Россия в Арктике: критический взгляд из США

У России в Арктике большие планы, но не вполне ясно, как они будут реализованы. Для Соединенных Штатов ситуация в регионе в большей степени будет похожа на возврат к временам холодной войны, чем на новую главу в истории соперничества великих держав в Арктике. Своим видением перспектив с «той стороны» поделились на Carnegie.ru  Евгений Румер (Eugene Rumer), бывший сотрудник национальной разведки по России и Евразии в Национальном разведывательном совете США, а ныне старший научный сотрудник и директор программы Карнеги по России и Евразии, Ричард Сокольский (Richard Sokolsky) - нерезидент, старший научный сотрудник Программы Карнеги "Россия и Евразия" и Пол Стронски-старший (Paul Stronski),  научный сотрудник программы Карнеги "Россия и Евразия".

Резюме

Российские амбиции в Арктике в последние десятилетия привлекают повышенное внимание Запада, поскольку изменение климата открывает новые возможности навигации и освоения природных богатств этого региона. Москва, со своей стороны, с большим подозрением смотрит на то, что она считает вызовом своим арктическим позициям и планам со стороны США и НАТО. Заявления Кремля о притязаниях Запада звучат все более жестко и вполне соответствуют российской политике наращивания военной мощи и реализации амбициозных экономических и инфраструктурных проектов.

ДВИЖУЩИЕ СИЛЫ РОССИЙСКОЙ ПОЛИТИКИ В АРКТИКЕ

Российские интересы в Арктике уходят корнями глубоко в прошлое — в XVI столетие, когда Русское государство, движимое постоянным стремлением получить доступ к новым природным ресурсам и надежным торговым путям, начало завоевание Сибири. Нынешняя политика России в Арктике представляет собой неотъемлемый компонент общей конфронтации с Западом, в котором главным театром противостояния является Европа. В основе грозной российской риторики и бряцания оружием в Арктике лежат несколько факторов: подготовка к маловероятной, но потенциально катастрофической войне в Европе; необходимость обеспечить безопасность своего ядерного потенциала ответного удара, основная часть которого сосредоточена в районе Кольского полуострова, и поиск ресурсов для поддержания пресловутой политики «и пушки, и масло», поскольку конфронтация с Западом явно не ослабевает. Не последнюю роль, конечно, играют и великодержавные амбиции России, а также интересы ее могущественных бюрократических элит и бизнеса.

АМБИЦИИ И РЕАЛЬНОСТЬ

Будущее покажет, удастся ли России реализовать эти амбиции. На северо-западе ее территории ядерные и обычные военно-морские силы РФ становятся все более уязвимы для высокоточного оружия большой дальности НАТО. Не вполне ясны перспективы развития Северного морского пути (СМП) вдоль северной морской границы России и превращения его в основной морской путь между Европой и Азией, а также связанных с этим коммерческих инициатив. Насколько осуществимы и целесообразны эти проекты в долгосрочной перспективе, если учесть высокие затраты и сложности с логистикой в условиях столь сурового климата и весьма неразвитой инфраструктуры, растущую торговую конкуренцию со стороны других стран, неочевидность спроса на углеводороды в период, когда мир переходит на зеленые технологии, а также вероятность введения Западом новых санкций? Кремль, скорее всего, будет продолжать наращивать свое присутствие в Арктике, поскольку именно эту линию явно поддерживают президент Владимир Путин и главные лица в правительстве, вооруженных силах и бизнесе. Однако способность Москвы добиться этих амбициозных целей в регионе представляется по меньшей мере спорной.

ПОСЛЕДСТВИЯ ДЛЯ США И НАТО

Явное противоречие между российской концепцией безопасности и обязательствами НАТО по сдерживанию и коллективной обороне стало причиной серьезной напряженности на северном фланге альянса, поскольку военные силы обеих сторон находятся в непосредственной близости друг от друга. Как бы ни было заманчиво рассматривать Арктику сквозь призму конкуренции великих держав — что, безусловно, отвечало бы желанию России считаться таковой, — немногое указывает на то, что российская военная политика в Арктике является принципиально новым курсом. Скорее, позиция Кремля означает возврат к той стратегии времен холодной войны, которая сосредоточивалась на долгосрочных задачах по защите районов дислокации подводных лодок с баллистическими ракетами и подготовке к проведению операций в Северной Атлантике в случае войны в Европе. Теперь Россия снова применяет этот подход, но она уже располагает меньшими ресурсами, а ее противник — куда более значительными, чем в период холодной войны.

Россия заявляет серьезные права на Арктику — но, невзирая на риторику, до сих Москва действовала законными методами в соответствии с условиями Конвенции ООН по морскому праву, которую она подписала и ратифицировала.

Своими действиями — агрессивными заявлениями и далеко идущими территориальными притязаниями — Россия мало способствовала улучшению собственного дипломатического положения относительно других арктических государств и лишь сильнее настроила их против себя. Единственный партнер России в ее интересах в Арктике — Китай, который объявил себя «близарктическим государством». Но эти претензии Пекина не были поддержаны Соединенными Штатами и, скорее всего, вызвали настороженную реакцию арктических стран.

Учитывая многолетний характер конфронтации России и Запада, возвращение к относительно благоприятной геополитической обстановке 1990-х годов маловероятно. Более того, нынешняя ситуация обусловлена не недопониманием, а резким столкновением интересов двух сторон. Это оставляет лишь два варианта урегулировании этого конфликта.

• Дипломатия. Хотя Россия и не проявляет готовности к сотрудничеству, Соединенным Штатам и НАТО следует находить точки соприкосновения интересов, вырабатывать (как это происходило в период холодной войны) определенные правила игры, чтобы разрядить напряженность, избегать или преодолевать кризисы и снижать риски конфликтов, возникающих вследствие случайности или ошибки.
• Сдерживание. Соединенные Штаты и НАТО должны продолжать работу над системами обороны, чтобы, во-первых, не позволять России совершать беспокоящие действия по отношению к американским военным и пассажирским самолетам и кораблям в Арктике и вокруг и, во-вторых, гарантировать, что альянс при необходимости будет в состоянии реализовать предусмотренный на случай войны план силового подкрепления на северном и восточном флангах.

Альянсу следует продолжать управлять конкуренцией с Россией, сочетая в своей тактике решительность и умеренность, совершенствуя и демонстрируя свои возможности в вопросах обороны и сдерживания, но не слишком остро реагируя на российскую игру мускулами. Найти золотую середину будет сложно; придется четко донести до России, каковы интересы и цели альянса и где пролегает красная черта. Все это союзники уже проходили.

Введение

В первое десятилетие после холодной войны Россия рассматривала Арктику как зону низкой напряженности, в которой сотрудничество с другими государствами при решении общих проблем приветствовалось и представлялось достижимым¹. Однако со временем, по мере ухудшения отношений с Западом и в особенности после вторжения в Украину в 2014 году, России начала применять куда более состязательный, если не сказать конфронтационный подход к ситуации в Арктике. Вместо того чтобы делать акцент на преимуществах взаимодействия и сотрудничества, российские лидеры открыто изложили свой взгляд на Арктику как на область военной и экономической экспансии и арену великодержавных амбиций². В результате этой перемены Москва сделала военное превосходство своей приоритетной задачей, чтобы противостоять растущей, как было заявлено, угрозе российским интересам в Арктике со стороны США и НАТО.

Согласно любым объективным критериям, военное присутствие США/НАТО в Арктике в настоящее время не угрожает ни российскому Северному флоту, ни другим военным объектам РФ. Регион исключительно богат природными ресурсами, прежде всего нефтью и газом, но такие месторождения есть и в других местах России. В Арктике разведка и добыча требуют огромных финансовых вложений и использования современных технологий, что может оказаться непосильной ношей для России. Глобальное потепление открывает новые рыночные возможности для судоходства и рыболовства, но плохая инфраструктура в регионе не позволяет в полной мере ими воспользоваться, а для налаживания ситуации необходимы серьезные инвестиции.

Растущие амбиции России в Арктике вызывают все большую обеспокоенность у других арктических государств, хотя основа этих амбиций на удивление малопонятна. И поэтому в статье мы рассмотрим следующие вопросы: какие именно факторы определяют российскую политику в Арктике? Как Россия обозначает свои интересы в регионе и какими инструментами пользуется для их продвижения? Кто в России станет выгодоприобретателем освоения Арктики? Каковы перспективы того, что Россия успешно реализует свои планы? Что означают ее деятельность и амбиции применительно к интересам и политике США и НАТО?

