Ехать некуда: образ заграницы в российской поп-музыке
Русскоязычная музыка давно ведет диалог с внешним миром. Мы им Чайковского, они нам — рок-н-ролл. Но если сама суть рок-музыки строится на протесте и обозначении конфликта мировоззрений (от «Не валяй дурака, Америка» «Любэ» до «Гудбай, Америка» Nautilus Pompilius), то поп-музыке простительны куда более легкие интонации и живой интерес к чужим краям. За прошедшие с распада СССР 30 с хвостиком лет российские артисты то мечтали начать за границей новую жизнь, то вставали на сторону Данилы Багрова и принимали иностранные ценности в штыки. Заграница то пугала, то удивляла, то приглашала, то прогоняла. Менялись курсы валют, мода и настроения, но музыканты в поисках вдохновения и острых сюжетов продолжали с интересом крутить глобус и сжимать в руках загранпаспорт. Однако сейчас кажется, что культурному интуризму пришел конец. Музыкальный критик Михаэль Агафонов обозрел в журнале «Правила жизни» путь, которым русская попса пришла к такому концу. Забавно и поучительно.
«Хотела на Канары, а везу тебя за МКАД»
«Холодный, как Россия, красивый, холостой; тебя все звали с ними, а поехала со мной», — хвастаются GAYAZOV$ BROTHER$ под нарочито «восьмидесятнический» бит в «Малиновой Ладе». Прилипчивый мотив, ироничный текст и завирусившийся в марте в тиктоке фрагмент про «ехать некуда» превратил песню в суперхит: в какой-то момент «Лада» братьев Гаязовых, 27-летнего Ильяса и 23-летнего Тимура, припарковалась на первой строчке чарта Apple Music Russia.
Песня про «Ладу» знаменует поворотный момент в карьере поющих братьев. И в прямом, и переносном смысле. До этого их главной творческой удачей был припев «Вы меня все за, я хочу на Бали» («Увезите меня на дип-хаус», 2019). Братья вообще любят отправлять слушателей в аудиопутешествия по горячим точкам: «А у нас жара, как на Бора-Бора» («Пошла жара», 2021), «Душа летит и пролетает над Ямайкой» («Пьяный туман», 2019), «Уедем в Марокко» (2020) и так далее.
Лихое жонглирование географическими названиями звучит из уст артистов совершенно логично: их музыка — идеальный эскапизм. Текстами они в прямом смысле призывают сбежать от скучной реальности. А звуком приглашают на поп-рейвы 1990-х: практически любой их трек идеально вписался бы в условный «Хит-ФМ» в каком-нибудь 1998-м, где-то между «Руки Вверх!» и E-Type (гнусавый голос, которым поет Тимур Гаязов, практически неотличим от вокала длинноволосого шведа). Они, может, и просят «увезти их на дип-хаус», но их звучание и задор разительно отличаются от глянцевого поп-хауса, подчинившего себе аранжировки каждого второго русскоязычного артиста во второй половине 2010-х и попутно породившего жанр «кальянный рэп». А в том, что именно их нарочито патриотичная «Лада» озвучила неспокойную весну 2022-го, есть и символизм, и ирония, и закономерность.
«Увези меня, и все дела»
Рецепт идеального суперхита сложен и прост одновременно. Порой песня начинает «играть из каждого утюга» из-за совершенно сторонних причин (попала в саундтрек модного сериала, «залетела в тиктоке» и так далее). Но суперхит почти всегда рассказывает историю: не всегда универсальную (не все из нас влюблялись в бухгалтера или чьи-то серые глаза), но всегда понятную. Практически на любых курсах по сонграйтингу (например, в телеграм-канале «ЗАДРОТПОП») вам расскажут, что меткая и емкая метафора уже половина успеха. И если придумать что-то менее масштабное не получается, вполне подойдет город или страна.
Этот подход близок не только нашим артистам, но и иностранцам. Британец Мэррей Хэд стращал слушателей дикостями тайской столицы в One Night in Bangkok (1984). Чуть позже Мадонна звала любоваться беззаботными красавцами на белизский остров Сан-Педро в La Isla Bonita (1987), а Стинг в том же году терялся в Большом Яблоке в Englishman in New York.
Российская поп-сцена начала путешествовать и удивляться чуть позже — в начале 1990-х. Задержка понятна: до этого на иностранные поездки требовалось официальное разрешение. Для России вояжи за рубеж были не лекарством от скуки (как для многих иностранных коллег), а буквально путевкой в новый дивный мир. И первое время наши артисты вели себя как неопытные туристы: тыкали пальцем, передразнивали, путали понятия. Но делали все это с живым интересом.
