волну 2» вмещается больше (и каких!) сюжетных поворотов, чем имеется во всей условной киновселенной Marvel, но и из-за того, как безапелляционно это кино о саперах, вынужденных иметь дело с грозящими накрыть весь Гонконг ядерным взрывом радикалами, подразумевает, что мятежный город полнится террористами (и это на фоне антикитайских и антиполицейских протестов!). Но эта пропагандистская подкладка перестает играть хоть какое бы то ни было значение, стоит только заметить, как залихватски Герман Яу и его главная звезда Энди Лау растягивают канон экшен-жанра — это чрезмерное, гаргантюанское практически кино уже на первой минуте пускает на воздух гигантский аэропорт и дальше педали тормоза предпочитает вовсе не замечать.

«Суперзвезда» (France), режиссер Брюно Дюмон

image-20211223120703-16

Кадр: фильм «Суперзвезда»

Брюно Дюмон, некогда работавший почти лишь исключительно в формате протяжной моралистской психодрамы на костях богооставленного мира и на абсурдистском мини-сериале «Малыш Кенкен» вдруг переключивший передачи, не перестает удивлять. На этот раз в фокусе его внимания оказывается проблемная смычка между масс-медиа и миром, который они изображают, — и до определенного момента кажется, что дальше сатиры на тех, кто производит и подменяет собой новости (в лице звездной парижской телеведущей с говорящим именем Франс и лицом Леи Сейду), Дюмон не пойдет. Какое там — чем дальше, тем сильнее становится заметно, что задача Дюмона куда амбициознее — как минимум показать, что не осталось никакого реального, изображаемого в СМИ мира: медиа себе его не просто подчинили, но поглотили. Так что единственный шанс почувствовать биение жизни — попасть в объектив камеры хотя бы телефона; а если повезет — стать поводом для крокодильих слез мадмуазель Франс.

«Повсюду свет» (All Light, Everywhere), режиссер Тео Энтони

image-20211223120703-17

Кадр: фильм «Повсюду свет»

Что мы видим, когда смотрим на небо? Что видит камера самолета слежения, когда из неба смотрит на нас? Блестящий — одновременно аналитически выверенное и глубоко личное по интонации — фильм-эссе Тео Энтони не столько отвечает на эти вопросы, сколько дает ясно понять, что остается за пределами этих взглядов. А именно — их носитель вместе с заложенными в него предрассудками. Да, Энтони, посвящая часть своего фильма корпорации, которая производит тазеры и видеорегистраторы для полиции, раскрывает: предрассудками может обладать и технология. Во многом потому, что вся история науки писалась людьми, благонамеренность которых не отменяла чудовищных заблуждений расового, классового, гендерного характера. Истории киноизображения это тоже касается — и у «Повсюду свет» хватает духа поставить под вопрос и собственную объективность.

«Cвященные узы» (Lingui, les liens sacrés), режиссер Махамат-Салех Харун

image-20211223120703-18

Кадр: фильм «Cвященные узы»

Кажется, это кино — новый фильм великого режиссера из Чада Махамат-Салеха Харуна «Священные узы» — не имеет никакого права быть таким красивым. Что может быть живописного в истории о нищей, зарабатывающей плетением горелок из вытащенного из покрышек металлокорда матери, которая мечется по мусульманской стране, чтобы найти способ организовать аборт своей 16-летней дочери? И тем не менее: Харун не только внимательно всматривается в неприглядный быт этих женщин и косную, жестокую среду, в которой они живут, — но и не может не замечать непосредственной, гипнотической красоты этого мира. Еще никогда соцреалистическое по своей сути кино так не походило на клип Дрейка — и это, если что, комплимент.

«Нули и единицы» (Zeros and Ones), режиссер Абель Феррара

image-20211223120703-19

Кадр: фильм «Нули и единицы»

Парадоксальное трение между бесконечной красотой и чудовищными порядками нашего мира лежит в основе и нового фильма Абеля Феррары. Бывалый анфан-террибль американского независимого кино, похоже, прошел очищение наркоисповедью «Томмазо» и юнгианской пещерой «Сибири» и теперь снова взирает на мир с фирменным нонконформистским, провокативным прищуром (и к тому же — через объектив Шона Прайса Уильямса, одного из лучших современных операторов). Мир одурел от пандемии коронавируса — вот и Феррара снимает труднопроницаемое, но неотразимое кино о заговорщиках-службистах (включая российских) и идеалистах-радикалах, обреченном «солдате Иисусе» и божественной девочке в розовом пальто, о затворе кинокамеры как спусковом крючке пистолета, о взрыве Ватикана, наконец. Больному миру — поистине больное, бредящее, охреневшее кино.

