Полгода СВО: битва времени с ресурсом

Где заканчиваются цели Москвы на Украине и кому выгодна эскалация конфликта? Об этом размышляет заместитель главного редактора, редактор отдела политика журнала «Эксперт» Петр Скоробогатый. Размышления идут далеко: например, автор не исключает, что штурм Киева снова может оказаться в повестке дня.

Специальная военная операция на Украине была слабо предсказуема 24 февраля, плохо поддается анализу спустя полгода и совершенно не прогнозируема в перспективе. Это то, что известный специалист Эдвард Люттвак называл парадоксальной логикой стратегического мышления.

После полугода СВО мы входим в осенне-зимний период на новом витке эскалации, когда стороны, отбросив сомнения, определились с краткосрочными планами. Соединенные Штаты консолидируют усилия на украинском направлении в рамках единой миссии и назначают единое командование операции. Помимо прочего это позволит США систематизировать военные поставки и упростить координацию военных непосредственно на фронтах.

Европа соглашается терпеть убытки и убеждает сограждан принести в жертву комфорт и благосостояние в обмен на ценности и свободы западной цивилизации, угроза которым якобы исходит от России.

Мы продолжаем искать способы решать поставленные задачи, балансируя в выборе между ограниченной военной кампанией и полномасштабным конфликтом, сдерживая попытки внешних политических противников резко эскалировать ситуацию.

Украина продолжает активно питаться западной помощью и не расстается с иллюзиями возможности победы.

Перспектива мирных переговоров пока не прослеживается. Лидеры европейских государств подчеркивают принципиальную неготовность не просто уступать Москве в украинском кейсе, но и вообще возобновлять какие-либо контакты до остановки боевых действий. В Киеве публично угрожают наносить удары по Крыму и огорчаются, что страны Запада не разрешают бить из своего оружия по остальной территории России.

С другой стороны, в отличие от массы конфликтов, с которыми принято сравнивать СВО, ни одна из сторон на уровне широких народных масс воевать не желает. А политические элиты действительно ограничивают свой вклад в военные действия, чтобы не спровоцировать мировую войну — и не только ядерную.

Это сохраняет перспективу выхода на дипломатический контакт, пусть пока и отнесенный на неопределенный срок. Цель достичь приемлемых договоренностей с Западом, безусловно, Россия ставит с первых дней СВО (а то и раньше, с момента афиширования ультиматума странам НАТО). Наши «партнеры» рано или поздно признают безальтернативность таких соглашений. Итог же этих переговоров будет вынуждена признать и лишенная самостоятельности Украина. Затем воспоследует поиск нового шаткого равновесия — но возврата к старому миру не предвидится. Пожалуй, осознания такого положения дел сегодня не хватает очень многим.

Правда, на пути к договоренностям всем участникам предстоит пройти этап войны на истощение. Оптимистичный горизонт — осень-зима-весна. Определяющим на этой дистанции будет соотношение времени и перераспределяемых ресурсов всех противоборствующих сторон, а результат покажут поле боя и адаптация населения к социально-экономическим вызовам.

Ситуация на фронтах

К концу августа украинские фронты окончательно остановились, хотя тяжелые бои идут по всем направлениям. Мы так и не дождались летнего контрнаступления ВСУ (на самом деле дождались, по крайней мере попытки на Херсонском направлении - прим. ВиД), но и союзные части после взятия северодонецко-лисичанской агломерации в начале июля продвигаются очень медленно. Это вовсе не говорит о стабилизации фронта. Однако до осенней распутицы остается месяца полтора-два. Цели второго этапа с занятием всей территории ДНР пока не решены. Впрочем, и временных ориентиров российский Генштаб не обозначал.

Министр обороны РФ Сергей Шойгу заявил, что СВО идет в соответствии с планом, а темпы наступления сознательно замедляются с целью минимизации жертв среди гражданского населения. Эти слова были восприняты нашими оппонентами как оправдание неудач. Однако мы видим лишь фиксацию той тактики, которой Россия придерживается вот уже полгода и о которой некоторые комментаторы презрительно отзываются как о «войне в белых перчатках». Поэтому нет ковровых бомбардировок и ударов по киевским «центрам принятия решений», попыток разбить мосты через Днепр и разрушить железнодорожную инфраструктуру.

Так что трудно представить очередной крупной целью российского наступления, скажем, Николаев или Запорожье. Оборонять эти крупные города будут по той же схеме, что и Мариуполь, и судьба у них будет столь же печальная. Заботясь об участи мирных жителей, России придется спешно восстанавливать разрушенную инфраструктуру в преддверии холодов. Тут дело даже не в деньгах, а в фактическом наличии техники, специалистов, стройматериалов. До сих пор ждут восстановления Северодонецк, Лисичанск, Волноваха. Попасную решено вообще не восстанавливать. Образцовым по темпам строительства может считаться разве что Мариуполь.

