Российской экономике не хватает «живых» денег
Ситуация в российской экономике напоминает театр абсурда: ЦБ борется с инфляцией – производственный сектор сидит на голодном пайке – экономика замедляется – цены растут. Период, когда промышленный рост достигался за счёт бюджетного финансирования льготных кредитов и инвестиционных проектов, подходит к концу. Эльвира Набиуллина победила Михаила Мишустина – у государства нет денег, чтобы бесконечно долго помогать всем, пишет обозреватель «Октагона» Вера Зелендинова, констатируя, что в результате перегрев экономики, о котором продолжает твердить руководство ЦБ, сменяется переохлаждением и плавным движением к стагнации, а затем и возможной рецессии.
Спад производства
В первом квартале текущего года рост ВВП замедлился почти в три раза – 1,4 процента в годовом выражении при 4,1 процента в 2024 году. Индекс промышленного производства снизился до 0,8 процента, а в секторах, не связанных с ВПК, зафиксирован спад на 1,6 процента. Особенно сильное падение зафиксировано в гражданском машиностроении, производстве сельскохозяйственной техники и стройматериалов, автомобилестроении и добыче угля. Замедление в системообразующих отраслях провоцирует кризисы в связанных с ними мелких предприятиях.
По данным Института народнохозяйственного прогнозирования РАН РФ, более 70 процентов российских предпринимателей сообщили о снижении спроса на их продукцию: у 60 процентов упали физические объёмы продаж, у 56 – выручка.
Более удручающая картина – в сфере розничных продаж: о снижении спроса на непродовольственные товары говорят 75 процентов предпринимателей, на продуктовые – 63 процента.
Пытаясь выжить, бизнес крутиться, как может: кто-то снижает цены, кто-то повышает. На этом фоне мерой становятся переход на неполный рабочий день, дополнительные выходные дни, неоплаченные отпуска. В итоге снижаются доходы населения и, как следствие, платёжеспособный спрос, что сказывается на предприятиях розничной торговли – снежный ком кризиса продолжает расти.
Одни копят, другие живут в кредит
Из-за роста цен на продукты и промышленные товары экономить, меняя потребительское поведение, приходится многим. При этом высокие ставки по депозитам подталкивают имеющих устойчивые доходы людей не тратить деньги, а копить, получая хорошие проценты. Другая крайность – занимать, чтобы выжить, не понимая, как погасить кредит.
Защищая банки от кризиса массовых неплатежей, Центробанк ужесточил правила потребительского кредитования, создав тем самым предпосылки к росту займов в микрофинансовых организациях (МФО).
В первом квартале текущего года их общий объём вырос на 38,5 процента – с 351,3 млрд рублей за тот же период 2024 года до 486,5 млрд рублей к концу марта 2025-го.
Правило «спрос рождает предложение» исправно работает. Однако, де-факто, политика ЦБ формирует весьма специфический рынок долговой зависимости. Клиентов финансовой системы (граждан) фактически выдавливают из банковской системы в свободную стихию МФО, расширяя тем самым параллельную систему, не связанную регуляторными ограничениями.
Крупный бизнес не выдерживает давления ЦБ
Высокая ставка ЦБ диктует рост стоимости кредитования, чрезмерный даже для вполне дееспособных компаний. Это спровоцировало поток критики в адрес регулятора со стороны руководителей крупных предприятий и некоторых государственных корпораций.
Центробанк ответил на этот вызов. 23 мая на его официальном сайте появилось информационное письмо, рекомендующее банкам идти навстречу корпоративным заёмщикам, столкнувшимся с временными трудностями, и реструктурировать корпоративные кредиты. Для этого регулятор временно смягчил требования к резервам по реструктурированным ссудам, по которым банк и заёмщик оценивают вероятность восстановления финансового положения как значительную.
Реструктуризация будет доступна не всем, а только компаниям с «не очень высокой долговой нагрузкой» и исправно погашавшие кредиты в течение последних шести месяцев.