«Лето», режиссер Вадим Костров

image-20211223120703-20

Кадр: фильм «Лето»

«Лето», один из целого вороха фильмов, выпущенных в 2021-м 23-летним режиссером из Нижнего Тагила Вадимом Костровым (вот уж кто точно успел — без хоть сколько-то солидных ресурсов — за ничтожный период времени создать собственную, магнетически притягательную киновселенную), начинается с цитаты из книги Иова — и плана, на котором храм парадоксально уютно укутан утренним заводским смогом. Православной духовностью в дальнейшем это кино, в сущности экранизирующее несколько детских воспоминаний самого Кострова, будет проникнуто так сильно, что «Лето» можно без всяких преувеличений назвать даже не сном о России, но молитвой о ней — о том, чтобы она, пусть даже в смоге и гари, оставалась территорией, где детская наивность и открытость оказывалась сильнее любых тревог и страхов: Костров не только отводит от своих героев любую беду, но даже не впускает в свой, ультрареалистический вообще-то, фильм ни одного намека на нее.

«Тест» (Test Pattern), режиссер Шаттара Мишель Форд

image-20211223120703-21

Кадр: фильм «Тест»

Из-за пандемии фильм Шаттары Мишель Форд, снятый и показанный на паре американских фестивалей еще в 2019-м, добрался до релиза только спустя два года — что ж, он не только за это время не увял, но и напротив, смотрится только выигрышнее. Как минимум — потому что за эти пару лет успели выйти десятки картин, как и «Тест», поднимающих тему сексуального насилия над женщинами, но в отличие от «Теста», не сумевших найти другую интонацию, кроме агитационной. Героиня Бриттани С. Холл просыпается в чужой постели, осознавая, что из-за опьянения не давала согласия на случившийся секс — но дальше «Тест» отправляется в неожиданном направлении, показывая, как после этого сексуального насилия девушку еще и ждет день насилия психологического: бойфренд будет таскать ее по клиникам в поисках комплекта для освидетельствования изнасилования. Этот наглядный крах маскулинности смотрится в «Тесте» тем более оглушительным из-за того, что всю завязку фильма Форд отдаст убедительному, детальному рассказу о любви, на которой строились их отношения.

«Худший человек на свете» (Verdens verste menneske), режиссер Йоаким Триер

image-20211223120703-22

Кадр: фильм «Худший человек на свете»

Йоаким Триер снял один из самых последовательно изобретательных фильмов года — портрет норвежки Юли с 25 до 30, более того, портрет, в котором трудно не считывать приговор всему поколению, настолько остроумен Триер в иронии к женщине, мечущейся между профессиями, мужчинами и, самое главное, полярными представлениями о самой себе. Тем любопытнее, что замечая и укрупняя недостатки своей никак не взрослеющей героини, Триер при этом напрочь отказывается ее судить, обнаруживая в себе ресурс не только к сарказму и стилю, но и к редкой эмпатии. Его можно понять, как минимум глядя на перформанс Ренате Реинсве в заглавной роли — ухитряющейся одновременно быть и невыносимой, и понятной, и магнетичной. Кроме того — лучший в этом году эпизод псилоцибинового трипа.

«Интрегальде» (Intregalde), режиссер Раду Мунтян

image-20211223120703-23

Кадр: фильм «Интрегальде»

Самый страшный фильм года обходится совсем без муторной, механистичной машинерии приемов хоррор-жанра. Румын Раду Мунтян всего лишь отправляет нескольких бухарестских идеалистов из среднего класса на гуманитарную миссию по раздаче рождественских припасов нищим обитателям трансильванских гор. Где-то на глухой дороге активисты подсаживают к себе в новенький Land Rover беззубого местного старика — подвезти до лесопилки — чтобы свернуть, во всех смыслах слова, не туда. Пока герои, застревая на полпути и коченея, стремительно теряют благообразный облик, постепенно становится ясно, что никаких действительно жутких происшествий Мунтян им не готовит — столкновение с реальной жизнью, во всей ее фаталистической тоске, само по себе оказывается куда страшнее. Превосходная в своей прямоте режиссура.