Для России стратегия в Арктике неотделима от стратегии в Европе

За время президентства Владимира Путина Арктика превратилась в крайне значимую арену российской международной, военной и экономической политики. Интересы Кремля в регионе стали очевидны вскоре после того, как закончился трудный период 1990-х годов и страна постепенно восстановила свои активные позиции на мировой сцене в начале 2000-х.

ДОЛГАЯ МНОГОФАКТОРНАЯ ИСТОРИЯ

История российского присутствия в Арктике насчитывает несколько веков. Бóльшая часть действий России в этом регионе осуществлялась при поддержке и поощрении со стороны правительств и была направлена на развитие торговли и добычу природных ресурсов. В XX веке обнаружение месторождений нефти и газа в Сибири — как в Заполярье, так и южнее Полярного круга — означало процветание и твердую валюту, рост внутреннего потребления, финансирование советской военной машины и укрепление экономической основы для продвижения интересов СССР за границей.

Постсоветская Россия эксплуатировала арктические природные богатства еще более активно. Нефть и газ играли ключевую роль в восстановлении экономического положения страны в начале 2000-х, гарантируя стабильность, способствуя укреплению положения Путина как бесспорного лидера и возвращая Россию на мировую арену в качестве влиятельной великой державы, намеренной компенсировать свои потери в Европе и заявить о своих правах на достойное место в системе международной политики.

Роль нефти и газа в арктической повестке России была высвечена в 2006 году как часть плана Кремля утвердить за Россией статус «энергетической супердержавы» и как основание для вступления в «Большую восьмерку»³. Глобальное потепление облегчает доступ к этим ресурсам и дает Кремлю стабильный источник доходов, а также рынок и геополитическое влияние в Европе и Азии. В отсутствие конкурентов, способных бросить вызов ее планам, Россия попыталась обеспечить свое геополитическое доминирование в Арктике.

Даже масштабные прогнозируемые расходы и технические трудности, связанные с разведкой и добычей ресурсов на арктическом шельфе, не повлияли на амбиции Кремля. Предполагалось, что проекты будут открыты для участия иностранных энергетических компаний с их технологиями и капиталом, и что те, как мощные заинтересованные стороны, будут подталкивать западные правительства к проведению благоприятной для России политики. Более того, благодаря потеплению в Арктике развитие Северного морского пути вдоль арктического побережья России должно было бы позволить Кремлю диверсифицировать свою энергетическую политику, поскольку, как ожидалось, со временем СМП соединит русскую Арктику с рынками в Азии, снизив зависимость страны и от Европы — ключевого энергетического рынка, и от Украины — неизбежного транзитного пункта на пути к этому рынку⁴.

Если учесть, что 60 % экспортной выручки России и порядка 30 % федерального бюджета составляют доходы от продажи нефти и газа, то нетрудно понять, что стоит за российскими амбициями в Арктике. Предполагалось, что доходы от этих проектов поспособствуют решению нескольких приоритетных задач: дальнейшему утверждению Путина в роли лидера, вытянувшего Россию из пропасти и восстановившего ее величие; накоплению денежных средств в качестве страховки на случай будущих экономических или политических кризисов; возрождению армии, которая много лет была обойдена вниманием и нуждалась в модернизации.

ПОВОРОТ КОЛЕСА ФОРТУНЫ В ЕВРОПЕ

Европа всегда находилась в фокусе российской стратегии. Желание России получить гарантии безопасности и статус великой державы, а также добиться того, чтобы другие европейские государства признали ее равным игроком, очень давно прослеживалось в том, как сильно заботил Москву вопрос глубины и сложности взаимоотношений с ведущими странами Европы. Сразу после распада Советского Союза международное влияние России упало и она оказалась на обочине в сферах безопасности, дипломатии и геополитики⁵. Расширение НАТО на восток нанесло мощный удар по многолетним российским амбициям и интересам в Европе, в особенности по идее стратегической глубины как мерила физической безопасности для страны. НАТО заявила о своей ответственности за безопасность в Европе, а, с точки зрения Москвы, это означало, что ведущие европейские страны — ее исторические противники — получат в НАТО голос и право вето, в то время как Россия останется за бортом.

К концу 2000-х гг. представители власти в России все чаще выражали озабоченность в связи с близостью размещения сил альянса к центру страны и с продолжающейся экспансией НАТО, несмотря на то что большая часть военного потенциала НАТО была направлена на отражение внешних угроз, не связанных с Россией. Особенное беспокойство у Москвы вызывали перспективы вступления в альянс Грузии и Украины, что рассматривалось Кремлем как недопустимый шаг, явно угрожающий РФ.

Однако именно вторжение России в Украину в 2014 году привело к изменению стратегии НАТО и признанию России главной угрозой безопасности альянса. В свою очередь, реакция НАТО на российскую агрессию в Украине упрочила российские представления об угрозах с Запада. Недавние массовые протесты в Беларуси также усилили в России ощущение уязвимости, поставив под сомнение надежность Минска как союзника в случае крупномасштабного конфликта с НАТО⁶.

Инвестиции России в энергетические проекты в Арктике являются частью более широкой стратегии в отношении Европы и мира в целом, но все же главной ареной в стратегических расчетах Кремля по-прежнему остается Европа. Доходы от этих инвестиций помогают поддерживать уровень обороноспособности, обеспечивающий равновесие с НАТО, а круглогодичная навигация в Арктике и судоходный маршрут в Азию позволят снизить зависимость от Европы, которая воспринимается как враждебная сторона, настроенная на сдерживание России через наращивание военного присутствия у ее границ и все новые экономические санкции⁷.

Военные и экономические интересы России в Арктике

У России в Арктике есть три ключевые военные потребности. Основная — обеспечить возможность ответного удара силами подводных лодок с баллистическими ракетами на борту (ракетными подводными крейсерами стратегического назначения, РПКСН) в случае конфликта с НАТО⁸. На Кольском полуострове размещены семь из одиннадцати имеющихся у России подлодок с баллистическими ракетами. Озабоченность безопасностью этих объектов обусловливает усилия по усовершенствованию системы A2/AD (зона ограничения и воспрещения доступа и маневра) и средств отслеживания и наблюдения, растущую интенсивность стратегических учений и воздушного патрулирования дальними бомбардировщиками и противолодочными самолетами, а также модернизацию военной инфраструктуры, предназначенной для поддержки всех этих операций⁹.

Вторая потребность, отчасти связанная с первой, — сохранение возможности России действовать в Северной Атлантике и европейской Арктике в случае конфликта с НАТО. Только Северный флот ВМФ России имеет выходы к Баренцеву и Норвежскому морям, а также к Атлантическому океану. И способность проводить операции на этих территориях может решить исход конфликта на восточном фланге НАТО¹⁰.

И наконец, третья потребность — военная защита растущего экономического развития, инвестиций и торговых интересов России в Арктике. Огромные размеры региона, протяженные и открытые границы, которые защищены лишь своей труднодоступностью и суровым климатом, плохой уровень связи и инфраструктуры и тяжелые природные условия в целом, активизация на территории деятельности, не связанной с военными задачами, — все это повышает опасность морских перевозок, ядерных аварий и экологических катастроф, а значит, растет и необходимость иметь возможность оперативно разместить здесь силы быстрого реагирования.

С этими интересами согласуется военное присутствие России в Арктике в мирное время и выделение ресурсов на усиление военного потенциала и совершенствование инфраструктуры в регионе. Сохранение доминирующего военного присутствия в Арктике рассматривается как необходимый элемент российской стратегии в регионе, если учитывать приоритетные задачи Кремля в Европе и его натянутые отношения с Западом, наращивание военного потенциала НАТО у границ с Россией и санкции Запада, направленные на ограничение деятельности России по разведке и производству энергоресурсов в Арктике.

ЭКОНОМИКА И ЭНЕРГЕТИКА

Малонаселенные российские территории в Арктике обеспечивают 10 % внутреннего валового продукта страны и примерно 20 % экспорта. Бóльшая часть сырьевого богатства приходится на углеводороды, но есть также цветные и драгоценные металлы, камни и другие полезные ископаемые¹¹. Около трети всей добываемой в России рыбы вылавливается в арктических водах, что делает их важнейшим источником продовольствия. Российское правительство надеется увеличить эту долю к 2030 г., поскольку в результате потепления океана рыба мигрирует на север¹².