Эскапизм всегда был миссией № 1 в мировой поп-музыке во все времена ее существования. Но иногда мало временно отвлечься от происходящего. Душа требует не эскапизма, а буквального эскейпа (escape — «спасение») {чаще всё же употребляется в значении "бегство от реальности" - прим. ВиД.} из наскучивших или пугающих будней. Особенно в неспокойные периоды. Первая и, возможно, главная песня на тему заграничных грез была именно про это.
Она также чуть-чуть опередила распад СССР и вышла в 1990-м. Тогда женский коллектив «Комбинация» выпустил шутливо-мечтательный бэнгер American Boy, главная героиня которого мечтает выбросить балалайку, выйти замуж за иностранца и начать долгожданную дольче виту. На Ямайке, но на самом деле — где угодно. Главное, чтобы не дома и поскорее. Текст написал основатель коллектива Александр Шишинин, точно попав в нерв перестроечных настроений и ловко обойдя цензуру. Его текст по сей день можно воспринимать и буквально, и как пародию на философию «найду себе мужа за границей», не потерявшую (а даже приумножившую) свою актуальность в век Мелании Трамп, соцсетей и международных карьер на OnlyFans.
Ровно через десять лет, в 2000-х, прославившаяся песней про Диму поп-певица Лариса Черникова, словно вдохновившись American Boy, познакомилась в интернете с американцем Джеймсом и вскоре уехала из страны. Петь, правда, она продолжила и даже выпустила в 2017-м двойной альбом «Закон ОМ», где на русском и английском пела мантры под евродэнс-аранжировки в духе своих же хитов из 1990-х.
История «Комбинации» и Черниковой рифмуется еще и с мрачными историями из сердца 1990-х. Александра Шишинина убил неизвестный в 1993-м. Первого супруга Ларисы Черниковой, Андрея (подарившего ей фамилию и карьеру), застрелили в 1996-м. Тогда реальные ужасы по большей части оставляли за пределами звукозаписывающих студий, а поп-музыка была эдаким остовом веселья и пропуском в альтернативную реальность. В 2020-х сценарий работает ровно наоборот: сейчас 23-летняя Dead Blonde в своих песнях предстает в образе девушки бандита и охотно фантазирует о прелестях лихих 1990-х. Круг эскапизма замкнулся, и реальность и фантазии поменялись местами.
Понятие «культурная апроприация», наверняка понятное ровесникам Dead Blonde, в 1990-х звучало как бессмысленный набор звуков. Поэтому Наталья Гулькина могла в клипе «Это Китай» (1991) безнаказанно наряжать танцоров в «китайское», а сама изображать указательными пальцами узкие глаза. Причем в самой аранжировке не было ничего восточного: песня мало чем отличается от других сольных работ Гулькиной или ее записей в составе «Миража».
Похожая ситуация с куда более известной одой загранице — «Сан-Франциско» (1991) группы «Кар-Мэн». Несмотря на настойчивое желание зарифмовать название калифорнийского мегаполиса и жанра диско, группа выдает напористый техно-поп без намека на тягучую сексуальность канонических диско-хитов. Съездить в реальный Сан-Франциско и проверить, не врут ли «Кар-Мэн», в те годы могли немногие. Впрочем, как и сейчас. «Кар-Мэн» в принципе сделали туризм своей центральной темой: их дебютный альбом 1990-го назывался «Вокруг света» и напоминал звуковой атлас. В нем были песни про американских девочек, Дели, Лондон, Париж и многое другое.
На фоне формирования социальной прослойки «новых русских» поп-культура по-своему привносила дух нового времени в родные мотивы. Например, хорошо заходил формат «адаптации» иностранных мотивов под русское ухо. Так, в 1998-м поп-фолк-команда с идеально подобранным названием «Балаган лимитед» заставила всю страну скандировать въедливый рефрен «Багамы, Багамы, мама» (позаимствованный у диско-группы Boney M).
В творчестве российских артистов 1990-х в принципе было «много ремейков»: Сергей Минаев пародировал модную «Макарену», а Филипп Киркоров на полном серьезе перепевал практически все остальные знаковые хиты иностранных коллег, от работ турка Таркана до гимна женственности израильтянки Dana International.
«Какая там Америка, ты мне одна нужна»
Сытые 2000-е и ранние 2010-е оставили в коллекции русскоязычных поп-хитов новую порцию рифмованных туристических листовок. Путешествия уже не были несбыточной мечтой и шокирующей экзотикой. Они стали важной частью досуга и очередной демонстрацией социального статуса, где-то между умением писать названия люксовых брендов без ошибок и посещением VIP-зон ночных клубов. Жанна Фриске звала кататься по серпантинам в Портофино (правда, с заездом на базу отдыха «Малинки»), Елка приглашала пить бордо в Провансе, Тимати обещал незабываемые тусовки в Сен-Тропе, а ирано-шведский певец Араш уговаривал участниц группы «Блестящие» выслушать его «Восточные сказки» и присоединиться к его гарему. Выбор огромный, а доллар по 20 с небольшим.