«Параллельные матери» (Madres paralelas), режиссер Педро Альмодовар

image-20211223120703-24

Кадр: фильм «Параллельные матери»

Педро Альмодовар всегда был политическим режиссером — хотя бы потому, что сексуальная свобода, которой в той или иной форме грезят многие его герои, всегда была и будет вопросом политическим: мало какая власть откажется от соблазна распоряжаться не только умами, но и телами своих подданных. Что ж, «Параллельные матери» сигнализируют еще и о том, что Альмодовар достиг этапа жизни, на котором готов говорить о политике прямо — здесь фирменный для него и фирменно упоительный сентиментальный сюжет о случившейся по ошибке роддома подмене детей двух женщин (Пенелопа Крус и Милена Смит) служит лишь надстройкой над фундаментом, посвященным травме гражданской войны. Никакая свобода и никакая любовь по Альмодовару оказываются невозможны, пока не выкопаны и не отмолены кости жертв фашизма.

«Это мое желание» (Eyimofe (This is My Desire)), режиссеры Ари Эсири и Огенеочуко Эсири

image-20211223120703-25

Кадр: фильм «Это мое желание»

Как видно даже из этой подборки, 2021-й оказался сверхуспешным для африканского кино (а вполне заслуживают любых топов и зрительской любви также и документальный портрет школьницы-активистки «Молитвы Дельфины» Розин Мфетго Мбакам, и футуристический колтан-мюзикл «Нептун Фрост» Алисии Узейман и Сола Уильямса). Но, пожалуй, самая удивительная из жемчужин от кино, которые за год подарил миру самый несчастный его континент — разворачивающийся в Нигерии дебют братьев Ари и Чуко Эсири «Это мое желание». Он впечатляет не только как будто бы отсылающим к тайваньской Новой волне ритмом или изображением, настолько импрессионистским, что вспоминается Вонг Карвай, но прежде всего — той эмпатичной мудростью, с которой рассказывает о драмах пары незнакомых друг с другом, но одинаково мечтающих эмигрировать из Нигерии протагонистов и которой в современном кино почти не найти аналога вовсе.

 

Лучшие альбомы 2021 года

Greentea Peng — MAN MADE

За последние несколько лет из Великобритании доносились новости о брекзит-роке, хип-хопе и грайме, но Ария Уэллс, она же Greentea Peng, напоминает, что в Лондоне, одной из главных музыкальных столиц мира, возможны и более нетривиальные звуковые решения — например, психоделический R&B. Этот термин исполнительница придумала сама и попала прямо в точку, потому что подобное определение, по всей видимости, не только объясняет состояние, в котором создавался релиз, но и передает эмоции от его прослушивания. В MAN MADE Уэллс будто бы берет соул, фанк, немного джаза, регги и упомянутого R&B, замедляет их, обволакивает легкой дымкой и выводит из этого свой стиль, отдаленно напоминающий старые работы Лорин Хилл или Эрики Баду. Колоритности ее размазанному саунду добавляют тексты про Кришну, Джа и исцеление общества, а также ее собственный образ — усеянную татуировками и увешанную странными одеяниями, словно собранными с самых безумных барахолок мира, Greentea Peng хочется изучать и рассматривать с той же внимательностью, с какой она наблюдает за вектором развития человечества. И пускай ее часовую пластинку MAN MADE легко можно упрекнуть в недостатке редактуры и обилии лишних кусков, их присутствие вновь напоминает о максимально расслабленном подходе Уэллс, благодаря которому ее работа оказалась в числе главных релизов года.

