Заслон импорту
18.03.2024 Экономика

Не пора ли подумать о протекционизме?

Фото
Игорь Шапошников

Протекционизма как системы защиты внутреннего рынка от импорта ради выращивания собственных производителей в России пока нет. А в Китае, Америке, Турции и других странах, с которыми мы конкурируем, — есть. Но в России уже сложилась довольно большая экономика, которая готова к принятию многочисленных точечных протекционистских решений, считает редактор отдела экономика и финансы журнала «Монокль» Евгения Обухова и доказывает свою точку зрения.

«Неолиберализм закончился», ― констатирует Bloomberg. По данным Организации экономического сотрудничества и развития, в прошлом году торговля товарами в странах «большой двадцатки» в стоимостном выражении сократилась. Обратная сторона этого процесса — резкий рост разного рода протекционистских мер, и не только в странах G20, но и по всему миру (см. график). Экономисты Давосского форума переживают, что все больше стран развивают собственную промышленную политику и собственное производство.

При этом российская ставка на импортозамещение и технологический суверенитет, несмотря на все уже принятые меры, практически не опирается на протекционизм. Мы готовы поддерживать своих производителей ― но не защищать их на нашем внутреннем рынке. Более того, протекционизм как настоящая, серьезная защита внутреннего рынка от импорта с целью вырастить внутренние компании не декларируется на государственном уровне.

В специализированной экономической литературе под протекционизмом понимается в принципе любая поддержка внутреннего производства: так, в среде экономистов считается, что после курса на полное открытие рынка «идеологической реабилитацией» протекционизма в России стала Доктрина продовольственной безопасности, принятая в 2010 году, хотя эта доктрина была направленна именно на продовольственную безопасность и предусматривала лишь устойчивое развитие отечественного производства продовольствия и сырья, достаточное для обеспечения продовольственной независимости страны; ни о каком импортозамещении и тем более о защите внутреннего рынка речи тогда не шло.

Заместитель директора Института анализа предприятий и рынков НИУ ВШЭ, руководитель департамента прикладной экономики НИУ ВШЭ Светлана Авдашева приводит в пример политику поддержки сборочных автомобильных производств в России с начала века ― с введением запретительных пошлин на импорт подержанных автомобилей. Серьезным протекционистским шагом, по ее словам, также стало продовольственное эмбарго 2014 года. Напомним, речь о запрете с 2014 года ввоза в Россию «отдельных видов сельскохозяйственной продукции, сырья и продовольствия» из стран, которые ввели против нас санкции.

Мир взял курс на протекционизм

Следующей важной вехой отечественного протекционизма считается принятие в 2014 году Закона о промышленной политике (488-ФЗ) и ставшее его продолжением постановление правительства № 719 (июль 2015 года) «О подтверждении производства промышленной продукции на территории Российской Федерации». Тогда же начинает меняться система госзакупок, разворачиваясь в сторону отечественных производителей: осенью 2016 года выходит постановление правительства № 925 о приоритете товаров российского происхождения в госзакупках, а в некоторых критических областях вроде программного обеспечения устанавливается прямой запрет на закупки иностранного ПО для государственных и муниципальных нужд. Условия госзакупок были еще несколько раз «подкручены» в пользу отечественных производителей в ряде отраслей, однако ни это, ни сам Закон о промышленной политике так и не стали панацеей (подробнее об этом ниже).

Основными направлениями протекционизма в России являются самообеспечение и международная конкурентоспособность, констатирует в своей диссертации «Механизмы реализации инструментов протекционизма в государственной экономической политике» (2023 год) доцент Санкт-Петербургского государственного университета аэрокосмического приборостроения Татьяна Колесникова. А что касается протекционистских мер, то они носят преимущественно характер бюджетного финансирования в форме субсидий и налоговых льгот.

Но истинный протекционизм — это все же другое.

Не воспитываем своих

Протекционизм — это целенаправленная защита внутреннего рынка от импортных товаров (запретами или пошлинами) с целью дать вырасти и окрепнуть внутренним производителям. Смысл политики протекционизма сформулировал немецкий экономист XIX века Фридрих Лист, который также разработал теорию «воспитательного протекционизма». Она как раз предполагает взращивание «юных отраслей промышленности» под защитой покровительственных таможенных тарифов до обретения ими конкурентоспособности на внутреннем и внешнем рынках: «Таможенная система как средство, способствующее экономическому развитию нации при помощи регулирования иностранной торговли, должна постоянно иметь в виду принцип промышленного воспитания нации». Лист делает оговорку: ограничения не должны касаться закупки оборудования и технологий. Издержки от протекционизма, которые будет нести население, в будущем с лихвой компенсируются экономическим ростом. Когда внутренние производители окрепнут настолько, что смогут вступать в открытую конкуренцию с иностранными, пошлины можно отменять.