И это при том, что питать иллюзии об отношении населения не стоит: Россию ждет и поддерживает меньшая часть граждан Украины, и чем ближе к Днепру, тем больше антагонистов на территориях. При этом значительная часть украинской нации консолидирована, оппозиция в элитах зачищена, армия сражается стойко и умело, используя весомый мобилизационный перевес в людских ресурсах. В этом смысле нужно понимать, что в отличие от многих гибридных конфликтов на чужих территориях США получили под контроль армию культурно близкую и предсказуемую, образованную и упорную, адаптивную советской школе ведения регулярных боевых действий, а не партизанщине в джунглях и песках, способную быстро учиться применению западных военных технологий.

С другой стороны, собственный ресурс сопротивления Украина исчерпала спустя два-три месяца после старта СВО. И теперь, словно пациент на аппарате искусственного дыхания, зависит исключительно от западной экономической и военной помощи, которая не безгранична. Россия же компенсировала дефицит пехотных соединений превосходством в артиллерии, весе залпа и авиации. Спустя полгода заметны принципиальные перемены в части технического состояния войск, количестве и опыте применения беспилотников, высокоточных снарядов. Крылатые ракеты продолжают ежедневно поражать десяток целей в украинском тылу без намека на дефицит.

За полгода на все еще разреженном фронте Россия провела успешные операции в Херсоне и Мелитополе, Волновахе, стремительно осадила и разбила гарнизон Мариуполя, освободила территорию ЛНР, взяв Попасную, Северодонецк и Лисичанск, создала и защитила плацдарм в Изюме, разбила первую линию обороны ВСУ у Донецка, забрав Пески и Марьинку. Это уникальные победы на огромной территории. Напомним, линия фронта превышает 2500 километров, на 1100 из них идут активные боевые действия. Только к концу лета стало возможно говорить о том, что все оборонительные порядки союзных сил насыщены человеческим ресурсом. Именно этот факт блокировал все попытки украинской стороны инициировать летнее контрнаступление.

В то же время решительные наступательные действия обеих сторон ограничены все тем же кадровым и техническим ресурсом. В большей степени — нехваткой умелой пехоты. Ограничены также тактические хитрости и задумки с прорывами и охватами: спутниковое видение позволяет засечь сосредоточение сил для атаки, а беспилотники, разведка, дальняя артиллерия и РСЗО быстро изолируют и зачищают район наступления. Отсюда упор на позиционную атаку и лобовые штурмы.

На данный момент союзные силы предпочитают реализовывать техническое доминирование, вспахивая передний край обороны противника, чтобы минимизировать потери пехоты. Боевые действия характеризуются постоянными артдуэлями. Только зачистка большого квадрата от средств поражения позволяет продвигаться вперед без риска быть накрытым на занятых позициях.

Из всего вышесказанного следует, что замедление наступления союзных войск продиктовано ресурсной логикой и характером боевых действий, а занимать новые территории — цель менее значимая по сравнению с уничтожением живой силы и техники оппонента. На первый план выходят иные, социально-экономические факторы конфликта. Россия ждет холодов и признаков усталости украинского и европейского населения в силу длительного конфликта, имея несравнимо более крепкие позиции с точки зрения стабильности экономики, внутриполитической ситуации и объема энергетических ресурсов.

Собственный ресурс сопротивления Украина исчерпала спустя два-три месяца после старта СВО. И теперь, словно пациент на аппарате искусственного дыхания, зависит исключительно от западной экономической и военной помощи, которая небезгранична

Запад консолидирован

Предсказывать, как повлияют зимние сложности соперников на ход СВО и перспективу договоренностей, пока преждевременно. Ситуация на Украине чуть более предсказуемая: страна безусловно вкатывается в непростой период, но экономической катастрофы ожидать не стоит (подробнее читайте следующий материал). В то же время народ сплочен и готов терпеть неурядицы ради победы.

К европейским лидерам гораздо больше вопросов со стороны населения, которое привыкло и жить лучше, и чаще интересоваться обоснованностью лишений. Помимо «голодно-холодных» и инфляционных вызовов Евросоюзу ближайшей зимой грозит и остановка базовых отраслей промышленности ввиду резкого роста цен на энергоносители, банкротств, в том числе малого и среднего бизнеса, роста безработицы.

Президент Франции Эммануэль Макрон прямым текстом говорит о конце «периода изобилия», призывая готовиться к кризису и дефициту продукции: «Мы переживаем большие потрясения. Речь идет о продуктах и технологиях, которые казались нам всегда доступными. В случае с последствиями украинского кризиса речь идет о последствиях борьбы за свободу, которая имеет свою цену, которая может потребовать жертв».