Особняком среди поп-посвящений чужим культурам стоит песня «Коламбия пикчерз не представляет» (2006) группы «Банд’Эрос». Ее текст, как подмечает телеграм-канал «Монополия звука», неожиданно заиграл новыми красками в марте 2022-го в связи с санкциями, видеообращением Арнольда Шварценеггера к российским людям и другими событиями.
Если не помещать композицию в современный контекст, то перед нами все равно останется яркая попытка пересадить на русскую землю американскую R’n’B-культуру. Задача эта была сложной и муторной: в США к середине 2000-х жанр насчитывал уже несколько десятилетий пышной истории. А к нам добрался уже в виде универсального лощеного продукта, который мало отличался от остальной поп-музыки. Неудивительно, что многим россиянам в те годы нравилось расшифровывать R&B как «рич энд бьютифул» (а не как ритм-энд-блюз).
Иронично-бравурный заход «Банд’Эрос» оказался правильным. Делать «R&B с серьезным лицом» и пытаться конкурировать с западными звездами было бы сложно — засмеяли бы. Выигрышный сценарий: «прозападная» аранжировка и двусмысленный и полный колкостей текст, повторяющий заветы «Комбинации» — сами решайте, серьезно мы или смеемся. И в этом уже видны наши традиции: пользоваться эзоповым языком в стране умеют чуть ли не на уровне ДНК.
Тему конфликта своего и чужого «Банд’Эрос» органично развили в песне «Манхэттен» (2006), лирическая героиня которой встречалась с диджеем с радио, но мечтала жить на Манхэттене и делиться секретами почему-то именно с Деми Мур. Этот хит стал бы идеальным продолжением даже не для «Коламбии пикчерз...», а для American Boy. В каком-то смысле он им и является.
«Здесь так красиво, я перестаю дышать»
Расцвет и гиперактивность русскоязычного рэпа во второй половине 2010-х по большему счету связана с двумя эпохальными событиями. И оба произошли в августе 2017-го с разницей буквально в пару дней. 4 августа Элджей и Feduk выпустили совместный сингл «Розовое вино». 6-го числа Гнойный победил Оксимирона на рэп-баттле Versus Battle (видео было опубликовано 13 августа). К концу месяца о русском рэпе говорила, кажется, уже вся страна. Рэперы стали новыми поп-звездами, сместив с трона общественного внимания реальных поп-артистов, а жанровые границы стерлись. Как, впрочем, и в Америке, где сначала поп-звезды победили рокеров, а потом уже их самих прогнали рэперы.
«Розовое вино» — песня-феномен в мире песен о загранице. Во-первых, в ней не упоминается розовое вино (если не считать вступления). Во-вторых, в ней не обозначены географические точки. Но по духу это определенно одна из самых вдохновенных русскоязычных песен о прекрасном далеко. Позже Feduk расскажет в интервью Юрию Дудю, что припев про фиолетовую вату родился у него во время отдыха на Гоа.
Заняв лидирующие позиции в российских музыкальных чартах и сердцах слушателей, русский рэп начал стремительно расти вглубь и вширь. Но новоявленные фрешмены куда меньше хотели и пытались помещать себя в иностранный контекст, чем можно было ожидать от быстро богатеющей хип-хоп-сцены. Рост курса валют после 2014-го сделал поездки за рубеж более проблематичными, особенно для молодых «голосов поколения». Куда логичнее и актуальнее стало сшивать иностранную культуру с лирикой спальных районов. Так новое поколение стало рассыпать иностранные слова вокруг типовых многоэтажек и учить свою публику правилам и лексикону зарубежной культуры: от «фрешмена» до «панчлайна». А желание русскоязычного рэпа перенять традицию Запада и называть объекты своего вожделения «суками» вообще заслуживает отдельного исследования.
На момент написания этой статьи тема воспевания иностранных чудес кажется закрытой на замок. Артисты взяли то, что нужно, и теперь уже делают свой, самобытный продукт. Путешествия уже не цель и не статус, а некий факт, который мало кому интересен сам по себе.
Финальный приговор жанру «песни о загранице» поставила осенью 2021-го Люся Чеботина своим пророческим хитом «Солнце Монако»: нечего делать за этим рубежом, если милого рядом нет.
К апрелю 2022-го милые артисты действительно поделились на два лагеря. Одни уехали без обратного билета (Элджей, признанные иностранными агентами FACE и Моргенштерн), другие остались в России. Слышать оды зарубежной жизни от первых будет нелогично: они и так уже живут за границей. От вторых подобные песни будут звучать просто странно и неуместно.
Кажется, российская поп-культура вдоволь «напутешествовалась». Пора сдувать пыль с балалайки и ехать на «Ладе» за МКАД. Не в аэропорт, а в новую культуру.