Египетский экономист XX века Самир Амин констатировал очевидный результат отсутствия протекционистских мер, который мы ощутили на себе: страны периферии мировой экономики, в числе которых Россия была в 1990‒2000-х годах, специализируются на нескольких экспортно ориентированных, трудоемких производствах с низкой добавленной стоимостью (добыча полезных ископаемых, сельское хозяйство, обрабатывающие производства низкой степени передела). А вот отрасли с высокой добавленной стоимостью располагаются преимущественно в странах центра. Перераспределение прибавочной стоимости периферии в пользу центра происходит через занижение уровня оплаты труда на периферии, контроль над ценами со стороны стран центра и закрепление за ними наукоемких технологий через систему патентов. Единственный выход, считал Амин, в том, чтобы экономическая политика государства была направлена на удовлетворение потребностей внутреннего развития, а не на повышение международной конкурентоспособности.

В статье «Политика протекционизма в России: новые тенденции в контексте проблемы импорта институтов» (№ 2 журнала «Экономические и социальные перемены: факты, тенденции, прогноз» 2022 год) научный руководитель Института экономики (ИЭ) РАН Руслан Гринберг и старший научный сотрудник Центра исследований международной макроэкономики и внешнеэкономических связей ИЭ РАН Олег Комолов делают вывод, что механическое заимствование институтов протекционизма в России в 1990-е годы, не сопровождавшееся постановкой государством стратегических планов развития российской экономики, привело к формированию «мутантной» экономической модели. С одной стороны, полный отказ от политики государственной монополии на внешнюю торговлю способствовал наводнению отечественного рынка импортными товарами и, как следствие, массовому разорению отечественных предприятий обрабатывающей промышленности. С другой — целью фрагментарного применения инструментов протекционистской политики была не столько поддержка национального производителя, сколько благоволение монопольному капиталу в ряде отраслей отечественной экономики. В итоге российский протекционизм не позволяет преодолеть нашу зависимость от внешнего мира, что создает барьеры для развития национального производства и реализации программы импортозамещения. Более того, авторы делают вывод, что целью государственной политики должно стать расширение потребительского спроса и перенаправление товарных потоков с внешнего рынка на внутренний ― в условиях обострения глобального противостояния национальных экономик такая стратегия становится залогом успешной концентрации ресурсов на развитии приоритетных отраслей отечественной экономики, составляющих основу современного, шестого, технологического уклада. Этот вывод полностью противоречит устоявшейся в России парадигме, где сильный внутренний спрос считается проблемой, так как якобы внутренние производства не могут его удовлетворить, а поддержка внутреннего производителя сконцентрирована на поддержке несырьевого экспорта.

Покупай американское, корейское, китайское…

Опыт развитых промышленных держав убедительно показывает: развитой внутренней промышленности без протекционизма не бывает. Пожалуй, самый очевидный пример ― США, где с 1933 года по сей день существует законодательно закрепленный принцип «Покупай американское». Причем если в 1933 году речь шла о товарах «практически полностью изготовленных в США», то позже это понятие уточнялось, а «доля локализации» росла: в 1954 году было установлено, что американского в товаре должно быть не менее 50%, в 2019 году Трамп дал поручение увеличить содержание в товарах американского компонента с 55 до 75%, а для изделий из стали — до 95%. Американское законодательство использует несколько способов защиты национального товара и производителя: 1) повышающие коэффициенты для стоимости иностранных товаров; 2) запрет на закупку иностранных товаров без исключительных обстоятельств; 3) требования для признания товара американским (первый принцип действует и в российской системе госзакупок, а вот отсутствие у нас второго и главного третьего принципа делает нашу систему защиты отечественных производителей дырявой, как мы увидим далее). «Важным компонентом политики протекционизма является доктринальная установка на то, что закупать товары иностранного производства и нанимать иностранцев — это происшествие, отклонение от нормы и его надо объяснить, а информацию о чрезвычайном событии раскрыть на сайте ведомства, совершившего закупку, и в обобщенном виде передать в Конгресс США», ― пишут авторы книги «Покупай американское!» (Техносфера, 2020 г).