Освоение этих ресурсов отвечает экономическим интересам России, но оно потребует весьма дорогостоящей и сложной транспортной инфраструктуры — автомобильных и железных дорог, авиационного и морского сообщения, чтобы соединить Арктику с другими территориями внутри страны и вне ее. Также понадобятся новые ледокольные возможности, порты, метеорологические станции и аварийно-спасательные службы. Создание такой инфраструктуры является второй по приоритетности экономической задачей Москвы в регионе.

Наконец, Россия надеется преобразовать северное побережье в Северный морской путь, судоходный морской коридор через арктические воды. В настоящее время СМП открыт для судоходства без сопровождения ледоколов только в летние месяцы и используется главным образом российскими судами для доставки арктических ресурсов на азиатские рынки. Однако, как заявлено в Стратегии развития арктической зоны России, принятой в 2020-м, Россия намерена к 2035 г. превратить Северный морской путь в конкурентоспособный азиатско-европейский морской коридор¹³.

Российский инструментарий

Россия решает свои задачи в Арктике, умело и последовательно используя солидный арсенал юридических, дипломатических, экономических, военных и информационных средств.

МОРСКОЕ ПРАВО

Россия подписала Конвенцию Организации Объединенных Наций по морскому праву (ЮНКЛОС), которую отказались ратифицировать Соединенные Штаты. РФ претендует на значительную часть арктического морского дна в качестве своей исключительной экономической зоны, обосновывая это тем, что геологическая структура континентального шельфа подпадает под условия конвенции¹⁴. Первую заявку России ООН отклонила по техническим причинам в 2001 г., и в 2015-м Москва подала еще одну¹⁵. Изложенная в ней позиция вступает в противоречие с позициями, сформулированными в заявках Канады и Дании, но в случае если российские притязания будут удовлетворены, РФ получит исключительные права на эксплуатацию природных ресурсов морского дна весьма значительной части Северного Ледовитого океана. В ожидании решения Кремль ведет двусторонние переговоры с Канадой и Данией, пытаясь найти пути к примирению позиций.

РЕГИОНАЛЬНАЯ ДИПЛОМАТИЯ

В вопросах региональной дипломатии Россия полагается на Арктический совет — главный международный форум, содействующий координации и сотрудничеству в регионе¹⁶. В совет входят восемь арктических стран, организации, представляющие коренные народы Арктики, а также несколько государств (включая Китай) и организаций в статусе наблюдателей. Согласно декларации Арктического совета, подписанной в 1996 г. в Оттаве, в его компетенцию входят вопросы, связанные с сотрудничеством в области охраны окружающей среды, с научными исследованиями и обеспечением устойчивого развития приполярных районов¹⁷, а вот вопросами военной безопасности совет заниматься не может. В мае 2021-го двухгодичное председательство в Совете переходит к России. Москва обещает реализовать инициативы по региональному сотрудничеству, направленные на сокращение выбросов парниковых газов, на привлечение инвестиций и улучшение условий жизни коренных народов¹⁸. Россия всегда стремится показать себя влиятельным игроком на мировой сцене и, несомненно, воспользуется ролью председателя, чтобы создать имидж сторонника политики «мягкой силы» в Арктике, пусть даже в конечном итоге она не добьется реальных успехов в решении проблем экологии или прав коренного населения.

Россия также является членом «Арктической пятерки», форума, который объединяет прибрежные государства — Канаду, Данию, Норвегию, Россию и США — и не включает никаких других международных и неправительственных акторов¹⁹. «Арктическая пятерка» собирается при необходимости, чаще всего в рамках других международных встреч, и ее повестка сводится главным образом к вопросам судоходства, управления рыболовством и изучению конкурирующих притязаний на континентальный шельф. Не являясь официальным органом, форум проводит гибкую политику в отношении рассматриваемых вопросов.

ЭКОНОМИКА

Невзирая на ограниченность ресурсов и слабую экономику, Россия выделила внушительные денежные средства на реализацию масштабной программы в Арктике и проводит в этой области нетривиальную фискальную политику. Крупным компаниям, занимающимся энергетикой, разработкой месторождений и созданием инфраструктуры, правительство предложило налоговые льготы, если те будут инвестировать в регион. Особенно это касается территорий Восточной и Сибирской Арктики, в развитие которых раньше вкладывалось куда меньше усилий, чем в развитие арктических регионов к западу от Урала²⁰.

Некоторые из этих льгот, безусловно, предназначены для компаний, которые имеют тесные связи с Кремлем. Например, в 2019 году правительство объявило о налоговых льготах «Роснефти» в размере 41 миллиарда долларов сроком на 30 лет для проекта «Восток ойл», месторождения, способного давать по 2 миллиона баррелей нефти в день²¹. Потенциальные инвесторы из Индии и Китая, которых намеревалась привлечь «Роснефть», потребовали аналогичных льгот в качестве предварительного условия их участия в проекте, но, по имеющимся сведениям, соглашение пока не достигнуто²².

В 2020 году правительство одобрило программу предоставления налоговых льгот размером свыше 300 миллиардов долларов для арктических проектов, связанных со строительством инфраструктурных объектов, производством природного сжиженного газа и добычей нефти и газа²³. Кроме этого, чтобы привлечь внутренних и иностранных инвесторов, льготы обещаны компаниям, занятым в нефтехимической, горнодобывающей и лесной промышленности²⁴. Цель всех этих мер — стимулировать экономическую активность и строительство городов, электростанций, портов и аэропортов, а также остановить отток населения из региона²⁵.

ЖЕСТКАЯ СИЛА

Северный флот ВМФ России — главный военный инструмент Москвы в Арктике. Он призван охранять ракетные подводные крейсеры стратегического назначения и арктические границы, укреплять статус великой державы, подкреплять претензии на землю и ресурсы, защищать экономические интересы и инфраструктуру и, наконец, служить фактором противодействия и сдерживания в отношении наращивания военного присутствия странами — членами и партнерами НАТО, а также нейтральными странами, которые, по мнению Кремля, угрожают интересам России в регионе²⁶.

Значение Северного флота подтверждается и организационными преобразованиями, повысившими его статус. В 2014 г. было создано Объединенное стратегическое командование «Северный флот», главная задача которого — обеспечение охраны уже существующих и будущих военных объектов, расположенных вдоль СМП. Формирование Арктической бригады явилось ключевым элементом этой реорганизации. В январе 2021 г. Северный флот официально стал пятым военным округом России — это первый случай, когда флот приравняли по статусу к военному округу²⁷.

Все эти важные перемены согласуются с заявлением, сделанным Кремлем в 2017 г.: мощности Северного флота приводятся в соответствие с задачей «вытеснения НАТО из Арктики»²⁸. Флот получил более мощные боевые корабли, ракетные и артиллерийские установки; четыре новые боевые бригады; сухопутную мотострелковую бригаду; усовершенствованные системы противовоздушной обороны, противокорабельные крылатые ракеты, системы командования, управления, связи и компьютерного обеспечения, системы разведки и наблюдения²⁹. Сооружаются и модернизируются объекты, призванные обеспечить усиленную материально-техническую поддержку этих сил и флота, в состав которого, как планируется, войдут более чем пятьдесят ледоколов³⁰.

Если судить по темпам и масштабам программы модернизации, Россия не стремится ни к военно-морскому доминированию в регионе, ни к созданию настоящего океанского флота. Бóльшая часть этого потенциала предназначена не для демонстрации российской боевой мощи, а, скорее, для круговой обороны и охраны границ. Расширение инфраструктуры нацелено на выполнение, в первую очередь, невоенных задач, таких как, например, поисково-спасательные операции или защита инвестиций в морские грузоперевозки, энергетику и экономику.

