Почему на самом деле Павел Дуров не модерировал Telegram
Заголовок статьи в издании-иноагенте The Bell сам по себе уже отчасти обвинение – не модерировал! Но дальше следуют детальные объяснения, почему главные сквозные претензии к платформе — недостаточная модерация и нежелание сотрудничать с властями в расследованиях преступлений – не вина, а беда основателя Telegram.
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ THE BELL ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА THE BELL. 18+
Три уровня модерации
В Telegram до сих пор работает всего 50 человек, и 30 из них — разработчики, хвастался этой весной в интервью Такеру Карлсону Павел Дуров. В компании нет HR и других подразделений, которые кажутся обязательными для любого крупного бизнеса. «Я по-прежнему разрабатываю большинство функций, работаю напрямую с каждым инженером, дизайнером, которые внедряют эти функции. Я единственный продакт-менеджер, потому что считаю, что именно так могу способствовать развитию», — уверенно объяснял Дуров, противопоставляя Telegram бигтехам с раздутыми штатами и неэффективными процессами.
Из этого закономерно следует и то, что модерацией в Telegram никогда не занималось много людей. Автоматизировать все, что может быть автоматизировано, — так объясняет этот принцип один из собеседников The Bell, знакомых с работой компании.
Сказать, что в Telegram нет совсем никакого контроля за контентом, нельзя. «У платформы три уровня модерации. Первый — в чатах и сообществах, там она отдана на откуп внешним решениям», — говорит основатель модерационного сервиса Combot Федор Скуратов. Такие сервисы используют администраторы, чтобы настроить модерацию в своих чатах и комментариях к каналам.
Второй уровень — это система жалоб. Любой пользователь может пожаловаться на любой публичный пост, нажав на кнопку «Report», и отправить жалобу на то, что этот пост содержит пиратский контент, угрозы или насилие, порнографию или как-то вредит детям. Модерацией этих жалоб занимаются внешние подрядчики, а не штатные сотрудники Telegram, утверждает Скуратов. Однако сколько их и кто они — неизвестно.
Третий уровень — это алгоритмы, которые в основном отлавливают спам и прочие подозрительные паттерны в поведении на платформе, несвойственные живым людям. Они должны прежде всего бороться со спамом в личных сообщениях. Настроить автоматизированную модерацию можно и в групповых чатах, говорит Скуратов. Но у нее много ложных срабатываний и работает она непредсказуемо — поэтому в чатах она используется мало. Однако те же алгоритмы помогают, например, в борьбе с кражей аккаунтов. После блокировки за подозрительный вход они могут удалить последние сообщения, которые пользователь с предположительно похищенным аккаунтом отправлял в личные сообщения и группы за последнее время, — чтобы помешать мошенникам обмануть знакомых жертвы.
У любой платформы есть два пути, говорит другой собеседник The Bell. Можно стать, условно говоря, Meta (в России признана экстремистской организацией), которая блокирует за каждый чих, а можно Telegram, который считает, что цензурировать не надо вообще ничего.
«Дуров верит, что они вообще не должны вмешиваться в то, что люди пишут друг другу в личных сообщениях в Telegram», — объясняет логику предпринимателя один из его знакомых. «Если бы я считал, что Дуров может позволить себе прочитать чью-то частную переписку, я бы вообще „Телеграмом“ не пользовался», — говорит другой.
Дуров отстаивал принцип: если это никому не мешает, то пусть будет. «Например, если порно не публикуется в публичных каналах и чатах, то пусть живет», — подтверждает Скуратов. Во главу угла при модерации в Telegram поставлен прежде всего комфорт пользователя — чтобы ему не писали нежелательных сообщений. А никаких ограничений на то, чтобы пользователь сам мог что-то в Telegram найти, по сути нет, говорит Скуратов.
Еще одна причина, по которой Telegram исторически предпочитал максимально автоматизированные методы модерации, — нежелание раздувать штат: это лишило бы проект всех преимуществ маленькой команды и угрожало бы безопасности. «Нанимать людей-модераторов — это дорога в один конец. Их никогда не будет достаточно. А еще это высокий риск утечек: чем больше людей с доступом к данным, тем хуже для безопасности», — продолжает Скуратов.
Возможно, когда Telegram только появился, этот подход работал. Но проблема в том, что из-за быстрого роста платформа не смогла соблюдать даже такой набор правил — и специфический контент стал просачиваться и в публичную часть Telegram. Как итог: из-за нехватки людей и денег Telegram просто перестал справляться, заключает основатель Combot.
Маркетплейс для серого бизнеса
Есть и другое важное обстоятельство. Почти с самого начала Telegram хотел развиваться не только как мессенджер, соцсеть и блог-платформа, но и как маркетплейс. Уже в 2015 году на платформе появилась возможность создавать ботов, вместе с которыми в Telegram пришли разнообразные «продавцы».