Доцент кафедры экономической теории РЭУ им. Г. В. Плеханова Екатерина Новикова предлагает обратить внимание на опыт Южной Кореи, которая после окончания Корейской войны в 1953 году была одной из самых бедных стран в мире. ВВП Южной Кореи на конец 1988 года составлял 197 млрд долларов, а через 30 лет, в 2017-м, уже равнялся 1,5 трлн долларов ― увеличение в восемь раз. Сегодня Южная Корея занимает первые строчки международных инновационных рейтингов (по итогам рейтинга Global Innovative Ranking 2022 Южная Корея заняла шестое место), при этом многие корейские компании лидируют по рыночной капитализации, регистрируя большое количество патентов наравне с американскими, а частные инвестиции в Южной Корее к 2022 году составили порядка 80% всех инвестиций в исследования и разработки, что является значительной величиной по сравнению с такими экономиками, как Германия и США, где этот показатель остается на уровне 70%.

Представители защищаемых отраслей утверждают, что нынешний механизм оставляет множество лазеек для подмены российского производства скрытым импортом

Первой же ступенью к развитию производства в Южной Корее было ограничение поставок импортных товаров на внутренний рынок за счет очень высоких таможенных пошлин (например, пошлины на автомобили в этой стране до сих пор очень высокие), напоминает Екатерина Новикова, а также государственная поддержка за счет госзакупок. Постепенно правительство Южной Кореи обеспечило переход от стадии высокой зависимости от импортных технологий и строительства заводов иностранными компаниями к развитию производства внутри страны за счет исключительно государственных финансовых ресурсов и регулярных инвестиций в научный задел. Потом появились большие промышленные группы (чеболи), и такие корпорации, как LG, Lotte и Samsung, смогли со временем сконцентрировать свое производство на высокотехнологичных автомобилестроении, кораблестроении и электронике.

Активно пользуется протекционизмом Китай. Классический пример ― автопром, который вырос благодаря высоким пошлинам: импортная пошлина на иностранные автомобили в 2015 году составляла 25% стоимости автомобиля (в ЕС — 9,8%, в Южной Корее — 8%, в США — 2,5%). Это вынуждало иностранных производителей открывать совместные предприятия на условиях китайских компаний. Постепенно китайцы освоили технологии, и теперь уже китайские авто теснят традиционных производителей из развитых стран на всех рынках, до которых могут дотянуться.

Теперь у Китая новый план: к 2025 году он собирается стать мировым лидером обрабатывающей промышленности в десяти высокотехнологичных отраслях: фармацевтика и медицинская техника, роботостроение, автомобилестроение, аэрокосмическая промышленность и других (так называемый план «Сделано в Китае»). И Европейская торговая палата в Китае зафиксировала, что доступ ко многим отраслям китайской экономики, которые были указаны в этом плане, для европейских компаний стал ограниченным.

Покупай российское?

Протекционизма как ограничительных мер для защиты внутреннего рынка от импорта у нас практически нет. «Монокль» проанализировал все решения правительства РФ за 2023 год и январь‒февраль 2024-го по экспорту и импорту. За 2023 год было принято 25 решений, так или иначе регулирующих экспорт, как правило для защиты внутреннего рынка от дефицита. Решения касались настройки квот на вывоз минеральных удобрений, регулирования экспортной пошлины на зерно, был введен временный запрет на вывоз риса и рисовой крупы, на экспорт бензина и т. д. Шесть решений касались импорта ― и опять-таки были направлены на то, чтобы не допустить дефицита на внутреннем рынке. Например, в мае 2023 года Минпромторг на случай продолжения сбоев поставок включил продукцию Johnson & Johnson, а заодно и бренды других ведущих западных производителей контактных линз в список товаров для параллельного импорта, а в декабре были отменены таможенные пошлины на ввоз замороженного мяса домашних кур в объеме до 140 тыс. тонн ― это решение, как уточнили в правительстве, было направлено на поддержание стабильных цен на эту продукцию благодаря наращиванию предложения на внутреннем рынке.