Тем не менее военные мощности России и ее деятельность в Арктике изначально имеют наступательный потенциал и используются угрожающим образом³¹. Воздушные и морские силы совершают провоцирующие маневры с целью устрашения стран НАТО на северном и восточном флангах; усилены морские, подводные и воздушные патрули вблизи территорий Дании и Норвегии; в регионе проводятся внезапные военные учения; применяется все более агрессивная тактика создания помех морским и воздушным операциям США у берегов Аляски³². Более того, многие объекты вдоль Северного морского пути имеют двойное назначение, а российские меры по усовершенствованию систем охраны и безопасности на море — модернизация объектов радиолокационного наблюдения и связи или строительство новых баз беспилотников — наделяют эти системы наступательными возможностями ³³.

Основные усилия России направлены на защиту территории и морей вокруг Кольского полуострова и недопуск в этот регион войск США/НАТО. Расширение глубоко эшелонированной обороны потребует развертывания сил через Фареро-Исландский рубеж, а это, в свою очередь, станет явной угрозой для морских линий связи и авианосных ударных групп НАТО³⁴. Главное, возможно, в том, что намерения России могут измениться, если действия США/НАТО — например, развертывание в регионе или по соседству более передовых систем противоракетной обороны либо противолодочных систем — вызовут у Москвы повышенное ощущение угрозы. Если это произойдет, у Кремля появятся дополнительные стимулы для того, чтобы вместо стратегии, ориентированной на защиту, избрать другую — такую, которая будет в большей степени ориентирована на наступательные действия и основана на более широких возможностях демонстрации силы.

ИНФОРМАЦИОННОЕ СОПРОВОЖДЕНИЕ

Чтобы привлечь внимание к собственным достижениям в Арктике и способствовать достижению своих целей в регионе, Кремль запустил информационную кампанию. В 2007 году экспедиция установила российский флаг на дне Северного Ледовитого океана вблизи Северного полюса, тем самым символически заявив о российских притязаниях на Арктику³⁵. Высокопоставленные чиновники периодически оказываются запечатлены на резонансных фотографиях, сделанных в ходе инспектирования военных, энергетических и научных объектов в Арктике³⁶. Высшие должностные лица и компании организуют широко освещаемые международные встречи, посвященные Арктике³⁷. Одно из подобных мероприятий проходило в 2016 г. на борту российского атомного ледокола³⁸. Крупнейшие компании, включая «Роснефть», «Норникель» и «Газпром», спонсируют Международный арктический форум «Арктика — территория диалога», который с 2010 г. проводится в Санкт-Петербурге и на который приезжает Путин³⁹.

Заинтересованные стороны

Богатые запасы нефти и газа в Арктике делают ее стратегически важным регионом не только для российской экономики, но и для тех ключевых кремлевских игроков, кто представляет деловой мир и входит в ближний круг Путина⁴⁰. Государственные экономические интересы в Арктике переплетены с интересами правящей элиты.

Наиболее крупная из сторон, имеющих экономические интересы в Арктике, — энергетическая отрасль. Энергетические компании, у которых недостает капиталов и отсутствуют подводные технологии для освоения месторождений, привлекают иностранных партнеров. В 2011 г. государственная компания «Роснефть», возглавляемая старым соратником Путина Игорем Сечиным, заключила соглашение о стратегическом сотрудничестве с компанией ExxonMobil, имеющей большой опыт в разработке природных ресурсов в канадской Арктике и их эксплуатации в Карском море⁴¹. Обе компании договорились инвестировать в проект 3,2 миллиарда долларов (чтобы разделить риски) и поделиться технологиями разработки морских месторождений; годом позже начались буровые работы⁴². Однако ExxonMobil была вынуждена выйти из проекта в 2014 г., после того как США ввели санкции, запрещающие западным компаниям принимать участие в российских проектах по добыче нефти на арктических морских месторождениях. В 2020-м «Роснефть» сама возобновила бурение при поддержке Кремля⁴³.

Крупнейший независимый производитель природного газа в России — компания «Новатэк», основным акционером   которой является Геннадий Тимченко, также тесно связанный с Путиным, —владеет контрольным пакетом акций предприятия «Ямал СПГ». Это самый громкий арктический проект и одновременно пример российско-китайского торгового сотрудничества⁴⁴. После того как санкции в отношении «Новатэка» ограничили западное финансирование проекта и передачу технологий, к участию подключились Китайская национальная нефтяная корпорация и Китайский государственный инвестиционный фонд. Китайские компании теперь имеют 30-процентную долю в проекте, в то время как французская Total владеет 20 процентами акций предприятия⁴⁵. «Новатэк» строит еще один завод при финансовой поддержке Китая и планирует построить еще один на российском Крайнем Севере⁴⁶.

В 2018 г. «Росатом», государственная корпорация по атомной энергии, была назначена курировать грузоперевозки по Северному морскому пути, также ей была отведена ключевая роль в развитии инфраструктуры на этом маршруте⁴⁷. Кроме того, «Росатому» поручили строительство атомного ледокольного флота и надзор за ним. Корпорация будет управлять устранением аварийных ситуаций в российской Арктике и заниматься развитием инфраструктуры связи и навигации вдоль всего СМП⁴⁸. Важная роль «Росатома» в Арктике способствовала росту политического влияния компании, увеличению ее финансирования из бюджетных средств, а также диверсификации ее деятельности, которая теперь распространяется и на транспортный, и логистический сектора⁴⁹.

Наконец, ключевые игроки в Арктике — сфера обороны и безопасности и ее руководители. Секретарь Совета безопасности РФ Николай Патрушев, ближайший соратник Путина и бывший директор ФСБ, является ярым сторонником расширения присутствия России в Арктике и демонстрации миру ее достижений. В 2020 году Совет безопасности учредил особую комиссию по вопросам обеспечения национальных интересов РФ в регионе⁵⁰. Председателем комиссии стал бывший президент страны Дмитрий Медведев, а в ее состав входят министры обороны и иностранных дел, высокопоставленные представители исполнительной и судебной ветвей власти, а также крупные региональные чиновники⁵¹. Министр обороны Сергей Шойгу открыто выступает за расширение военного присутствия России в Арктике, с тем чтобы защитить ее интересы от угрозы со стороны враждебно настроенных соседей⁵².

Перспективы России

Несмотря на амбициозные планы российского правительства и корпораций привлечь иностранных инвесторов для реализации проектов, связанных с использованием природных богатств в Арктике, успех далеко не гарантирован. Нефть и газ, которым отведена центральная роль в этих планах, в больших количествах имеются и в других, более доступных и благоустроенных регионах, где их добыча и перевозка требуют куда меньших затрат. Список выполненных Россией амбициозных программ, даже тех, которые поддержал лично Путин, не внушает больших надежд⁵³. Крупные корпорации с хорошими связями в Кремле, как, например, «Росатом» или «Роснефть», могут рассчитывать на внушительные государственные субсидии, но многие проекты, не имеющие политической поддержки на высоком уровне, не получат финансирования и не будут реализованы⁵⁴. Даже в Арктике, на которую власти сейчас обращают столько внимания и которой они должны были бы отдавать приоритет при распределении ресурсов, важные проекты не получают или недополучают денежных средств⁵⁵.

Есть еще несколько неподконтрольных Москве факторов, которые могут омрачить перспективы России в Арктике. Влияние коронавирусной пандемии на мировую экономику сказалось и в снижении спроса на нефть и газ⁵⁶. COVID-19 сильно ударил по экономике европейских стран, и теперь Европа — ключевой для российского газа рынок — ставит перед собой амбициозную цель снизить объем выбросов парниковых газов и уменьшить свой углеродный след. Но в любом случае в результате реформ ЕС в области энергетики российским производителям теперь будет труднее удерживать свои позиции на европейском энергетическом рынке⁵⁷.

Россия планирует увеличить объемы экспорта сжиженного природного газа на азиатский рынок, в особенности в Китай, однако успех этих начинаний также под вопросом. Высокие цены на СПГ, протяженность Северного морского пути и трудные условия навигации, вероятность введения Соединенными Штатами новых санкций, жесткость и неуступчивость китайской стороны в переговорном процессе — все это может стать существенным препятствием на пути к воплощению российских планов в жизнь⁵⁸.

Сами по себе размеры, пустынность и климатические условия российских регионов в Арктике представляют большую проблему для развития инфраструктуры, создания новых поселений и для экономической деятельности вообще. Возведенные, как правило, за счет рабского труда в сталинские годы, города страдают от высокого уровня нищеты и безработицы⁵⁹. Самые способные и умелые горожане уезжают оттуда⁶⁰, и, чтобы удержать этих людей, потребуется нечто большее, чем просто заработок, превышающий тот, что они могут получать в других местах. Вдобавок изменение климата и таяние вечной мерзлоты существенно ухудшают условия жизни и работы в регионе. И то и другое пагубно влияет на состояние имеющейся инфраструктуры, дорог и зданий и ведет к резкому росту числа производственных и транспортных аварий⁶¹.