Предсказуемые попытки «идеологизировать» экономические проблемы и списать рецессию по обе стороны океана на военную операцию Москвы — единственный шанс западных политиков удержать электоральные позиции. Лидер политической партии «Национальный фронт» Марин Ле Пен уже напомнила Макрону: «Экономический кризис, ударивший по Франции, начался не этим летом. Он не датируется войной на Украине. Эммануэль Макрон солгал, скрыв правду от французов, объявляя о введении мер жесткой экономии».

Однако на данный момент западный лагерь предельно солидарен, публичные заявления бескомпромиссны. «Запад никогда не признает присоединение Россией украинских территорий» — немецкий канцлер Олаф Шольц. «Доверие утрачено, и нет никаких признаков нового начала. Сейчас не время для налаживания связей» — президент Финляндии Саули Нийнистё. «Мы не должны проявлять никакой слабости, никакого духа компромисса, потому что речь идет о свободе для всех и вся и мире во всех частях земного шара» — тот же Макрон.

Дошло до обсуждения визовых ограничений для россиян на поездки в Европу — проект, который усиленно, но пока безуспешно проталкивают страны Прибалтики и Восточной Европы. Это не только логичное продолжение «культуры отмены», войны с памятниками и историей с выходом на цивилизационный разрыв. Это, по сути, еще один гвоздь в крышку гроба глобализации, толерантности и основ ценностной коммуникации Старого Света с «иными» и «сложными». Даже в эпоху исламского терроризма, казавшегося неизбывной проблемой, ограничения на въезд из Африки и Ближнего Востока маркировались Европой как мера дискриминационная.

В целом западная платформа понятна: ни о каких переговорах с Россией речи быть не может, пока Москва не уйдет с украинских территорий. Разница в важных нюансах: часть стран европейского лагеря хотела бы увидеть остановку боевых действий здесь и сейчас, чтобы шаг за шагом двигать российские войска и дипломатию к пониманию тупиковости СВО.

Другая часть, представленная британским блоком и рядом стран Восточной Европы, мечтает об интенсификации конфликта, истощении России и тотальном военном поражении, с дальнейшим лишением страны ядерного статуса и, возможно, территориальным развалом. «На Западе есть страны, которые хотят продолжения войны, среди них страны — члены НАТО. Я имею в виду, не только США, но и страны — члены НАТО», — обмолвился глава МИД Турции Мевлют Чавушоглу.

Однако для главного регулятора всего конфликта — Вашингтона — задача проще: основательно и фундаментально вбить клин в отношения европейцев и россиян, затормозить развитие экономики ЕС, но не дать союзникам уйти в социально-экономическое пике и не допустить поражения Москвы. Те и другие нужны в качестве младших партнеров для сдерживания Китая. Закончиться конфликт должен переговорами США и России на условиях Белого дома.

И Москве нужно придумать, как разбить этот план и провести свою линию.

Украинцы продолжают наносить множественные удары по мостам через Днепр. Пока ни один не рухнул

Источник: TASS

Причины эскалации

Варианты дальнейших действий России условно группируются по двум блокам: эскалационному и поступательному.

Первый. Резко нарастить военный корпус, возможно объявив частичную мобилизацию. Провести серию крупных общевойсковых операций. Разбить Украину по частям и взять Киев. Перевести режим СВО в КТО — контртеррористическую операцию. Затем найти политическое решение для территорий с помощью ООН или Евросоюза. План требует значительных времени и ресурсов. Риски — эскалация до мирового конфликта и надолго разорванные отношения с Западом. Но ряд военных и политических экспертов убежден, что только полный разгром Украины может гарантировать безопасность России в перспективе. В противном случае мы получим под боком террористическую Палестину.

Второй. Постепенное наращивание сил и планомерное продвижение фронта до Днепра с фиксацией линии соприкосновения. Референдум в освобожденных областях, ввод регулярной армии и наращивание сил для контроля. Уничтожение военного и промышленного потенциала Украины до уровня аграрной страны. Рутинизация, затягивание конфликта, ожидание усталости граждан Европы и Украины и готовности их элит к компромиссу, исчерпания ресурсов поддержки Украины со стороны США. Поиск прагматичного мирного договора образца холодной войны, «без любви и ненависти». Переориентация на Восток и перестройка собственной экономики.