После закрытия российского рынка сначала для б/у, а потом для импортных полуприцепов их производство в стране рвануло вверх. (На фото: завод «Вагнермайер Руссланд» по выпуску полуприцепов)

ПРЕДОСТАВЛЕНО КОМПАНИЕЙ «ВАГНЕРМАЙЕР РУССЛАНД» После закрытия российского рынка сначала для б/у, а потом для импортных полуприцепов их производство в стране рвануло вверх. (На фото: завод «Вагнермайер Руссланд» по выпуску полуприцепов)

Источник: ПРЕДОСТАВЛЕНО КОМПАНИЕЙ «ВАГНЕРМАЙЕР РУССЛАНД»

Решений, которые закрывали бы внутренний рынок от импорта запретами или пошлинами, мы не нашли. С некоторой натяжкой можно считать таковым решение, принятое в январе 2024 года: Россия ввела временные ограничения на ввоз отдельных видов семян из недружественных стран. Но из остальных стран ввоз не ограничен.

Светлана Авдашева объясняет, что использование таможенных пошлин существенно ограничено принятыми Россией обязательствами по международным соглашениям ― и это не только и не столько соглашения в рамках ВТО, сколько в первую очередь соглашения в рамках Евразийского экономического союза. «Импортные тарифные ограничения Россия вводить масштабно не может и не будет — хоть системно, хоть бессистемно, ― говорит Авдашева. ― Другое дело так называемые нетарифные ограничения торговли, которые по смыслу работают так же, как импортные тарифы, но применять их можно более селективно. В международной торговле они считаются очень подлым инструментом. Но их гипотетическое преимущество — возможность локализовать ограничения и лучше просчитать их возможные последствия». Примеров множество: экономист предлагает вспомнить кейс мухи-горбатки в бананах из Эквадора, недавний запрет на ввоз корма для животных с итальянского предприятия Hill's и т. д. Да, эти меры применяются и как инструмент политического давления (а протекционизм, помимо прочего, всегда инструмент политического давления), но и как инструмент защиты внутреннего производства тоже, говорит Авдашева.

Тем не менее трудно сложно согласиться с тем, что такие разовые меры позволят системно взращивать внутренние компании. Именно в силу их непоследовательности: сегодня мы запрещаем итальянские корма, а завтра или через месяц снова разрешаем.

Как пример удачного протекционистского решения Светлана Авдашева приводит производство труб большого диаметра. Напомним, ключевым решением, давшим старт сразу нескольким проектам по освоению производства ТБД, стал подтвержденный крупный долгосрочный заказ от «Газпрома» и «Транснефти» российским металлургам под строительство новых трубопроводов ― на Восток (ВСТО) и на Запад (БТС-1 и 2). Благодаря этому отечественные металлурги создали с нуля целую отрасль, что, в свою очередь, подтянуло модернизацию или создание производств трубоизоляционных материалов, газоперекачивающих агрегатов и т. д. (подробнее см. «Рано успокоились», «Эксперт» № 3 за 2018 год).

Но на большинстве рынков нет таких крупных заказчиков ― для этого и настраиваются специальным образом системы госзакупок.

Екатерина Новикова напоминает, что с 2023 года действует механизм «второй лишний». Это означает, что при проведении торгов заказчики должны отклонять все заявки с предложениями импортных товаров, если есть хотя бы одна заявка с предложением отечественной продукции или товаров из стран — членов ЕАЭС. «Отдельно идет работа по созданию единых реестров, например российского программного обеспечения и радиоэлектронной продукции. Эти реестры становятся ключевыми при отборе поставщиков программного обеспечения и техники по госзаказам. То есть государство в России становится драйвером импортозамещения, выступая в роли и заказчика, и инвестора, ― говорит Новикова. ― Точно такая же система была использована в Южной Корее, Китае, Сингапуре, то есть работа ведется».

Однако сами представители защищаемых отраслей утверждают, что нынешний механизм оставляет множество лазеек для подмены российского производства скрытым импортом.

Арсений Брыкин, директор консорциума «Базис», профессор Финансового университета при правительстве РФ утверждает, что начинать защиту внутреннего производителя надо с законодательной базы, которая наконец определит, что такое российский разработчик, российский производитель и российский продукт. Так как Закон о промышленной политике (488-ФЗ) таких понятий не вводит, он содержит только понятие товара, произведенного на территории РФ. «А им может быть и товар, произведенный по собственным разработкам, и по купленным лицензиям, и отверточная сборка — это означает, что истинно российский производитель находится в дискриминационном положении, а китайская сборка и маркировка “Произведено в России” приравнивается к производству на нашей территории, ― говорит Брыкин. ― Мы в Экспертном совете Госдумы по электронной и радиоэлектронной промышленности уже несколько лет предлагаем внести соответствующие поправки в законодательство, но пока безуспешно».