Floating Points, London Symphony Orchestra and Pharoah Sanders — Promises

Promises, на создание которого ушло целых пять лет, трудно назвать альбомом в классическом понимании слова. Во-первых, потому что для описания этой музыки напрашиваются куда более высокопарные слова вроде «творение» или «произведение», во-вторых, потому что структурно эта работа больше напоминает одну длинную композицию — возможно, самую красивую из всех, что слышал мир в уходящем 2021-м. На первый взгляд может показаться, что между Лондонским симфоническим оркестром, мастером так называемой умной электроники и просто легендой Фэроу Сандерсом, который, по собственному признанию, в последнее время слушает разве что шум воды или взлетающих самолетов, не найдется особых точек пересечения, а сотрудничество превратится в нелепое звуковое перетягивание одеяла. Но все детали в Promises складываются без преувеличения восхитительно. Floating Points привносит в запись щемящий и в чем-то мистичный эмбиент, от Сандерса проступают медитативные джазовые штрихи, а оркестр добавляет релизу кинематографичности и, как следствие, фантазии — благодаря этому синтезу в Promises никто из участников не отходит от своей сути, но при этом остается полноправным автором 45-минутного полотна.

Arlo Parks — Collapsed in Sunbeams

Журналисты и критики нередко пытаются предсказать популярность артиста словами о том, как скоро о ней/о нем узнает весь мир, но вряд ли хотя бы половина из этих пророчеств сбывается. Тем не менее, когда речь идет об Арло Паркс, ставки можно делать смело, ведь после дебютника Collapsed in Sunbeams на исполнительницу уже хлынуло немало наград и восторгов, включая Mercury Prize за первый лонгплей и звание «прорыв года» на Brit Awards — при этом еще неизвестно, что принесет ей «Грэмми-2022», где 21-летняя певица фигурирует в двух номинациях.

Объясняется такая востребованность, пожалуй, тем, что релиз Collapsed in Sunbeams полон понятных, но вместе с тем красиво изложенных историй: Паркс то рассказывает об удушающих отношениях, в которых нет и намека на личное пространство, то признается, что, кажется, влюбилась в подругу, которую знает с 13 лет, то рисует обыденные бытовые картинки, и они действительно расстилаются перед глазами широким экраном. Добавив к этому простой дрим-поп, Паркс идет дальше в своей режиссерской роли и, как и любой талантливый постановщик, заставляет слушателя переселиться в ее трогательный мир юности, где позади школа, а впереди — полный неопределенности большой мир.

image-20211223120703-26

Arlo Parks

Фото: Ash Knotek / Shutterstock / REX

black midi — Cavalcade

После дебютного альбома Schlagenheim британцы black midi решили отойти от идеи лепить пластинки из безумных импровизаций и приступили к своему релизу Cavalcade совсем иначе — но на выходе у них все равно получился хаос, выбивающийся из любых классификаций и слившийся во фриковатую смесь из джаза, экспериментального рока, а где-то даже и ретро-попа. Ожидаемо, что с таким звуковым калейдоскопом Cavalcade резво несется из одного настроения в другое, а его авторов волнует все и сразу, от Марлен Дитрих и беглых преступников по имени Фигня и Белиберда до хрустящих коленей. Хотя на самом деле все, что притворяется здесь внезапным и случайным, при втором, третьем и четвертом прослушивании все больше видится заранее распланированной схемой, за которую участники black midi садятся с энтузиазмом обезумевшего от своих экспериментов гения. Ценителям их творчества остается лишь наблюдать за случающимися от этих опытов взрывами, вспышками и неизменно сюрреалистичными клипами.

Adele — «30»

В 2021 году за звание главной звезды женского попа и вместе с тем самого ожидаемого камбэка соревновались Адель и Лана Дель Рей, но, несмотря на то что Лане удалось выпустить за год целых два альбома, к «30» все же было обращено куда больше внимания — причем как со стороны слушателей, так и со стороны журналистов и критиков. Релиз справедливо ругают за почти полное отсутствие очевидных хитов, но есть ощущение, что Адель и не преследовала цели лепить музыкальные блокбастеры в духе Rolling In The Deep или Someone Like You — напротив, «30» звучит так, будто создавался «для своих», и как раз эта интимность вкупе с элегантными аранжировками делает пластинку столь цельной. В ней Адель сажает вас напротив, наливает бокал вина, включает старый соул или джаз, а затем выдает весь спектр терзающих ее вопросов — от того, как объяснить сыну причины развода с его отцом, до поиска своего пути после 30-ти. Очевидно, не все слушатели выдерживают такой плотный поток эмоций, но для тех, кто проживает похожие истории, четвертая пластинка Адель может стать по-настоящему особенным событием уходящего года.