Получатели льготы также должны предъявить банку план развития на время реструктуризации, основанный на прогнозах Банка России или Минэкономразвития, и бизнес-план на три года.
Предложенная мера является символической. Она нацелена на поддержку самых успешных и платёжеспособных компаний. Что будет с теми, кто не удовлетворяет описанным требованиям, в письме не раскрывается. Но, судя по всему, речь может идти о банкротстве.
В экономике дефицит денег
Уровень монетизации (отношение денежной массы М2 к ВВП) российской экономики остаётся крайне низким. По итогам 2024 года, он был равен 58,62 процента, а на начало мая текущего года – 54,77. В развитых экономиках этот показатель колеблется в диапазоне 90–140, а в Китае превышает 210 процентов. Одновременно в России снижается объём денежной массы М2 в реальном, с учётом инфляции, выражении.
За первые четыре месяца номинальный М2 вырос на 0,25 процента, но в реальном выражении его «съедает» инфляция, выросшая на 3,12 процента.
Ещё одна проблема – наполнение бюджета на фоне уменьшения экспортных доходов. Дело дошло до того, что на минувшей неделе Госдума с подачи правительства приняла поправки в Федеральный закон о бюджете, повысив на 34 процента планируемые поступления от штрафов за различные нарушения и возмещения ущерба (конфискаций).
При этом огромные суммы, почти вдвое превосходящие расходную часть бюджета, крутятся в банках. Но из-за высоких процентных ставок эти деньги почти не работают в экономике, а часть этих сумм перекачивается в виде накопительных процентов на депозиты физических лиц и корпоративных клиентов.
Страна ждёт снижения ключевой ставки
Сегодня экспертное сообщество раскололось. Одни уверяют, что оснований для беспокойства нет, – всё идёт по плану: сегодня охлаждаем, завтра подогреем. Другие считают, что торможение экономики оказалось сильнее, чем планировал регулятор, поэтому нужно срочно менять денежно-кредитную политику. В противном случае страну ждёт череда банкротств, кризис неплатежей, технологическая деградация и заморозка инвестиционных проектов.
Начать снижать ключевую ставку ЦБ давно призывают руководители крупных компаний. Теперь о том же заговорили члены правительства. Будто сговорившись, глава Минэкономразвития Максим Решетников и министр финансов Антон Силуанов подняли на минувшей неделе вопрос о корректировке денежно-кредитной политики, отметив, что повод снизить учётную ставку есть – инфляция начала замедляться.
Последует ли их совету Набиуллина, станет известно через несколько дней. 6 июня Центробанк должен провести очередное заседание по ключевой ставке. Возможных вариантов, как известно, три: её можно повысить, оставить прежней или понизить.
Спад по всем фронтам
Не менее жёстко ситуацию оценивает финансовый аналитик Александр Коляндр в обзоре для издания-иноагента The Bell. Российская экономика, которая еще в конце 2024 года росла на 4,5% в год, к лету 2025-го не просто замедлила рост, но и оказалась на грани рецессии, пишет он. Спад затронул не только гражданские сектора промышленности, но и связанные с ОПК. Эта ситуация ставит российские власти перед неприятным выбором в дальнейшей экономической политике.
Что происходит
Российский ВВП в первом квартале 2025 года вырос всего на 1,4%, отчитался в середине мая Росстат. Это самый низкий показатель со второго квартала 2023 года, когда экономика начала расти после вызванного началом войны и санкциями Запада обвала 2022 года.
Поквартальное сравнение с поправкой на сезонность дает вообще сокращение экономики. По расчетам главного экономиста Bloomberg по России и Центральной Европе Александра Исакова, за первый квартал деловая активность сократилась на 1,2%, при том что только в марте падение к предыдущему месяцу составило 0,8%.