С этим соглашается Светлана Аппалонова, совладелец и председатель совета директоров компании «Райтек» (производит электронную аппаратуру): она объясняет, что в отсутствие четкого законодательного определения, что же именно мы собираемся защищать, российская разработка часто подменяется производством на территории РФ, куда попадает и локализация зарубежной продукции без передачи технологий. «Начиная с базового федерального Закона о промышленной политике и соответствующих подзаконных актов, и даже в недавно принятом “Плане мероприятий по реализации госполитики в области радиоэлектроники до 2030 года” во главу угла ставится производство, а не владение интеллектуальной собственностью, ― подчеркивает Аппалонова. ― Но если интеллектуальная собственность на технологии, ПО, оборудование и так далее принадлежит не тебе, то в любой момент, когда зарубежная компания закрывает в России производство по локализации своей продукции, страна остается в зависимости от поставок из-за рубежа».

Сегодня, согласно законодательству, российский производитель — это юридическое лицо, осуществляющее на территории РФ производство промышленной продукции, сведения о которой включены в реестр российской промышленной продукции. То есть нет законодательного закрепления условия, что юридическое лицо может считаться российским производителем, только если находится под российским контролем, удивляется Аппалонова. И «российским производителем» легко может оказаться «дочка» зарубежной компании, которая развернула локализацию производства своего оборудования в РФ без передачи технологий.

Яркий пример этого мы наблюдали в 2022 году со сворачиванием автомобильными западными компаниями своих сборочных производств ― хотя изначально с помощью протекционистских мер их удалось заманить сюда и заставить строить заводы. Но в итоге никакой передачи технологий не произошло, и теперь мы открываем свой рынок китайским производителям. Отсутствие требований по передаче интеллектуальной собственности стало главным отличием нашего протекционизма в автопроме от китайского, в результате чего Китай суверенную автопромышленность получил, а мы — нет.

Импорт из Китая убивает отечественное производство саморезов. (На фото: производство новосибирской металлообрабатывающей компании «Директа»)

БЕРТ КОРК Импорт из Китая убивает отечественное производство саморезов. (На фото: производство новосибирской металлообрабатывающей компании «Директа»)

Источник: БЕРТ КОРК

Нечеткость правовых определений приводит к тому, что разного рода льготы и субсидии либо не доходят до производителей, либо помогают зарубежным компаниям. Так получилось с налоговыми льготами для компаний в области радиоэлектроники, введенными в 2020 году. В изначальной редакции льготы могли получать и компании — налоговые резиденты РФ (читай: «дочки» зарубежных корпораций, которые имеют R&D-центры в России, но работают по заказу головной компании за рубежом). Сейчас на льготы могут претендовать только компании, которые находятся полностью под российским контролем, но остальные проблемы остались (например, получение льгот при реализации собственной продукции, так как для ФНС отсутствует определение «продукция на основе собственных разработок» и пр.). «А с 2025 года эти льготы собираются частично отменять. Это значит, что ряд действительно российских разработчиков так и не смогли ими воспользоваться», ― резюмирует Аппалонова.

Черная дыра на востоке

Указывая на реестры российской продукции, обычно забывают упомянуть о существовании таких же реестров с продукцией из стран ЕЭАС ― для целей госзакупок они идентичны. В результате ЕАЭС выступает сейчас как ворота для импорта, преимущественно китайского, слегка замаскированного под продукцию этих стран. Производитель из условного Кыргызстана, купив сертификат СТ-1 (сертификат происхождения СТ-1 — документ, который подтверждает, что продукция, вывозимая за пределы Российской Федерации, была изготовлена на территории РФ из отечественного сырья либо была подвергнута достаточной обработке, чтобы считать территорией ее происхождения РФ), может ввозить сюда те же компьютеры или радиоэлектронное оборудование, неизвестно как и кем произведенные, и пользоваться теми же преференциями, что и истинно российские производители, говорит Арсений Брыкин.

В законодательстве стран ЕЭАС, с которыми у нас общий рынок, так же, как и у нас, нет понятия «национальный продукт», есть только «страна происхождения», что совсем не тождественно определению «национальный продукт», объясняет Светлана Аппалонова. При таком подходе непонятно, что может дать РФ другим странам ЕАЭС, если не будет размещать у них производства для российских разработок (как мы помним, сейчас российской считается только продукция, произведенная в РФ). И так же непонятно, что дает экономике и суверенитету России требование закупать товары зарубежных производителей, локализованные в других странах ЕАЭС (ряд из которых члены ВТО). В результате этого, а также неурегулированной единой процедуры экспертизы для включения в соответствующие реестры ряд стран ЕАЭС служат просто транзитными зонами для импортной продукции.