slowthai — TYRON

В 2021-м slowthai выступал в российских СМИ преимущественно в качестве «британского жениха Кати Кищук», хотя роман с экс-солисткой «Серебра» едва ли можно назвать главным достижением музыканта за последние 12 месяцев. В середине февраля у одного из самых харизматичных артистов, в данный момент оказавшихся где-то между статусом яркого фрешмена и состоявшегося представителя жанра, вышел второй альбом TYRON, который наверняка не вызвал ничего, кроме раздражения, у тех, кто порядком подустал от эпатажных выходок slowthai. Тем не менее этот подростковый бунт и недовольство миром, помноженные на жалобные размышления о том, что в общем-то все проблемы тянутся из детства, придают свежим трекам рэпера особое и практически необъяснимое очарование. В TYRON slwothai то ли взбалмошно шлет к черту всех критиков, то ли становится взрослее и делает верные выводы — и каждый из этих конфликтующих между собой жестов превращается в шоу, наблюдать за которым интереснее, чем за вымученным пафосом многих его коллег по хип-хоп-сцене.

image-20211223120703-27

Slowthai

Фото: Jon Super / Shutterstock / REX

Tyler, the Creator — Call Me If You Get Lost

Тайлеру уже не первый год удается делать то, что так старательно пытается выжать из себя Канье Уэст, — удивлять, играть и перевоплощаться. Причем касаются эти метаморфозы не только визуальных образов и саунда, но и списка тем, которые затрагивает артист. Стартовав с амплуа яростной шпаны из группировки Odd Future, музыкант превратился в нео-соул-певца в блондинистом парике, а на Call Me If You Get Lost вдруг снова совершил разворот к хип-хопу, аккуратно разбавленному джазом, регги и все тем же соулом, вдобавок закинув на обложку релиза неслучайную отсылку к Шарлю Бодлеру. Упоминание французского поэта дает подсказку о том, каким будет Тайлер на своей шестой пластинке — утонченным, как в 2019-м, и радикальным и безудержным, каким он был до пластинки Igor. В Call Me If You Get Lost музыканту наконец-то удается примирить все эти элементы: он одинаково безупречно поет любовные баллады наподобие I Thought You Wanted To Dance и хвалится тем, чего достиг к 30. И хотя последняя тема обычно оборачивается скользкой дорожкой, поскользнувшись на которой, рэперы начинают самозабвенно зачитывать про тачки, купюры и женские части тела, артист вещает о своей богатой жизни куда более элегантно — например, рассказывая об отдыхе в Швейцарии. В кого переселится Тайлер в следующий раз — в уличного хулигана, изысканного аристократа или найдет для себя новый архетип — предугадать практически невозможно. Пожалуй, именно это и делает его самой интересной фигурой современной хип-хоп-сцены, а Call Me If You Get Lost — чуть ли не лучшим, что случалось с жанром за 2021 год.

Sons Of Kemet — Black to the Future

Упоминание любого проекта джазового виртуоза Шабаки Хатчингса сопровождается словами о его мастерстве, работоспособности и умении выстраивать из композиций хитросплетенные лабиринты звуков и эмоций. Что же, в Black to the Future видно все перечисленное и даже больше: афрофутуризм в альбоме переплетается с остросоциальными темами, извилистый хаотичный джаз — со стройными мелодиями, а инструменты Хатчингса — с плеядой интереснейших коллабораторов, среди которых оказалась поэтесса Moor Mother и британский хип-хоп-артист Kojey Radical. При всей этой многосоставности, глубоких речах о борьбе чернокожих и периодическом нагромождении скрипучих, режущих и некомфортных звуков, Black to the Future становится самым понятным релизом лондонского саксофониста — пестрым, богатым и устремленным в светлое будущее.