Так же туманно будущее Северного морского пути в предписанной ему энтузиастами роли главного транспортного коридора между Европой и Азией. Страхование морских перевозок в полярных водах крайне дорогостояще, равно как и сопровождение грузов ледоколами. В 2020 г. 331 корабль должен был пройти по ограниченному участку СМП, но только 62 из них преодолели намеченный путь до конца, перевезя 26 миллионов тонн груза, что значительно меньше заявленной Москвой цели — 80 миллионов тонн к 2024 г.⁶².

Даже перспективы российского военного присутствия в Арктике не вполне определенны. Задачи по охране северных границ и военной и экономической инфраструктуры в регионе, так же как и гарантированию безопасности района дислокации ракетных подводных крейсеров стратегического назначения (РПКСН), нельзя считать безусловно обеспеченными в случае конфликта с НАТО. Планы по модернизации вооружений и созданию новой инфраструктуры, скорее всего, натолкнутся на ту же ограниченность ресурсов и те же сложности в управлении, которые затрудняют реализацию других арктических программ России⁶³. В лучшем случае выполнение этих планов будет замедлено, а в худшем — окажется слишком затратным и непосильным для оборонного бюджета, особенно если надежды на высокие доходы от продажи нефти и газа не оправдаются.

России уже пришлось отложить планы формирования второй Арктической бригады, предназначенной для укрепления береговой защиты⁶⁴. Более того, Северный флот испытывает нехватку ледоколов и судов ледового плавания, военного транспорта, самолетов-заправщиков и противолодочных самолетов⁶⁵. Если этот дефицит не будет восполнен за счет соответствующих инвестиций, возможности флота проводить операции более широкого спектра за пределами досягаемости РПКСН окажутся сильно ограничены.

Сумеет ли Россия обеспечить себе перевес в конфликте с НАТО в Арктике и на Балтике — открытый вопрос. С одной стороны, государства Балтии отрезаны от остальных стран альянса, и в случае конфликта силовая поддержка или развертывание войск на их территории будут крайне затруднены и потребуют масштабной военной операции, весьма уязвимой для российского противодействия. Более того, несомненным преимуществом для Москвы станут малые размеры балтийских стран и их близость к главным российским военным объектам и гарнизонам, так же как и ее превосходство в том, что касается численности ледоколов и судов ледового плавания, а также местной инфраструктуры, технологий для действий в условиях холода и подготовки к ним⁶⁶.

С другой стороны, география Балтийского региона может создать серьезные проблемы для России⁶⁷. Близость к Балтии главных российских военных объектов делает их уязвимыми для натовских высокоточных ракет дальнего радиуса действия, запущенных с воздуха или с плавучих платформ. Вероятность того, что в случае военных действий российский флот сумеет выбраться из Финского залива, вызывает сомнения ⁶⁸. Калининградский анклав, в котором сосредоточены внушительные вооруженные силы РФ, отрезан от остальной страны и будет также уязвим для ударов НАТО.

Агрессивная политика России в Арктике и на Балтике спровоцировала НАТО на действия, которые в кризисной ситуации могут обернуться против нее и стать угрозой ее безопасности и интересам. В феврале 2021 г. США на временной основе разместили в Норвегии экспедиционную эскадрилью бомбардировщиков B-1 Lancer с личным составом численностью 200 человек⁶⁹. В сентябре 2020 г. военно-морские силы США, Великобритании и Норвегии провели совместные учения всего в 100 милях от российской береговой линии⁷⁰. В марте 2021 г. подразделения НАТО Норвегии, Великобритании и США и еще нескольких стран, а также подразделения из Швеции и Финляндии провели на севере Норвегии учения по сценарию «высокоинтенсивных боевых действий»⁷¹.

Последствия для США/НАТО

Обвинения и предостережения, которыми обмениваются НАТО и Россия, говоря об угрозе, которую каждая сторона представляет для другой, рискуют превратиться в самореализующееся пророчество. Ситуация напоминает классическую «дилемму безопасности», когда меры, принимаемые одним государством для обеспечения собственной безопасности, заставляют другие государства принимать ответные меры, в результате чего уровень безопасности первой страны только снижается⁷². Это весьма рискованно. Взаимные обязательства стран — членов НАТО и российское ви́дение необходимых условий своей безопасности, в котором делается акцент на стратегической глубине и буферных зонах, способных защитить от предполагаемой угрозы, сталкиваются на северном фланге альянса.

Прямое военное столкновение в Арктике не будет ограничено территорией региона и чревато катастрофическими последствиями для обеих сторон. Все акторы в Арктике, безусловно, заинтересованы в том, чтобы избежать подобного исхода, будь то в результате целенаправленной или непреднамеренной эскалации. Последняя — более вероятный сценарий, и его риск, скорее всего, возрастет, поскольку противостоящие стороны действуют в непосредственной близости друг от друга.

Так или иначе, ни одна сторона не демонстрирует готовности отступать. Для НАТО речь идет о сохранении доверия к обязательствам о взаимной обороне, для России — о противнике, который приблизился к государственным границам и не желает соглашаться с требованиями, касающимися безопасности, геополитики и экономики, которые Москва, по ее мнению, имеет право выдвигать.

УРЕГУЛИРОВАНИЕ ПРОТИВОСТОЯНИЯ

Непросто игнорировать российскую риторику, намеренные провокации и громкие заявления о планах в Арктике и угрозах им — и сложно признать, что пока Кремль грозен лишь на словах. У России недостаточно возможностей для реализации ее амбициозных планов. Поэтому сейчас важно не уступать под натиском Москвы и в то же время удерживаться от чрезмерно острой на него реакции.

Несмотря на кажущуюся новизну ситуации — изменение климата, выход НАТО на новые рубежи в Восточной Европе, расширение присутствия Китая в Арктике и т. д., — российские притязания на Крайний Север и их обоснование являются частью давно сложившейся исторической тенденции. Противодействие Западу тоже не ново, а претензии на арктические ресурсы критически важны для возможности сохранить свои позиции. С точки зрения российских служб безопасности, Россия играет скорее в защите, чем в нападении.

Вдобавок Россия противостоит Западу в крайне неблагоприятной для себя ситуации. В экономике застой, население убывает, страна находится в дипломатической изоляции — и главным образом по причине собственных действий. Россия восстановила свой военный потенциал после долгого периода упадка, но даже в этой приоритетной национальной сфере налицо недостаток финансирования и технологические проблемы. В ближайшие годы деятельность и стратегия России в Арктике будут, вероятнее всего, обусловлены стремлением удержать свои и так ослабленные позиции в противоборстве с Западом.

Вместо того чтобы рассматривать Арктику как арену конкуренции великих держав с Россией, Соединенным Штатам и другим арктическим странам — членам НАТО следует принять двухвекторную стратегию дипломатии и сдерживания.

Дипломатия

Хотя Россия может оказаться несговорчивой, США и НАТО следует рассмотреть возможность заключения многосторонних договоренностей, которые позволят снижать напряженность, не допускать кризисов или регулировать их, уменьшать риск возникновения конфликтов вследствие чрезвычайного происшествия или просчета.

В настоящее время нет площадки для диалога по проблемам безопасности в Арктике. Заполнить этот пробел можно, собрав вместе Россию, США, Канаду, Данию и Норвегию и поставив перед ними задачу регулировать кризисы, снижать риски и предотвращать конфликты, даже если нежелание России всерьез заняться этими вопросами вызывает сомнения в жизнеспособности такой площадки в ближайшей перспективе.

Сдерживание

Соединенные Штаты и НАТО должны укрепить свою защиту, чтобы не дать России беспокоить их военные и торговые самолеты и корабли в самой Арктике и вблизи нее. Также им необходимо позаботиться о том, чтобы альянс сохранял способность действовать на северном и восточном флангах согласно плану силового подкрепления, предусмотренному на случай войны⁷³.