Благодаря тому что «Газпром» и «Транснефть» предпочли российские трубы импортным, в России с нуля создали производство труб большого диаметра. (На фото: Выксунский металлургический завод)

ЕВГЕНИЙРАЗУМНЫИ/ВЕДОМОСТИ/ТАСС Благодаря тому что «Газпром» и «Транснефть» предпочли российские трубы импортным, в России с нуля создали производство труб большого диаметра. (На фото: Выксунский металлургический завод)

Источник: ЕВГЕНИЙРАЗУМНЫИ/ВЕДОМОСТИ/ТАСС

«Это ограничивает любую поддержку отечественной промышленности. Так, в госзакупках в равной степени может участвовать продукция из российского реестра и реестра ЕАЭС (речь идет о Едином реестре российской радиоэлектронной продукции в соответствии с постановлением правительства РФ № 878 от 10.07.2019, части Реестра российской промышленной продукции в соответствии с постановлением правительства РФ № 719 от 17.07.2015. — “Монокль”), откуда, как уже говорилось, поступает к нам псевдонациональная продукция, зачастую китайская. Если проблема с ЕАЭС не будет решена, у нас продолжит существовать огромная черная дыра, нивелирующая любые меры поддержки», ― констатирует глава компании «Райтек».

В ручном режиме

Светлана Адашева считает, что использование в России протекционизма ограничено целым рядом обстоятельств. Во-первых, это, безусловно, опасение не дефицита товара на внутреннем рынке, а ответных мер со стороны стран, представляющих наших торговых партнеров. По ряду оборудования (а это критично) промышленность зависит от импортных поставок, и это как минимум надолго. «Это очень ограничивает возможности торговой войны», ― говорит экономист.

Тем не менее мы видим, как закрытие рынка для импорта приводит к взрывному росту внутреннего производства ― если такое производство уже появилось и накопило достаточно капитала и компетенций. Так произошло, к примеру, в прошлом году с полуприцепами: сначала был ограничен ввоз б/у изделий, что дало возможность подрасти внутренним производителям, а потом резко поднят утилизационный сбор и для импорта. И очевидно, что по этому пути логично двигаться дальше, в ручном режиме регулируя пошлины и другие меры в зависимости от того, готова ли та или иная отрасль к рывку.

Екатерина Новикова соглашается: что касается таможенных пошлин, то здесь существует необходимость пересмотреть тарифы, рассматривая каждый сектор экономики по отдельности. «Например, ввоз в Россию сырья для производства стекловолокна облагается пошлиной в 13 процентов, а готовая продукция из этого сырья — пошлиной в пять процентов. Что касается импортных пошлин на электродвигатели, то в США и Китае они составляют 80 и 40 процентов, а в России она нулевая, несмотря на то что многие предприятия делают такую же продукцию и готовы улучшать ее технические характеристики», ― говорит экономист. Конечно, с одной стороны, важно, чтобы на внутреннем рынке не было дефицита той или иной продукции, но с другой стороны, без заградительных мер развитие своей собственной продукции будет затруднено.

Мы видим, что и сами производители не просят полностью закрыть внутренний рынок ― они хотят развиваться, но для этого им сначала надо набраться сил. Самый простой способ, который они предлагают, ― начинать закрывать внутренний рынок для импорта, когда российские компании смогут закрывать хотя бы 50‒60% его потребностей, и одновременно снижать пошлины на ввоз необходимых комплектующих и оборудования. Конечно, это требует внимательной, почти ювелирной работы по отслеживанию производственных цепочек ― чтобы, давая волю импорту, скажем, двигателей, не задавить их начинающее развиваться производство.

Какого протекционизма мы хотим?

Мы задали предпринимателям из разных сфер вопрос, каких протекционистских мер им сейчас не хватает и как на их предприятиях отразилось бы введение таких мер.

Дмитрий Зырянов, г. Бирск, Башкирия (выпускает токарно-фрезерные станки с ЧПУ собственной разработки):

— Нельзя глобально применить протекционистские меры на все и сразу, это то же самое, как ручные часы молотком ремонтировать.

В общих чертах как бы я сделал на месте министерства промышленности. Сначала произвести тотальную перепись производимых промышленных товаров. И в зависимости от положения дел принимать разного уровня поддержку вплоть до дотаций!