Telegram стал первой платформой, предоставившей возможность создания мини-приложений, — тех самых ботов, объясняет в разговоре с The Bell создатель «Глаза Бога» Евгений Антипов. Это оказалось очень удобно как раз потому, что у Telegram, в отличие от магазинов Apple или Google, не было никакой модерации — а значит, разработчики могли выпускать свои мини-аппы без необходимости проходить строгую проверку. По сути, для ботов в Telegram были такие же правила, как для чатов. «Если бы Telegram организовал собственный маркет ботов, тогда он был бы обязан ввести модерацию до публикации. Но так как такого не было, то и модерации тоже никакой быть не могло», — говорит Антипов.
Это снизило порог входа для разработчиков и привлекло в Telegram большое число самых разных бизнесов, объясняет Антипов. В русскоязычном сегменте Telegram популярностью стали пользоваться, например, те самые боты для поиска данных по многочисленным утечкам персональных данных. «Мы в Telegram плотно обосновались где-то в 2016 году», — подтверждает собеседник The Bell на рынке торговли данными. «Для бизнеса в серой зоне Telegram очень удобен, плюс там тупо сидят все — логично продавать услугу там, где сидит клиент. Еще это безопасно, если не тупить. И анонимно», — говорит он. Удобной для продаж в таких бизнесах оказалась и возможность создавать каналы, в которых можно выложить прайс, писать про блокировки и разные другие оргвопросы, продолжает он.
Заложник монетизации
«Это в нашем ДНК: никаких распродаж, никакой рекламы, никаких инвесторских денег», — написал администратор аккаунта Telegram в твиттере в 2014 году, через год после запуска мессенджера. Первое время Дуров содержал новую компанию на свои (на недавней продаже «ВКонтакте» он мог заработать порядка $400 млн). В 2015 году, когда у мессенджера было около 60 млн пользователей, он тратил на это по миллиону долларов в месяц. В 2020-м, когда аудитория выросла до 500 млн, содержание Telegram, по словам самого Дурова, выросло до сотен миллионов долларов в год. Сейчас число активных пользователей мессенджера, как утверждает сам Telegram, приближается к миллиарду.
Придумать модель монетизации Дуров пытается уже как минимум шесть лет. В 2018 году он сделал ставку на проект TON, децентрализованную блокчейн-платформу — замену современному интернету — с собственным браузером, сервисами и альтернативной платежной криптосистемой, неподконтрольной центральным банкам и правительствам разных стран. Деньги под его создание Дуров решил привлечь у инвесторов через модную тогда процедуру ICO. Сделка предусматривала, что после запуска блокчейна инвесторы получат его криптовалюту Gram, она вырастет в цене за счет использования внутри экосистемы Telegram и так они отобьют свои вложения. Инвесторам Telegram обещал феноменальную окупаемость вложений — в десятки раз. Одному из покупателей в начале 2018 года намекали, что вероятен возврат «10x–50x» от вложенной суммы, говорилось в материалах последующего суда Telegram с американской Комиссией по ценным бумагам и биржам (SEC). Маркетингом Gram как перспективной криптовалюты в этот период занимался сам Дуров.
Ажиотаж был большой, заработать на гениальном Дурове хотели многие. «Помню, на форуме в Давосе [в конце января 2018-го] была вечеринка Олега Дерипаски, Дуров был на ней. К нему подходили большие бизнесмены, спрашивали про TON, а он их просто разворачивал», — вспоминал в разговоре с The Bell один из инвесторов, присутствовавший там. В итоге в двух раундах инвестиций Telegram привлек под проект $1,7 млрд от 175 инвесторов, в числе которых были крупнейшие фонды Кремниевой долины — Kleiner Perkins, Benchmark и Sequoia Capital. Среди российских инвесторов, помимо Давида Якобашвили и Сергея Солонина, которые сами говорили о своих вложениях, оказались Роман Абрамович, Саид Гуцериев (сын миллиардера Михаила Гуцериева) и бывший министр Михаил Абызов.
Но в итоге ICO обернулось для Telegram большим провалом. Дуров даже не пытался регистрировать свою криптовалюту в SEC, но американский регулятор не стал закрывать на это глаза и подал на проект в суд, который Telegram c треском проиграл. Через два с половиной года после миллиардных раундов Дуров объявил об окончательном закрытии TON. К этому моменту он уже потратил несколько сотен миллионов долларов из привлеченных денег. «Пусть у инвесторов короткая память, зато руки — длинные», — возмущался тогда в разговоре с The Bell один из инвесторов. Они до последнего надеялись на то, что «Павел что-нибудь придумает», если не с запуском блокчейна, то с возвратом денег и компенсацией.
