Месяц после мятежа. Победители, проигравшие и новая реальность в российском силовом блоке

После мятежа Пригожина прошло больше месяца. Самое время оценить, что это было, к каким последствиям привело, кто выиграл, а кто проиграл. Обзор на Carnegie Endowment сделала политаналитик Татьяна Становая.

Многие из первоначальных ожиданий не оправдались: «Вагнер» не расформировали, Пригожина не убили и не посадили, массовой зачистки армии от тех, кто симпатизировал «Вагнеру», не произошло, а разгром разгневанных патриотов пока ограничился арестом Игоря Стрелкова как их самого радикального представителя.

Страна вернулась к нормальной жизни с, казалось бы, минимальными изменениями. Но это не отменяет ощущения, что российский режим уже никогда не будет прежним, а мятеж Пригожина заметно повлиял на сознание элит и будущее развитие событий.

Рассосалось

«Психанул» — это слово якобы использовал сам Пригожин, объясняя своим подчиненным, зачем он захватил Ростов-на-Дону и направил колонну войск на Москву. Отлученный с января от возможности рекрутировать заключенных, лишенный достаточного, с его точки зрения, количества боеприпасов, отрезанный от коммуникации с президентом, он вполне мог за несколько месяцев дойти до отчаяния, особенно в условиях нарастающего конфликта с Минобороны.

Когда военное ведомство потребовало от всех добровольцев подписать с ним контракт, чтобы продолжить участвовать в боевых действиях на территории Украины, стало понятно: украинский фронт закрывается для «Вагнера». По всей видимости, это стало последней каплей в радикализации Пригожина.

Дальше события развивались стремительно: мятеж, острая и негативная реакция Путина, оказавшийся в тупике Пригожин, который совершенно не планировал брать Москву и свергать президента, сделка с участием Лукашенко, разворот колонны, закрытие уголовных дел, разрядка. Финальным аккордом стала удивительная встреча Путина с командирами «Вагнера» в Москве 29 июня, когда мятежникам якобы пришлось покаяться и согласиться перебазироваться в Беларусь. 

Спустя месяц все это кажется каким-то недоразумением. Путин недооценил степень радикализации Пригожина и запустил конфликт настолько, что дело дошло до боевого восстания с жертвами. Пригожин переоценил свою важность в глазах президента, ошибочно рассчитывая, что своим походом сможет принудить главу государства сменить военное начальство и спасти «Вагнер» от забвения.

Однако после всплеска 24 июня все как будто бы рассосалось. Пригожин осознал, что попытка разговаривать с Кремлем с позиции силы была ошибкой, а Путин решил, что имеет дело не столько с расчетливым предателем, сколько с забывшимся «патриотом», утратившим адекватность на фоне ужасов войны. Ради его нейтрализации проще было договориться, чем устраивать кровавую бойню в Подмосковье.

После мятежа у Пригожина отняли многое из того, что у него было в России (СМИ, часть бизнеса, а главное — репутацию героя), и сослали в Беларусь. Что же касается «Вагнера», то его Кремль теперь пытается фактически расколоть: командиров подталкивают служить под новым руководителем — Алексеем Трошевым, якобы подписавшим контракт с Минобороны и, как говорил сам Путин, призванным заменить Пригожина.

Что несколько тысяч вагнеровцев будут делать на территории Беларуси — головоломка для Путина и головная боль для Лукашенко. Но в целом позиция Кремля на сегодня сводится к тому, что в России «головорезам» делать нечего.

Фрагментация

Мятеж Пригожина стал, пожалуй, самым масштабным внутриполитическим событием в России за все годы путинского правления. Главным бенефициаром его подавления многие справедливо считают Минобороны. Сергей Шойгу получил возможность подобраться к внутренним союзникам Пригожина (собственным оппонентам) в армии (это, прежде всего, Сергей Суровикин, который был главным посредником между «Вагнером» и Минобороны), инициировать проверки и расследования в отношении неблагонадежных генералов.

Однако мятеж Пригожина не только обострил проблему катастрофически плохой репутации военного начальства, но и создал условия для прорыва наружу недовольства, которое много месяцев копилось у нижестоящих военачальников. 

После конфликта с Валерием Герасимовым по поводу условий военной службы командующий 58-й армией Иван Попов, один из самых уважаемых генералов, был отстранен от командования и отправлен в Сирию. Российские телеграм-каналы переполнены слухами об отстранении командира 106-й дивизии ВДВ генерал-майора Владимира Селиверстова, а также о готовящемся отстранении от должности главы ВДВ Михаила Теплицкого.

Все это похоже уже не на зачистку друзей Пригожина, а на проседание авторитета Шойгу и Герасимова на фоне давно назревшего внутриармейского недовольства их руководством. В этом плане они сами оказываются в уязвимом положении и нельзя исключать, что, как только пыль после мятежа уляжется, Путину придется искать им замену. Не стоит спешить и с выводами насчет будущего Суровикина: результаты расследования в его отношении могут разойтись с ожиданиями.