Первое. Если мы производим данный товар Х на сто процентов тут, в России, то ни в коем случае нельзя закрывать импортных производителей. Без конкуренции не будет эволюции качества! И любое будущее вторжение на наш рынок этого товара просто погубит всю отрасль.

Второе. Если мы производим 50 процентов и завозим 50 процентов, подключать таможню, чтобы играть пошлинами и всегда держать производство этого товара тут, в России, выгоднее, чем за кордоном.

Третье. Если мы производим 10 процентов товаров и 90 процентов завозим, то пошлины уже нельзя задирать так как людям необходимо где-то этот товар покупать. То есть, повышая пошлины на товар, которого мы производим мало, ударит по нашим потребителям, а не стимулирует производство.

Я бы налоги убрал, кредиты — под ноль процентов, площадки под производство бесплатно выделял, довел производство до 50 процентов и дальше по второму пункту пускай живет, пока не уйдет в первый пункт.

Четвертое. Если мы производим ноль процентов, то, конечно, дотации и гранты, отмена всех налогов, выделение земли под строительство цехов для производства, поддержка со стороны чиновников на местном уровне. Хотя бы до тех пор, пока производство не уйдет на третий уровень.

Я единственный в России изготавливаю токарные автоматы с ЧПУ. Если завтра закроюсь, то в России будет ноль производств данных станков. На сегодня мне предоставили земельный участок в аренду, и все.

Денис Кривцов, генеральный директор машиностроительного завода «Тонар», г. Орехово-Зуево, Московская область (производит прицепную и полуприцепную технику):

— Считаю протекционистскую политику в прицепной отрасли достаточно эффективной в настоящее время. Жаль, что ее не было лет десять-пятнадцать назад.

От редакции: имеются в виду ввозные пошлины, которые ввели в 2018 году на б/у технику, до этого в Россию в огромном количестве ввозили европейские полуприцепы, которые по стандартам ЕС подлежали утилизации и продавались там практически за так, просто чтобы не платить за утилизацию. И здесь они демпинговали по цене, не давая развиваться нашим производителям. В 2022 году ввели пошлины и на новый импорт ― точнее, с января 2023 года утильсбор на новые полуприцепы был повышен более чем в шесть раз.

Михаил Ермошин, директор ООО «Корона», г. Павлово, Нижегородская область (выпускает садовую технику):

— Вопрос о протекционизме я начал себе задавать несколько лет назад: нужен ли он вообще России и отдельно моему предприятию? Если отвечать поверхностно, то ответ на этот вопрос двоякий, так как, с одной стороны, данная политика способствует развитию внутреннего производства, но с другой стороны, наоборот, тормозит его развитие. Вероятнее всего, правильный вариант — вводить временные протекционистские меры, например до тех пор, пока компания или отрасль не достигнет мирового уровня конкурентоспособности.

Про свое предприятие могу сказать, что оно работает по принципу контрактного производства и часть комплектующих мы закупаем в Китае. В момент старта нового проекта доля закупных комплектующих равняется 85‒90 процентам, это необходимо для более быстрого запуска продукта. Но по мере перехода к массовому выпуску товара эта доля снижается, и мы стараемся ее снизить до минимума, удавалось даже опустить долю импорта до 10 процентов. При такой схеме работы как раз подходит протекционистская мера поддержки в виде повышения ввозной таможенной пошлины для импортеров на этот товар.

Если более подробно, то компании или группе компаний, которые в совокупности могут произвести необходимую долю товара для российского рынка, например 50‒60 процентов от среднестатистического ежегодного потребления, предоставляется льгота на ввоз комплектующих, необходимых для производства товара, с нулевой таможенной ставкой, а для импортеров готового аналогичного товара, наоборот, вводится повышенная ставка. В результате будет происходить увеличение спроса на товар, производимый в России, развиваться производственный потенциал страны, создаваться новые рабочие места, и в итоге денежные средства будут оставаться в экосистеме российской экономики.

Но эти протекционистские меры нужно вводить, как я говорил выше, только временно.