Kedr Livanskiy — Liminal Soul

Несколько лет назад самобытный электропоп от Яны Кедриной повально хвалили все критики, ее альбомы выходили на американском 2MR, а сама артистка ездила с гастролями по США, однако по итогу 2021 года кажется, что восторг вокруг проекта Kedr Livanskiy поутих — и очень зря. Ее последний альбом Liminal Soul, к слову, вышедший все на том же 2MR, стал одновременно и рывком вперед, и обобщением всего предыдущего творчества, и примером сформировавшегося музыкального стиля Яны Кедриной. И если вышедшую в 2017-м пластинку Ariadna сравнивали с попом 90-х, в следующей работе Your Need находили ритмы хауса и хип-хопа, то в Liminal Soul у исполнительницы получилось гармонично состыковать и ее чарующий протяжный вокал, и где-то наивно-подростковые, где-то — загадочно-сказочные тексты, и свой неугасающий интерес к разным граням электроники. Для тех, кто давно любит Kedr Livanskiy, в свежем релизе найдется много знакомого. Даже для тех же, кто услышит ее музыку впервые, Liminal Soul станет совершенно нестыдным образцом самобытной российской электроники.

image-20211223120703-28

Kedr Livanskiy

Фото: @kedr_livanskiy

Silk Sonic — An Evening with Silk Sonic

Сотрудничество двух ретро-энтузиастов и обладателей многочисленных «Грэмми» началось в 2017-м: именно тогда Андерсон Паак выступил на разогреве у Бруно Марса и уже через несколько недель договорился записать с ним совместный альбом. Правда, серьезно за пластинку музыканты взялись только в 2020-м, а вышла она во второй половине 2021-го — громко, удачно и, похоже, с минимальным количеством обманутых ожиданий, потому как An Evening with Silk Sonic способна угодить как фанатским армиям обоих, довольно схожих в своем приторном звучании артистов, так и тем, кто обладает чуть более старомодными вкусами. Конечно, не стоит ждать от Silk Sonic элегантного фанка и соула прямиком из 70-х, поскольку коллектив явно воспроизводит эти жанры на современную аудиторию, да и делает это с заметной долей комичности — чего только стоят их бархатные костюмы в клипах и полные натужного эротизма (и таких же натужных страданий) песни, которые в конечном итоге становятся то ли нежной любовной открыткой ветеранам жанра, то ли доброй пародией сладкоголосого супердуэта.

Nick Cave & Warren Ellis — Carnage

Стремительно записанный за несколько недель и так же стремительно залитый на все стриминговые платформы Carnage стал первым совместным альбомом Ника Кейва и его соратника по Bad Seeds, мультиинструменталиста Уоррена Эллиса. До этого музыканты вместе занимались саундтреками, а во время карантина погрузились в то, что Кейв называет «процессом интенсивного творчества», чтобы пополнить уходящий 2021-й еще одной отличной работой. В ней легендарный рокер позволяет себе много спонтанных звуковых решений, периодически с этим самым роком совсем не вяжущихся, и продолжает свое тоскливое и полное горя повествование, которым была пронизана ушедшая в эмбиент-звучание пластинка 2019 года Ghosteen. Используя свой талант поэта, он все еще проживает утрату сына, однако делает это без прямолинейных описаний собственных чувств — в его композициях, напротив, обнаруживается много сцен и образов, напоминающих обрывки арт-хаусного кино. Впрочем, тоска и страдания не бывают вечными, поэтому на Carnage Кейв охватывает как философскую драму, так и триллер — и в White Elephant не утративший ярости музыкант вдруг шипит со словами: «Я выстрелю в твое гребаное лицо, если ты подумаешь прийти сюда / Я застрелю тебя просто для удовольствия».

IDLES — Crawler

Анализируя четвертый лонгплей IDLES, нельзя обойтись без избитой фразы вроде «работа демонстрирует взросление музыкантов», потому как именно эта черта и становится главной характеристикой Crawler — и теперь слушателей, полюбивших IDLES за их язвительные нападки на окружающий мир, ждет более зрелый и личный подход от фронтмена Джо Талбота. В последнем альбоме его окончательно раскрывшийся талант рассказчика затрагивает огромный пласт воспоминаний, начиная от борьбы с зависимостями, с которой столкнулся как сам музыкант, так и его мать, заканчивая мрачными переживаниями близости смерти, настигнувшими Талбота после аварии. Однако все это не производит впечатления бесконечных жалоб, потому что на помощь приходит и узнаваемый брутальный вокал лидера IDLES, и по-прежнему неистовое, где-то злое звучание, в этот раз слегка отполированное Kenny Beats — продюсером, недавно работавшим с Rico Nasty и Винсом Стейплсом. Непонятно, что удивляет больше, сам факт такой коллаборации или то, что Kenny Beats вдруг оказался большим поклонником IDLES, но на непривычно элегантных для бристольских панков треках The Beachland Ballroom и MTT 420 RR явно чувствуется прикосновение именитого хип-хоп-продюсера.