Придумать удалось только облигационные займы. Все последние годы Telegram продолжал занимать. За последние три года компания разместила бонды более чем на $2,3 млрд. Но Дуров продолжал и экспериментировать с монетизацией. С бескомпромиссной позиции «у нас никогда не будет рекламы» он постепенно сдвинулся до «мы никогда не будем заставлять вас смотреть 30-секундные рекламные ролики в Telegram». «Если мы когда-нибудь введем рекламу, она будет отображаться только в крупных каналах, дорогих в обслуживании из-за затрат на сервер», — писал он в январе 2021 года.
В итоге реклама в Telegram действительно появилась. Собеседники The Bell, оценивая ее эффективность, называли цифры $50–100 млн за весь 2023 год. Сам Telegram заявил тогда, что эти цифры даже близко не соответствуют реальным результатам. Помимо рекламы, Telegram запустил платную подписку Premium, которая также должна была составлять заметную часть выручки платформы. В начале года Дуров в своем канале писал о 5 млн подписчиков. Сколько точно их сейчас — неизвестно.
А этим летом Telegram запустил собственную внутреннюю валюту — на смену Gram пришла Stars. Официально теперь только ей можно расплачиваться за любые услуги и товары, проданные внутри Telegram. Появление Stars было обусловлено скорее необходимостью: судя по всему, за сам Telegram вплотную взялась Apple, которой не нравилось, что внутри платформы проходят платежи в обход ее собственного магазина. Как писал сам Дуров, появление Stars позволит мини-приложениям «принимать платежи за цифровые услуги, используя самый простой способ оплаты: покупки в приложениях на Android и iOS». По факту же у Telegram появился способ получать небольшую собственную комиссию с платежей внутри платформы, а заодно — «обезличить» внутренние транзакции: теперь пользователь покупает просто какую-то внутреннюю валюту сервиса, а не платит напрямую продавцам услуг.
До недавнего времени результаты попыток Telegram начать зарабатывать были неизвестны. Но сегодня FT объявила, что сумела изучить прошлогодние финансовые показатели платформы. Компания остается убыточной. Выручка Telegram составила $342 млн, операционный убыток — $108 млн, а убыток после уплаты налогов — $173 млн. Компания частично покрывает свои финансовые потери ростом стоимости криптоактивов, которые держит на балансе. Их общая стоимость в прошлом году оценивалась почти в $400 млн. А в 2024 году Telegram даже продал часть собственных запасов Toncoin на сумму в $224 млн. За неделю после задержания Дурова в Париже Toncoin подешевел более чем на 20%.
Что дальше
Задержание Дурова может обернуться для компании финансовой катастрофой, пишет FT. Погасить свыше $2,3 млрд компании по графику надо уже в марте 2026 года. К этому моменту покупатели бондов должны либо получить назад свои деньги с процентами (облигации давали доходность в 7% годовых), либо принять участие в IPO c дисконтом (причем к марту 2026 года этот дисконт должен был вырасти до 20%). Но если раньше к планам IPO Telegram были скорее идейные вопросы — как основатель, который не хотел пускать в компанию других инвесторов и зависеть от внешнего контроля, согласится на совет директоров, «лишних людей» в штате и ежеквартальную отчетность — то в нынешних обстоятельствах встает вопрос о том, возможно ли размещение в принципе. FT считает, что вряд ли: слишком большой урон может нанести и без того убыточному бизнесу дело против Дурова.
Но есть и оптимисты: инвестор в IT Антон Аграновский в своем телеграм-канале пишет, что странно не учитывать быстрый рост Telegram и наличие платежеспособной аудитории, а смотреть только на убытки в отдельно взятый год, на который к тому же пришелся взрывной рост платформы. «Twitter (теперь X) в такой логике стоило бы закрыть еще в начале 2023-го. В сочетании с темпами роста, вложениями в развитие и отдачей от этих вложений цифры Telegram многие инвесторы воспримут как впечатляющие», — считает эксперт.
Пока новости заставляют инвесторов нервничать: облигации компании после ареста Дурова упали ниже 90 центов на доллар. Но Telegram не спешит никого успокаивать: по словам одного из держателей облигаций, за эту неделю представители мессенджера так и не вышли с ними на связь.
Что мне с этого?
Проблемы, с которыми столкнулся Telegram, могут как минимум серьезно навредить бизнесу с миллиардом пользователей. И объяснять их исключительно свободолюбием Павла Дурова, наверное, не стоит — в конце концов, как выяснилось, он умеет быть и прагматиком, общаясь, когда нужно, и с Медведевым, и с Макроном. Все это время Дурову в самых разных странах удавалось балансировать между приватностью и общественной безопасностью. И можно предположить, что, если бы у Telegram сложилась прочная модель монетизации, он мог бы позволить себе уделять безопасности больше внимания — как это делают его большие конкуренты. Будет ли у Telegram — и у всех его пользователей, включая нас самих, — второй шанс, узнаем скоро.
Редактура: Петр Мироненко, Ирина Малкова (признана иноагентом).