Александр Семенов, президент АО «Активный компонент», Санкт-Петербург (производит активные фармацевтические ингредиенты):

― Необходимо отметить, что только оборот дженериковых лекарственных препаратов, произведенных в недружественных странах, на рынке России по итогам 2023 года составил более полутриллиона рублей. Особо подчеркну, что речь идет не об инновационных препаратах, а только об аналоговых, то есть выпускаемых сразу несколькими различными производителями. Это ощутимый финансовый поток, который в первую очередь работает на экономику других стран в ущерб РФ. С учетом этого факта считаем нужным ввести запрет на регистрацию иностранными производителями не локализованных по полному циклу на территории РФ новых дженериков при условии наличия двух и более российских производителей, осуществляющих выпуск по полному циклу лекарственных препаратов соответствующего МНН. Дополнительно предлагаем ввести существенное увеличение ввозных таможенных пошлин, например до 200 процентов, на данную категорию товаров. Принятие подобных мер очевидно способствовало бы стимулированию интереса производителей, в том числе иностранных, к локализации производства на территории России и заметно подстегнуло бы рост инвестиций в производство на территории страны.

Михаил Филатов, заместитель коммерческого директора ООО «Эра» по развитию и сопровождению продаж, г. Рязань (ГК «Эра» ― крупнейший в РФ производитель вентиляционного оборудования):

― Заградительных пошлин на импорт во многих секторах нет. Рынок РФ и российские производители не защищены от продукции иностранных компаний дружественных и недружественных стран. Например, мы производим на территории РФ свою продукцию под кодами ТН ВЭД 8414510000 вентиляторы бытовые / 8414592000 вентилятор осевые / 8414594000 вентиляторы центробежные. Ставка пошлины на импорт по этим кодам — ноль процентов. То есть вентилятор, произведенный в Китае, Испании, Италии, зайдет на рынок РФ со ставкой пошлины на импорт ноль процентов.

Вернемся к экспорту для компаний РФ. Например, экспортируя продукцию в Индию, мы получим ставку в 10 процентов, в Египет — 60 процентов, в страны Европы — три процента, в Иран — 55 процентов, примеров еще много. То есть идет защита рынка и собственных производителей, ведь для того, чтобы произвести эти изделия у нас, компании вкладывают силы и средства в инфраструктуру, создают рабочие места, осуществляют отчисления налогов и сборов в бюджет, делают большое дело для своей страны. Мы с 2012 года говорим про увеличение ставки пошлины на импорт готовой продукции с нуля до возможных пяти процентов (ограничение связанно рамками работы ВТО). Проведя свое исследование, основанное на анализе импорта готовой продукции в РФ по трем кодам, при условии установления ставки на импорт в пять процентов возможные доходы от такой меры в бюджете РФ могли бы составить за 2020 год 240 млн рублей, за 2021 год 358 млн рублей, за 2022-й — 299 млн руб. Это наши оценки, но суммы могут быть и больше, компаний и товаров, произведенных в РФ, на которые распространяется ставки пошлины на импорт ноль процентов, еще много, и, конечно, хочется видеть меры от нашего государства в поддержку российской продукции. Более того, президент Владимир Путин поручил правительству проанализировать принятые против России ограничения со стороны стран — участниц ВТО и представить предложения по актуализации стратегии участия страны в организации.

Суть пошлин на импорт — увеличение стоимости импортируемой продукции, что делает товары местных производителей более конкурентноспособными и привлекательными для местного потребителя. При этом в недружественных странах есть запрет на продукцию «Сделано в России», у нас нет запрета на продукцию из недружественных стран.

Постановление правительства РФ от 21 сентября 2023 года № 1538 «О ставках вывозных таможенных пошлин на товары, вывозимые из Российской Федерации за пределы таможенной территории Евразийского экономического союза» значительно ударило по экспортерам в столь сложное время. Суть постановления — установление динамических пошлин на продукцию, которую российские предприятия экспортируют за рубеж. Ставка пошлины зависит от курса доллара США к рублю и имеет значение от четырех до семи процентов от таможенной стоимости товара при среднем значении за период мониторинга курса доллара к рублю, устанавливаемого Центральным банком РФ. Мы поставляем свою продукцию в 60 стран мира. Динамические пошлины определяются по кодам ТН ВЭД, код ТН ВЭД имеет в себе большое количество таможенных наименований изделия. Таким образом, под данное постановление попал широкий круг товаров, в том числе воздуховоды, вентиляторы, решетки вентиляционные. Динамические пошлины сказались на стоимости нашего товара для наших зарубежных партнеров, что привело к жесткой конкуренции, отказу от некоторых товаров и, соответственно, к падению оборота экспорта. По нашим прогнозам, снижение оборота экспорта в 2024 году может достигнуть пяти-семи процентов.

Авторизуйтесь, чтобы оставлять комментарии