Такой провал в экономической динамике можно объяснить в том числе эффектом высокой базы конца 2024 года, когда случился резкий разовый всплеск производства в базовых отраслях, указывают аналитики ЦБ. Основным драйвером охлаждения стал внешний спрос: это видно по динамике добычи полезных ископаемых и экспорта. На внутренний спрос влияла высокая ключевая ставка — 21%.
Несмотря на увеличение бюджетных расходов, главного движителя роста последних двух лет (о нем мы писали тут), сокращение видно и в промышленном производстве, и в розничной торговле — и даже в обрабатывающем секторе, который еще недавно показывал двузначные темпы годового роста, а в апреле показал рост в 3% — самый низкий темп с марта 2023 года.
В обрабатывающей промышленности основным драйвером роста производства и зарплат был оборонный сектор. Это видно при сравнении общего роста обработки с ростом в секторах, где особенно широко представлено военное производство (готовые металлические изделия, компьютеры и оптика, прочие транспортные средства).
Посчитать точно темпы роста гражданской и военной промышленности невозможно, но в некоторых отраслях эффекты замедления особенно видны — и среди них есть связанные с военным производством.
Хороший пример — сектор производства готовых металлических изделий, в котором доля предположительно военного производства (изделий, не внесенных в прочие категории) постоянно растет с начала полномасштабной войны и сейчас колеблется около 56%. Там общий рост сектора поддерживался именно оборонкой — рублевый объем выпуска всей остальной продукции рос едва быстрее инфляции на фоне роста военного выпуска 50% и выше. Но данные за март и апрель позволяют говорить о том, что в гражданской части сектора — спад, а в военном — околонулевой рост.
В химической отрасли средний рост объема производства в номинальных ценах в первом квартале был в среднем вдвое ниже, чем в 2024 году, и лишь на пару процентных пунктов выше потребительской инфляции.
До сих пор рост в обрабатывающей промышленности был предметом публичной гордости российских властей как свидетельства устойчивости экономики к санкциям. Например, в добывающем секторе хвастаться было давно нечем — там падение из-за снижения цен на российское сырье и сокращения объемов.
О замедлении производства говорят и данные «Российских железных дорог». В первые четыре месяца 2025 года погрузка упала на 6,8% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года, а в одном апреле — на 8,6%. РЖД связывает это с двузначным падением перевозки строительных грузов, черных металлов и металлолома из-за сокращения спроса со стороны потребляющих данную продукцию отраслей экономики.
На рынке труда снижение темпов роста «реальной» экономики не отразилось. Безработица остается на рекордно низком уровне в 2,3%. Зарплаты продолжают расти, и потребительская уверенность остается высокой. Но инфляция замедляется — уже почти месяц она ниже 10% в годовом выражении, но это все еще почти в два с половиной раза выше цели ЦБ.
Что это значит?
Замедление экономического роста при сохраняющейся относительно высокой инфляции ставит Россию на грань стагфляции. На фоне замедления более сильным окажется и эффект от сокращения нефтяных доходов из-за снижения мировых цен на нефть, и эффект новых санкций, которыми грозит Трамп, а тем более эффект от комбинации обоих факторов. Впрочем, говорить о переходе к стагфляции пока тоже рано — аннуизированная динамика цен находится на траектории, близкой к таргету ЦБ, хоть и все еще является неустойчивой.
Для стимулирования роста можно либо снижать ставку ЦБ (но непонятно, насколько устойчивым тогда будет замедление инфляции), либо повышать расходы бюджета — но они, согласно экономической теории, будут все слабее стимулировать рост, подпитывая вместо этого инфляцию. Еще один способ удержания ситуации под контролем на какое-то время — протекционистские меры (и к ним в Кремле собираются активно прибегать). В любом случае проигравшими окажутся граждане: за счет инфляции, сокращения доходов, сокращения выбора.
Экономические проблемы, впрочем, еще не настолько глубоки, чтоб заставить Владимира Путина отказаться от ожидаемого летнего наступления и согласиться на заключение мира на приемлемых для Украины и Запада условиях. По крайней мере пока.