Альянсу следует придерживаться нынешней стратегии сдержанности и решительности, демонстрируя России, что в планы НАТО не входят наступательные операции, но что альянс тем не менее полностью готов к защите своих интересов. Оставаться в этих рамках будет непросто и потребует от НАТО ясно и четко обозначить России свои интересы, цели и важнейшие точки несогласия.

Заключение

В качестве ответа на российские притязания в Арктике Соединенным Штатам и НАТО будет чрезвычайно важно строить свои планы на основе реалистичной оценки стратегии России, ее возможностей в регионе и движущих сил ее политики. Как бы ни было заманчиво рассматривать Арктику сквозь призму конкуренции великих держав — что, безусловно, соответствовало бы стремлению России считаться таковой, — немногое указывает на то, что военная политика Москвы в Арктике является принципиально новым курсом. Скорее, позиция Кремля означает возврат к той стратегии времен холодной войны, которая фокусировалась на долгосрочных задачах по защите районов дислокации подводных лодок с баллистическими ракетами и проведению операций в Северной Атлантике в случае войны в Европе. Теперь Россия снова применяет этот подход, но она уже располагает меньшими ресурсами, а ее противник — куда более значительными, чем в период холодной войны.

Некоторый уровень защиты от большей, чем ожидается, угрозы со стороны России должен стать для США и НАТО одним из элементов общего подхода к проблеме Арктического региона. Но стремление обойти Россию в состязании великих держав в этом регионе может отвлечь от решения других, более важных для США задач. В деле охраны своих основных интересов в Арктике альянсу следует действовать осмотрительно, реалистично и сдержанно; чтобы избежать дестабилизирующих последствий конкуренции с Россией, необходима осторожность.

Хотя это напряженное противостояние, по всей видимости, продолжится, определенное сотрудничество между Россией и другими арктическими государствами в практических областях, в основном не имеющих отношения к политике, вполне возможно. К таким областям можно отнести изменение климата, поисково-спасательные операции и научные исследования. Также можно искать возможности для сотрудничества в вопросах, представляющих общий интерес, как, например, безопасность морских грузоперевозок, восстановление окружающей среды, охрана рыбных промыслов и ликвидация последствий чрезвычайных ситуаций. Союзникам НАТО также крайне важно искать дипломатические возможности для регулирования конфронтации, вырабатывая свод правил для снижения рисков возникновения кризисных ситуаций и инцидентов, чреватых эскалацией⁷⁴. Пусть даже они кажутся призрачными, но искать такие возможности необходимо. Все это союзники уже проходили.

Благодарности

Авторы выражают благодарность Грейс Кир, Эйми Мэллон, Татьяне Пяк и Анне Свитцер за их неоценимую помощь в подготовке этого материала.

Примечания

¹ Mathieu Boulègue, “Russia’s Military Posture in the Arctic: Managing Hard Power in a ‘Low Tension’ Environment,” Chatham House, June 28, 2019, https://www.chathamhouse.org/2019/06/russias-military-posture-arctic.

² Pavel Devyatkin, “Russia’s Arctic Strategy: Military and Security (Part II),” Arctic Institute, February 13, 2018, https://www.thearcticinstitute.org/russias-arctic-military-and-security….

³ Angela Stent, “Restoration and Revolution in Putin’s Foreign Policy,” Europe-Asia Studies 60, no. 6 (August 2008): 1089–1106; Быть ли России "энергетической сверхдержавой"? // Известия, 17 января 2006 г. // https://iz.ru/447741/byt-li-rossii-energeticheskoi-sverkhderzhavoi.

⁴ Pavel Devyatkin, “Russia’s Arctic Strategy: Maritime Shipping (Part IV),” Arctic Institute, February 27, 2018, https://www.thearcticinstitute.org/russias-arctic-strategy-maritime-shipping-part-iv; Guy Chazan, “Putin Uses Asia in Power Play on EU,” Wall Street Journal, April 27, 2006, https://www.wsj.com/articles/SB114607528829736665.

⁵ Для более подробной информации смотрите последние статьи на сайте фонда: https://carnegieendowment.org/2020/09/08/etched-in-stone-russian-strategic-culture-and-future-of-transatlantic-security-pub-82657; https://carnegieendowment.org/2019/02/20/russia-s-global-ambitions-in-perspective-pub-78067; https://carnegieendowment.org/2019/06/05/primakov-not-gerasimov-doctrine-in-action-pub-79254.

⁶ Keir Giles, “Assessing Russia’s Reorganized and Rearmed Military,” Carnegie Endowment for International Peace, May 3, 2017, https://carnegieendowment.org/2017/05/03/assessing-russia-s-reorganized-and-rearmed-military-pub-69853.

⁷ Россия перенаправит потоки газа на Восток при проблемах на Западе / Interfax, 2 сентября 2016 г. // https://www.interfax.ru/russia/526358.

⁸ В издании The Military Balance указаны десять РПКСН, принадлежащих ВМФ России: шесть из них относятся к Северному флоту, четыре — к Тихоокеанскому. Упоминаемые здесь 11 РПКСН — это четыре подлодки Тихоокеанского флота и шесть действующих и одна запасная — Северного флота. См.: International Institute for Strategic Studies, “Chapter Five: Russia and Eurasia,” The Military Balance 120, no. 1 (2016): 166–219.

⁹ Rebecca Hersman, Eric Brewer, and Maxwell Simon, “Deep Dive Debrief: Strategic Stability and Competition in the Arctic,” Center for Strategic & International Studies, January 6, 2021, https://www.csis.org/analysis/deep-dive-debrief-strategic-stability-and-competition-arctic.

¹⁰ Christopher Woody, “Russian and NATO militaries are getting more active in the Arctic, but neither is sure about what the other is doing,” Business Insider, July 21, 2020, https://www.businessinsider.com/russia-nato-increasing-military-activity-in-the-arctic-2020-7; “NATO Is Facing Up to Russia in the Arctic Circle,” Economist, May 16, 2020, https://www.economist.com/europe/2020/05/14/nato-is-facing-up-to-russia-in-the-arctic-circle.

¹¹ Andrew Higgins and Sergey Ponomarev, “The Lure of a Better Life, Amid Cold and Darkness,” New York Times, December 3, 2017, https://www.nytimes.com/interactive/2017/12/03/world/europe/norilsk-arctic.html; Duncan Depledge, “Russia and the Arctic: Crunch Call on Moscow’s Territory Claim Is Fast Approaching,” The Conversation, March 17, 2015, https://theconversation.com/russia-and-the-arctic-crunch-call-on-moscows-territory-claim-is-fast-approaching-38625.

¹² Ivan Stupachenko, “Can Russia’s Arctic Deliver on Big Fishing Promises?,” SeafoodSource, April 4, 2018, https://www.seafoodsource.com/features/can-russias-arctic-deliver-on-big-fishing-promises.

¹³ Об основах государственной политики Российской Федерации в Арктике на период до 2035 года / Президент Российской Федерации, 5 марта 2020 г. // http://static.kremlin.ru/media/events/files/ru/f8ZpjhpAaQ0WB1zjywN04OgKiI1mAvaM.pdf.

¹⁴ Timo Koivurova, Juha Käpylä, and Harri Mikkola, “Continental Shelf Claims in the Arctic: Will Legal Procedure Survive the Growing Uncertainty?,” Finnish Institute of International Affairs, August 2015, https://www.fiia.fi/en/publication/continental-shelf-claims-in-the-arctic.

¹⁵ Andrew E. Kramer, “Russia Presents Revised Claim of Arctic Territory to the United Nations,” New York Times, February 9, 2016, https://www.nytimes.com/2016/02/10/world/europe/russia-to-present-revised-claim-of-arctic-territory-to-the-united-nations.html.

¹⁶ “Arctic Council,” Arctic Council, https://arctic-council.org/en.

¹⁷ “Declaration on the Establishment of the Arctic Council,” Arctic Council, September 19, 1996, https://oaarchive.arctic-council.org/bitstream/handle/11374/85/EDOCS-1752-v2-ACMMCA00_Ottawa_1996_Founding_Declaration.PDF?sequence=5&isAllowed=y.

¹⁸ “Experts Speak About the Upcoming Program of Russia’s Arctic Council Chairmanship,” The Arctic, November 25, 2020, https://arctic.ru/international/20201125/988468.html.