Много разговоров было и том, как усилится после мятежа глава Росгвардии Виктор Золотов. Для подобных предположений тоже есть объективные основания. Госдума приняла закон, позволяющий Росгвардии закупать тяжелую военную технику. Кроме того, спецподразделения «Гром», известные как «антинаркотический спецназ», переходят из состава МВД в структуру Росгвардии.

Однако на деле все это вряд ли радикально изменит положение Золотова. Для закупки тяжелых вооружений нужен бюджет, и даже если он будет выделен, то в первую очередь государство будет удовлетворять потребности воюющей армии. Золотов, безусловно, воспользовался мятежом Пригожина, благодаря которому он смог пробыть несколько дней в ближнем окружении Путина и пролоббировать пару своих проектов. Но как только ситуация нормализуется, поддерживать свои амбиции главе Росгвардии станет гораздо сложнее.

Плохой новостью для Золотова стало принятие Госдумой законопроекта, разрешающего губернаторам создавать свои военные компании — государственные унитарные предприятия с правом личного состава носить оружие. Это прямое следствие бунта Пригожина. Напуганные своей беззащитностью регионы в условиях, когда основные армейские подразделения задействованы в Украине, добились возможности сформировать собственную вооруженную охрану. Конечно, от серьезного мятежа это не защитит, но лишним в условиях военного времени не будет. Каждый спасается как может. 

Если добавить к перечисленному то, что «Вагнер», судя по всему, в каком-то виде сохранится в Беларуси, то все вместе это говорит, скорее, о фрагментации силового ресурса России. Хотя изначальные ожидания были как раз обратными — что Кремль постарается вернуть себе силовую монополию, а ЧВК будут запрещены и ликвидированы. Вместо этого установившийся тренд на разобщение силовой элиты будет генерировать новые внутренние конфликты и усиливать межведомственную конкуренцию — еще один дестабилизирующий фактор. 

Вооружайтесь

Истинными бенефициарами мятежа оказываются спецслужбы. ФСБ наконец добилась ареста Игоря Стрелкова — пожалуй, самого радикального представителя «разгневанных патриотов».

СВР, в свою очередь, заметно преуспела в продвижении своей давней идеи о польской угрозе — намерениях Польши оккупировать западную часть Украины и заодно Беларуси. Теперь о «польской оккупации» активно рассуждает сам Путин на заседании Совбеза, а затем и на встрече с Лукашенко.

Этому немало помог переезд «Вагнера» в Беларусь: появился материал для спекуляций и разработки великого множества разных сценариев и идей «активных мероприятий». Есть чем заняться на геополитическом фронте противостояния с Западом.

Однако и эти выгоды не стоит переоценивать. Массовых репрессий против патриотических активистов ждать не стоит: в отличие от либеральной внесистемной оппозиции, власть по-прежнему рассматривает их как важную часть провоенного консенсуса, что особенно актуально на фоне приближающихся президентских выборов. Комитет разгневанных патриотов Стрелкова могут даже признать экстремистской организацией, кого-то еще посадят, но общего разгрома этого лагеря не будет.

Что же касается СВР, то размахивание «Вагнером» перед польским носом вряд ли сильно добавит ведомству политического влияния внутри России. Тут иметь дело придется и с Минобороны, и с Лукашенко, не говоря уже о самих вагнеровцах, чьи амбиции заметно выросли после Бахмута. 

Главным же пострадавшим во всей истории с мятежом остается Путин. Как бы уверенно он себя ни ощущал (похоже, что это так), но Акела промахнулся. Он собственноручно вырастил монстра, вышедшего из-под контроля и перепугавшего элиты, сутки наблюдавшие паралич власти, а потом отпустил его на волю за пределы страны без особых наказаний.

После случившегося у многих в элите появится мысль, что вот с таким лидером России предстоит выживать в тяжелые военные годы, иметь дело с внутриармейскими конфликтами, не говоря уже о зашкаливающих амбициях силовиков и мутных процессах в глубинном народе, от которого непонятно чего ожидать.

Пресловутая путинская вертикаль вдруг растворилась как мираж, и вместо единой сильной руки на первый план выходит множество мини-Пригожиных, пусть и менее отмороженных, но, возможно, не менее опасных, в том числе благодаря своей встроенности во власть. И все они хорошо понимают, что наступает время постпутинской России (пусть и при Путине), где пора вооружаться и готовиться к большой войне за российскую власть.

Фонд Карнеги за Международный Мир и Carnegie Politika как организация не выступают с общей позицией по общественно-политическим вопросам. В публикации отражены личные взгляды авторов, которые не должны рассматриваться как точка зрения Фонда Карнеги за Международный Мир.

На снимке: «Музыканты» настраивают белорусских военных.