image-20211223120703-29

IDLES

Фото: страница группы IDLES в Facebook

Дима Пантюшин и Саша Липский — «Пешеход»

В уходящем году российский дизайнер и основатель мотокафе «Энтузиаст» Дима Пантюшин объединился с давним другом, участником дуэта Simple Symmetry Сашей Липским, чтобы выпустить совместный альбом на нью-йоркском лейбле Beats In Space, — и если в преддверии Нового года хочется чего-то теплого, светлого и ностальгического, то старомодный поп-релиз «Пешеход» подходит для этих целей отлично. Внутри можно найти жизненные зарисовки про родительство и потерянный в пьяном угаре телефон, которые, по словам Пантюшина, стали своего рода провождением его художественной деятельности. И действительно, в кричаще ярком «Пешеходе» находится немало сходств с плакатами дизайнера, выполненными в духе советских конструктивистов, а в музыке от Липского — много доброты и насыщенности, как и в последнем альбоме Symple Symmetry — Sorry! We Did Something Wrong. И то, и другое хочется ставить на репит в попытке сбежать от обилия российского рэпа и найти в отечественной музыке какие-то одновременно старые и вместе с тем свежие грани.

Nala Sinephro — Space 1.8

Молодая композиторка Нала Синефро выпустила дебютный альбом на культовом лейбле Warp и почти сразу же составила конкуренцию Floating Points, Фэроу Сандерсу и Лондонскому симфоническому оркестру — музыкантам, обладающим куда более внушительным бэкграундом, чем лондонская арфистка, начавшая работать над первым релизом всего в 22 года. Как и в случае с пластинкой Promises, дебютник Синефро чередует эмбиент и джаз, однако на этом сходства двух альбомов заканчиваются, а вместо них начинаются отсылки к упомянутым Sons Of Kemet — участник группы Эдвард Вакили-Хик отвечает за барабаны и перкуссию в третьем треке Space 1.8, и такие пересечения между лучшими пластинками года наталкивают на мысль о своеобразном джазовом ренессансе. При этом сама Синефро скорее увлечена абстрактными узорами как таковыми: в них она видит успокоение и исцеление, и в ее собственной истории все именно так и работает. За создание Space 1.8 арфистка взялась после удаления опухоли и довольно внезапно привлекла этой записью, кажется, все иностранные музыкальные медиа.

image-20211223120703-30

Фото: промоматериалы Nala Sinephro

Kanye West — Donda

Альбом Donda — не лучшая глава в истории Канье Уэста и музыки 2021 года в целом, но, подводя итоги последних 12 месяцев, игнорировать это явление было бы как минимум странно. По крайней мере главный рэпер планеты сделал примерно все, чтобы про Donda говорили повсюду: сотворил из выхода своей юбилейной работы грандиозное шоу с проживанием на стадионе и разборками с Universal, а также напичкал свой почти двухчасовой релиз нескончаемым количеством известных гостей — как вполне уважаемых в индустрии, так и довольно неоднозначных. Хотя вне зависимости от степени звездности в Donda им всем досталась фоновая роль, поскольку центральным элементом этой пластинки стали вовсе не приглашенные гости или некогда увлекательный продакшн Уэста, а вполне исповедальные истории о смерти матери, отношениях с богом и банальном страхе одиночества, который настиг исполнителя после развода. Разумеется, компанию этим личным рассказам, через которые проглядывается уязвимость артиста, не могли не составить высокопарные речи о религии и силе рода — и в этом лонгплей Уэста в чем-то напоминает последнюю пластинку Адель. Чтобы с удовольствием пробраться через такие джунгли личных переживаний (которые теперь к тому же лишены интересных аранжировок), нужно действительно видеть в Канье настоящего гения. В противном случае Donda наверняка останется безумно раздутой попыткой вновь напомнить о своем величии.

Авторизуйтесь, чтобы оставлять комментарии