Цель достичь приемлемых договоренностей с Западом Россия, безусловно, ставит с первых дней СВО. Наши «партнеры» рано или поздно признают безальтернативность таких соглашений

Весь опыт, полученный Владимиром Путиным за долгие годы во главе Российской Федерации, вероятно, говорит о ставке на второй, последовательный вариант развития событий. С постепенным подключением ограниченных ресурсов по временной шкале и медленной адаптацией страны к шоковым сценариям. Не стоит бояться и мирных переговоров, которые позволяют прощупать оппонента, иногда выиграть время и те же ресурсы, подготовить запасные плацдармы.

Пожалуй, по этому сценарию все и идет последние месяцы. Задача противника — сбить этот поступательный настрой и эскалировать ситуацию, вынудить Россию задействовать дополнительные, неподготовленные ресурсы, спровоцировать патриотическую часть общества на протест и требование интенсификации боевых действий.

Сначала это были удары по приграничной территории, затем неизбирательные обстрелы донецкой агломерации. В августе вскрыли диверсионные ячейки в Крыму, и начались удары по инфраструктуре полуострова. Идут провокации ядерной угрозы в связи с украинскими обстрелами Запорожской АЭС. Выявлен инцидент с применением химических веществ против российской армии. Не проходит и недели без терактов против представителей военно-гражданских администраций на Украине. Наконец, украинская террористка взорвала под Москвой автомобиль, в котором находилась Дарья Дугина, известный представитель того самого патриотического лагеря.

Показательно, что все эти акции лишены системности и продуманности, локальны и хаотичны. Их авторами могут выступать украинское командование в стремлении добиться выгодной оперативной реакции российской армии, политическое руководство в Киеве, вынужденное постоянно поддерживать градус внутриполитической пропаганды и напоминать о нуждах страны в западных СМИ, а также внешние интересанты, ставящие на разрастание конфликта до уровня глобального.

Обычно сдержанная реакция Москвы на эти инциденты — лучшее подтверждение выбранного курса на последовательность и долгосрочные ориентиры. Пожалуй, важнейшим достижением Кремля за полгода является удержание украинской проблематики строго в рамках специальной военной операции как на фронте, в экономической плоскости, так и во внутриполитическом поле. Вероятно, такой она и останется в обозримом будущем.

Иосиф Линдер, президент Международной контртеррористической ассоциации:

— Когда террористический акт и заказное убийство осуществляются в зоне проведения специальной операции, на расследование уходит больше сил, средств и времени. Если теракт осуществляется в зоне, где боевые действия не ведутся, там совершенно другие возможности. Но то, что произошло заказное убийство или безадресный теракт, не означает, что цели и задачи разные. Здесь также есть косвенные формы запугивания, давления и демонстрации своего присутствия. В зоне боевых действий найти исполнителя намного сложнее.

Пока статья не переквалифицирована, говорить о теракте можно только в описательном порядке. Если Следственный комитет в процессе проведения следственных мероприятий перед передачей документов в суд будет переквалифицировать статью, тогда мы можем говорить о террористическом акте. Пока это заказное убийство, совершенное общеопасным методом. То есть формулировки нужно очень аккуратно использовать.

Владимир Клюкин, полковник ФСБ в отставке:

— Мы можем говорить о терроризме неонацистов, которые подняли голову на Украине. Обстрел украинскими военными городов — тот же террор, только уровнем выше. Это терроризм на уровне государственных интересов. Киевская верхушка развернула определенные террористические действия по отношению к России и к россиянам с патриотическими убеждениями. Перчатки брошены.

Параллели с исламским терроризмом проводить нельзя. Другое дело, нужно понять, где у нас не в полной мере дорабатывают государственные структуры, которые отвечают за безопасность. Почему на территорию нашей страны проникают экстремисты из Украины под видом беженцев? Наша страна принимает сотни тысяч украинских беженцев, а насколько каждый их них проверен? Вопросов много.

Юрий Сапунов, бывший начальник управления ФСБ по борьбе с международным терроризмом:

— Я не исключаю, что после убийства Дарьи Дугиной может последовать экспансия террористов из Украины. Угроза такая сохраняется. Нас не запугать, думаю, федеральные службы и другие подразделения готовы ко всем атакам. Жаль, что часть украинцев встанут на этот путь. Надеюсь, на благоразумие людей, которые отдают приказы.

Терроризм не имеет этнического или конфессионального окраса. Это бандиты, готовые за деньги осуществить самые безумные преступления. Средства, методы и формы, используемые исламскими радикалами и украинскими националистами, аналогичные. Всех террористов мира связывает беспринципность, бесчеловечность.

Для противодействия терроризму должны быть использованы, в том числе, пропагандистские инструменты — показывать реальность происходящего, лица преступников, организаторов акций устрашения. Быстрое раскрытие убийства Дугиной — пример того, что наши силы и средства работают эффективно. Уверен, мои коллеги справятся с новыми вызовами.