¹⁹ Andreas Kuersten, “The Arctic Five Versus the Arctic Council,” Arctic Yearbook, 2016, https://arcticyearbook.com/arctic-yearbook/2016/2016-briefing-notes/205-the-arctic-five-versus-the-arctic-council.

²⁰ John Last, “What Russia’s $300B Investment in Arctic Oil and Gas Means for Canada,” CBC, February 15, 2020, https://www.cbc.ca/news/canada/north/russian-arctic-oil-and-gas-explained-1.5462754.

²¹ “Russia Grants Trillion-Ruble Tax Cut for Arctic Oil and Gas Production,” Moscow Times, October 25, 2019, https://www.themoscowtimes.com/2019/10/25/tax-arctic-oil-gas-production-a67903.

²² “Foreign Investors Demand 2.6 Trillion Ruble Tax Cut for Rosneft — Vedomosti,” Moscow Times, October 10, 2019, https://www.themoscowtimes.com/2019/10/10/foreign-investors-demand-26-trillion-ruble-tax-cut-for-rosneft-vedomosti-a67673; Vladimir Afanasiev, “India to Set Up Working Group to Assess Entry Into Vostok Oil,” Upstream, February 5, 2020, https://www.upstreamonline.com/exploration/india-to-set-up-working-group-to-assess-entry-into-vostok-oil/2-1-751105; Vladimir Soldatkin, “UPDATE 2-Rosneft Holds Talks With Global Traders, India and China on Vostok Oil,” Reuters, February 12, 2021, https://www.reuters.com/article/rosneft-results/update-2-rosneft-holds-talks-with-global-traders-india-and-china-on-vostok-oil-project-idUSL1N2KI0KT.

²³ Last, “What Russia’s $300B Investment in Arctic Oil and Gas Means for Canada”; “Russia Signs Plan for Tax Breaks on Arctic Oil and Gas Drilling,” Safety4Sea, March 11, 2020, https://safety4sea.com/russia-signs-plan-for-tax-breaks-on-arctic-oil-and-gas-drilling.

²⁴ Pavel Devyatkin, “Russian Government Supports Tax Breaks for Arctic Investments,” High North News, February 19, 2020, https://www.highnorthnews.com/en/russian-government-supports-tax-breaks-arctic-investments#:~:text=The%20Russian%20government%20has%20recently,for%20investment%20into%20Arctic%20projects.&text=The%20amendments%20support%20the%20provision,least%2010%20million%20rubles%20(approx.

²⁵ Devyatkin, “Russian Government Supports Tax Breaks for Arctic Investments”; Last, “What Russia’s $300B Investment in Arctic Oil and Gas Means for Canada.”

²⁶ «Об основах государственной политики Российской Федерации в Арктике на период до 2035 года».

²⁷ Malte Humpert, “Russia Elevates Importance of Northern Fleet Upgrading it to Military District Status,” High North News, January 13, 2021, https://www.highnorthnews.com/en/russia-elevates-importance-northern-fleet-upgrading-it-military-district-status#:~:text=The%20Northern%20Fleet%20military%20district,additional%20bases%20across%20the%20district; Thomas Nilsen, “Putin heightens the strategic role of the Northern Fleet,” Barents Observer, June 8, 2020, https://thebarentsobserver.com/en/security/2020/06/putin-heightens-strategic-role-northern-fleet.

²⁸ Daniel Brown, “Russia’s Northern Fleet Beefs Up Its Nuclear Capabilities to Phase ‘NATO out of Arctic’,” Business Insider, June 1, 2017, https://www.businessinsider.com/russias-northern-fleet-beefs-up-its-nuclear-capabilities-phase-nato-out-arctic-2017-6.

²⁹ Andrew Radin, et al., The Future of the Russian Military Russia’s Ground Combat Capabilities and Implications for U.S.-Russia Competition (Santa Monica, CA: RAND Corporation, 2019); International Institute for Strategic Studies, “Chapter Five: Russia and Eurasia.”

³⁰ Joseph Trevithick, “Russia’s New Icebreaker, The World’s Largest, Is Heading To The Arctic For The First Time,” The Drive, September 22, 2020, https://www.thedrive.com/the-war-zone/36637/russias-new-icebreaker-the-worlds-largest-is-heading-to-the-arctic-for-the-first-time.

³¹ Boulègue, “Russia’s Military Posture in the Arctic: Managing Hard Power in a ‘Low Tension’ Environment.”

³² Mike Baker, “‘Are We Getting Invaded?’ U.S. Boats Faced Russian Aggression Near Alaska,” New York Times, November 12, 2020, https://www.nytimes.com/2020/11/12/us/russia-military-alaska-arctic-fishing.html; Thomas Nilsen, “Russian Bombers Met by NATO Fighter Jets Over the Barents Sea,” Barents Observer, February 9, 2021, https://thebarentsobserver.com/en/kirkenes/2021/02/russian-bombers-met-nato-fighter-jets-over-barents-sea.

³³ Nurlan Aliyev, “Russia’s Military Capabilities in the Arctic,” International Centre for Defence and Security (ICDS), June 25, 2019, https://icds.ee/en/russias-military-capabilities-in-the-arctic; Matthew Melino and Heather A. Conley, “The Ice Curtain: Russia’s Arctic Military Presence,” Center for Strategic & International Studies, February 26, 2020, https://www.csis.org/features/ice-curtain-russias-arctic-military-presence.

³⁴ Melino and Conley, “The Ice Curtain: Russia’s Arctic Military Presence.”

³⁵ Tom Parfitt, “Russia Plants Flag on North Pole Seabed,” Guardian, August 2, 2007, https://www.theguardian.com/world/2007/aug/02/russia.arctic.

³⁶ “President Putin Visits Arctic as Russia Reasserts Claims,” YouTube video, 1:07, posted by “euronews (in English),” March 30, 2017, accessed February 26, 2021, https://www.youtube.com/watch?v=vO5hUdTeQjk.

³⁷ Atle Staalesen, “Security Strongmen Take on Key Role in Russian Arctic Policy,” Independent Barents Observer, August 27, 2020, https://www.rcinet.ca/eye-on-the-arctic/2020/08/27/security-strongmen-take-on-key-role-in-russian-arctic-policy/#:~:text=Under%20the%20auspices%20of%20its%20Secretary%20Nikolay%20Patrushev,,observer%20states%20in%20the%20Karelian%20island%20of%20Valaam.

³⁸ Atle Staalesen, “Welcome to Pevek. Russia Invites Arctic Council to Icebreaker Tour,” Barents Observer, June 22, 2016, https://thebarentsobserver.com/en/arctic/2016/06/welcome-pevek-russia-invites-arctic-council-icebreaker-tour.

³⁹ “Арктика,” Форум // https://forumarctica.ru/en.

⁴⁰ “Russia’s Untapped Arctic Potential,” Chatham House, January 29, 2018, https://www.chathamhouse.org/2018/01/russias-untapped-arctic-potential.

⁴¹ Tom Parfitt and Dominic Rushe, “ExxonMobil Clinches Arctic Oil Deal With Rosneft,” Guardian, August 30, 2011, https://www.theguardian.com/business/2011/aug/30/exxon-rosneft-oil-arctic.

⁴² “Rosneft and ExxonMobil Start Drilling in the Kara Sea,” press release, Rosneft, August 9, 2014, https://limited.rosneft.com/press/today/item/175423.

⁴³ “UPDATE 1-Russia’s Rosneft Drilling Again in Arctic Kara Sea After Sanctions Hiatus,” Reuters, August 18, 2020, https://www.reuters.com/article/russia-rosneft-sakhalin/update-1-russias-rosneft-drilling-again-in-arctic-kara-sea-after-sanctions-hiatus-idUSL8N2FK3CO.

⁴⁴ Новатэк / Forbes // https://www.forbes.ru/profile/244806-novatek; “Yamal LNG: The Gas That Came in From the Cold,” Total, https://www.total.com/energy-expertise/projects/oil-gas/lng/yamal-lng-cold-environment-gas.

⁴⁵ Malte Humpert, “China Acquires 20 Percent Stake in Novatek’s Latest Arctic LNG Project,” High North News, April 29, 2019, https://www.highnorthnews.com/en/china-acquires-20-percent-stake-novateks-latest-arctic-lng-project; Nengye Liu, “China’s New Silk Road and the Arctic,” Diplomat, May 20, 2017, https://thediplomat.com/2017/05/chinas-new-silk-road-and-the-arctic; “Yamal LNG: The Gas That Came in From the Cold,” Total.

⁴⁶ “Huge Gas Reserves for ‘Arctic LNG-3’ Project,” CHNL Information Office, October 16, 2018, https://arctic-lio.com/huge-gas-reserves-for-arctic-lng-3-project; “Novatek Signs Chinese Deals for Arctic LNG 2,” Maritime Executive, November 4, 2017, https://www.maritime-executive.com/article/novatek-signs-chinese-deals-for-arctic-lng-2.

⁴⁷ Katya Golubkova and Gleb Stolyarov, “Rosatom Sees Northern Sea Route Costs at 735 Billion Roubles, Russian Budget to Provide a Third,” Reuters, June 24, 2019, https://www.reuters.com/article/us-russia-rosatom-arctic-idUSKCN1TP1LB.

⁴⁸ Charles Digges, “Rosatom to Take Over Arctic Development,” Maritime Executive, November 18, 2017, https://www.maritime-executive.com/editorials/rosatom-to-take-over-arctic-development.

⁴⁹ Barents Observer, “Ice on Russia’s Northern Sea Route Has Disappeared, Opening Up Arctic Shipping Lanes,” Moscow Times, August 29, 2019, https://www.themoscowtimes.com/2019/08/29/ice-on-russias-northern-sea-route-has-disappeared-opening-up-arctic-shipping-lanes-a67067.

⁵⁰ Staalesen, “Security Strongmen Take on Key Role in Russian Arctic Policy.”

⁵¹ “Medvedev Heads the Security Council Commission to Ensure Interests in the Arctic,” Teller Report, August 25, 2020, https://www.tellerreport.com/news/2020-08-25-medvedev-heads-the-security-council-commission-to-ensure-interests-in-the-arctic.SkgekmifQv.html.

⁵² Atle Staalesen, “Defense Minister Shoigu Sums Up a Year of Arctic Buildup,” Barents Observer, January 3, 2018, https://thebarentsobserver.com/en/security/2018/01/defense-minister-shoigu-presents-year-arctic-buildup; “Russian DM Shoigu: ‘Arctic Development is a Guarantee of Russia’s Independence’,” Sputnik, September 1, 2017, https://sputniknews.com/russia/201709011057003721-shoigu-arctic-russia-independence.

⁵³ William E. Pomeranz and Kathleen Smith, “Commentary: Putin’s Domestic Strategy: Counting the Trees, Missing the Forest,” Reuters, May 30, 2016, https://www.reuters.com/article/us-russia-putin-domestic-commentary/commentary-putins-domestic-strategy-counting-the-trees-missing-the-forest-idUSKCN0YM08V.

⁵⁴ Janis Kluge and Michael Paul, “Russia’s Arctic Strategy Through 2035,” Stiftung Wissenschaft und Politik, November 2020, https://www.swp-berlin.org/fileadmin/contents/products/comments/2020C57_RussiaArcticStrategy.pdf.

⁵⁵ Kluge and Paul, “Russia’s Arctic Strategy through 2035.”

⁵⁶ International Energy Agency (IAE), “COVID-19,” IAE, https://www.iea.org/topics/covid-19.

⁵⁷ James Henderson and Tatiana Mitrova, “The Political and Commercial Dynamics of Russia’s Gas Export Strategy,” Oxford Institute for Energy Studies, September 2015, https://www.oxfordenergy.org/wpcms/wp-content/uploads/2015/09/NG-102.pdf.

⁵⁸ Alexander Gabuev, “Friends With Benefits? Russian-Chinese Relations After the Ukraine Crisis,” Carnegie Endowment for International Peace, June 29, 2016, https://carnegie.ru/2016/06/29/friends-with-benefits-russian-chinese-relations-after-ukraine-crisis-pub-63953.

⁵⁹ “Russia’s 15 Year Plan for the Arctic,” The Wallace Institute for Arctic Security, https://www.wallaceinstitute.us/russias-15-year-plan-for-the-arctic/#:~:text=Unemployment%20and%20poverty%20have%20plagued%20the%20Russian%20Arctic,Arctic%20petrochemical%20projects.%20However,%20the%20plan%20goes%20farther.

⁶⁰ Timothy Heleniak, Eeva Turunen, Shinan Wang, “Cities on Ice: Population Change in the Arctic,” Nordregio Magazine, https://nordregio.org/nordregio-magazine/issues/arctic-changes-and-challenges/cities-on-ice-population-change-in-the-arctic/#:~:text=The%20population%20of%20the%20Russian%20north%20adjusted%20to; Ol’ga Khoreva, et al., “Attracting Skilled Labour to the North: Migration Loss and Policy Implications Across Russia’s Diverse Arctic Regions,” Polar Record 54, no. 5–6 (September 2018): 324–338.

⁶¹ Mary Ilyushina, “Putin Declares Emergency Over Huge Arctic Oil Spill,” CNN, June 4, 2020, https://www.cnn.com/2020/06/03/europe/russia-putin-oil-spill-norilsk-intl/index.html.

⁶² Jonathan Saul, “The Northern Sea Route Saw a Record Number of Ships Transit in 2020,” Arctic Today, December 9, 2020, https://www.arctictoday.com/the-northern-sea-route-saw-a-record-number-of-ships-transit-in-2020; Atle Staalesen, “In a Year of Crisis, Shipping on Russia’s Northern Sea Route Continues to Grow,” Arctic Today, November 12, 2020, https://www.arctictoday.com/in-a-year-of-crisis-shipping-on-russias-northern-sea-route-continues-to-grow.

⁶³ Devyatkin, “Russia’s Arctic Strategy: Military and Security (Part II).”

⁶⁴ Boulègue, “Russia’s Military Posture in the Arctic: Managing Hard Power in a ‘Low Tension’ Environment.”

⁶⁵ Igor Sutyagin, “The Russian Defence Posture in the Arctic,” House of Commons Defence Select Committee, March 14, 2017, http://data.parliament.uk/writtenevidence/committeeevidence.svc/evidencedocument/defence-subcommittee/defence-in-the-arctic/written/48797.html.

⁶⁶ Andrew Osborn, “Putin’s Russia in Biggest Arctic Military Push Since Soviet Fall,” Reuters, January 30, 2017, https://www.reuters.com/article/us-russia-arctic-insight-idUSKBN15E0W0.

⁶⁷ Dmitry Gorenburg, “Russian Strategic Decision-Making in a Nordic Crisis,” George C. Marshall European Center for Security Studies,” July 2019, https://www.marshallcenter.org/en/publications/security-insights/russian-strategic-decision-making-nordic-crisis-0.

⁶⁸ Gorenburg, “Russian Strategic Decision-Making in a Nordic Crisis.”

⁶⁹ Sebastian Sprenger, “U.S. Air Force Bomber Unit Sets Up Shop in Norway,” Defense News, February 2, 2020, https://www.defensenews.com/global/europe/2021/02/02/us-air-force-bomber-unit-sets-up-shop-in-norway.

⁷⁰ Paul McLeary, “U.S., NATO Warships Exercise Off Russia’s Arctic Coast,” Breaking Defense, September 8, 2020, https://breakingdefense.com/2020/09/us-nato-warships-exercise-off-russias-arctic-coast.

⁷¹ Atle Staalesen, “Freezing Cold as 16,000 NATO Soldiers Kickstart Arctic War Game,” Barents Observer, March 2, 2020, https://thebarentsobserver.com/en/security/2020/03/freezing-cold-16000-nato-soldiers-kickstart-arctic-war-game.

⁷² John H. Herz, “Idealist Internationalism and the Security Dilemma,” World Politics 2, no. 2 (1950): 157–180.

⁷³ Hersman, Brewer, and Simon, “Deep Dive Debrief: Strategic Stability and Competition in the Arctic.”

⁷⁴ Boulègue, “Russia’s Military Posture in the Arctic: Managing Hard Power in a ‘Low Tension’ Environment.”

Фонд Карнеги за Международный Мир и Московский Центр Карнеги как организация не выступают с общей позицией по общественно-политическим вопросам. В публикации отражены личные взгляды авторов, которые не должны рассматриваться как точка зрения Фонда Карнеги за Международный Мир или Московского Центра Карнеги.