Два месяца «военной операции»: хватит ли у России денег на продолжение и что будет с экономикой

В эти выходные «военной операции» в Украине исполнится два месяца. Пятничные заявления российского Минобороны о новых целях «операции» намекают на то, что она может продолжаться еще долго. The Bell решил подвести экономические итоги первых двух месяцев и ответить на вопросы: как долго Кремль может позволить себе продолжать «спецоперацию» и как скоро российская экономика по-настоящему почувствует эффект кризиса.

Не только Донбасс

В пятницу российское Минобороны в лице и. о. командующего войсками Центрального военного округа (ЦВО) Рустама Миннекаева назвало цели объявленного в начале недели второго этапа «спецоперации». Это первое официальное заявление, из которого напрямую следует, что российская армия хочет установить территориальный контроль не только над Донбассом. «Новые цели» включают:

• полный контроль над Донбассом;
• сухопутный коридор в Крым;
• возможное установление контакта по суше с Приднестровьем.

И второй, и третий пункты в заявлении Миннекаева — новые и важные. «Это [контроль над Донбассом] позволит обеспечить сухопутный коридор в Крым, а также воздействовать на жизненно важные объекты украинских [военных сил] и черноморские порты, через которые осуществляются поставки сельскохозяйственной, металлургической продукции», — цитирует ТАСС Миннекаева.

До сих пор высокопоставленные российские официальные лица не делали заявлений о намерении обеспечить сухопутный коридор в Крым — то есть сохранить контроль над Херсонской и южной частью Запорожской областей Украины. В ходе мартовских переговоров в Стамбуле вопрос о «сухопутном коридоре» (в отличие от вопроса о статусе Донбасса) вообще не звучал, говорил тогда The Bell источник, знакомый с ходом переговоров.

Третий пункт звучит еще радикальнее. «Контроль над югом Украины — это еще один выход в Приднестровье, где также отмечаются факты притеснения русскоязычного населения», — заявил Рустам Миннекаев. Пресс-секретарь Владимира Путина Дмитрий Песков комментировать слова генерала отказался, отослав журналистов в Минобороны.

Географически «выход в Приднестровье» означал бы полное отрезание Украины от Черного моря, экономически — закрытие главного канала экспорта и полную блокаду морского товарооборота страны. Но с оперативно-тактической точки зрения он невозможен без захвата Николаева и крупнейшего порта Украины — Одессы с населением в 1 млн человек с установлением контроля над побережьем от устья Днепра на востоке до устья Днестра на западе.

Что известно о текущей обстановке

Ежедневные официальные сообщения Минобороны России и общедоступные открытые данные позволяют утверждать следующее.

Донбасс. Главная нынешняя заявленная цель российских войск — «полное освобождение Донбасса». Для достижения этой цели ВС России, а также формирования ЛНР и ДНР продолжают наступление в Луганской и Донецкой областях Украины, которые сами республики, а вместе с ними и Россия считают своей территорией. Если в прилегающих к России степных районах ЛНР эта задача даже перевыполнена (под контролем ВС России Изюм в соседней Харьковской области), то в почти сплошной поселковой застройке Донецкой агломерации, хорошо подготовленной ВС Украины к обороне с 2014 года, успехи не так очевидны: под российским контролем сейчас всего около 50% Донецкой области. Здесь основные горячие точки — Попасная, Северодонецк и Лисичанск, блокирующие наступление на главные опорные точки ВСУ — Краматорск и Славянск, а также не пропадающая из сводок Минобороны Авдеевка.

Если следовать канонам больших наступательных операций времен Второй мировой войны, замысел второго этапа «спецоперации» при сложившейся расстановке сил предстает очевидным: окружение одной из крупнейших и наиболее подготовленных группировок ВСУ в Донбассе ударами с севера и юга на Лозовую и Павлоград. Об этом, например, на основе материалов Минобороны пишет Sputnik. Проблема в том, что украинская сторона (начавшая получать современные тяжелые вооружения как раз для подобных операций) может сделать аналогичные выводы.

В начале этой недели Владимир Зеленский заявил, что «битва за Донбасс» началась. Но по-настоящему широкомасштабное российское наступление не началось до сих пор, следует из оперативных сводок обеих сторон.

Юг Украины. Сухопутный коридор в Крым из Ростовской области к нынешнему моменту де-факто создан. ВС России с начала марта контролируют Херсон, позднее были заняты Каховка (Херсонская область) и Энергодар (Запорожская область) — стратегические точки в нижнем течении Днепра. Борьбой за контроль восточной части этого коридора с севера объясняются жестокие бои марта под Волновахой и продолжающиеся сейчас столкновения под Пологами и Гуляйполем. В пределах коридора находится и крупнейший украинский порт на Азовском море — Мариуполь, который российские войска контролируют за исключением территории завода «Азовсталь».

На этой неделе появились новые признаки того, что эти приобретения могут быть оформлены политически. Российские СМИ на этой неделе широко освещали «народный сход» о присоединении к ДНР небольшого Розовского района Запорожской области Украины. В четверг зампред комитета Госдумы по делам СНГ Константин Затулин предположил возможность создания «Таврической губернии» в составе Крыма и Херсонской области. В пятницу предложение воссоздать Таврический край с включением Херсонской области, части Запорожья и Крыма поддержал сенатор от Крыма, член комитета по международным делам Сергей Цеков. Глава администрации Херсонской области и другие украинские официальные лица заявляли о том, что на май в области готовится референдум о создании «Херсонской народной республики» (хотя прямых подтверждений этой информации нет).

Есть ли у России деньги на продолжение «спецоперации»?

Есть. С учетом уже введенных санкций у России хватит финансовых ресурсов, чтобы вести «военную операцию» и поддерживать социальные обязательства не менее двух лет, оценивают опрошенные The Bell экономисты, попросившие об анонимности из-за «болезненности» вопроса. «Прямых финансовых ресурсов для ее [“спецоперации”] ведения у нас предостаточно, вопрос лишь, сколько народ готов терпеть», — сказал The Bell главный макроаналитик зарубежного банка.

Запас прочности у российской экономики большой, финансовым блоком руководят грамотные люди, добавляет нефтегазовый аналитик американской корпорации. Проблемы, в том числе и у военно-промышленного комплекса, могут скорее возникнуть с закупкой комплектующих, чем с доступностью финансовых ресурсов.

Нефтегазовые доходы. Если исходить из базового сценария, при котором мгновенного отказа от российских нефти и газа не произойдет, то среднегодовая цена российской нефти Urals c учетом дисконта (сейчас дисконт Urals к североморской Brent составляет невероятные $40 за баррель) и сокращения физических объемов экспорта составит $70–75 за баррель. Такая конъюнктура позволит Кремлю в течение как минимум 1,5–2 лет без проблем финансировать все расходы, включая ведение боевых действий ВС России в Украине и индексацию социальных выплат, сказал The Bell главный аналитик одного из крупнейших российских банков.

По оценке руководителя российского отраслевого аналитического центра, в 2022 году добыча нефти в России снизится на 7–8%, экспорт нефти и нефтепродуктов — на 10–12% в физическом выражении (около 1 млн баррелей в сутки), но вырастет в стоимостном за счет роста цены нефти Urals как минимум на 10% даже с учетом дисконта. Цены на газ при этом будут оставаться высокими не только в ближайшие месяцы, но и в ближайшие годы, считает собеседник The Bell, — средняя экспортная цена на газ будет примерно в два раза выше, чем в 2021 году.

Бюджет. Российский бюджет подошел к началу «спецоперации» в хорошей форме: профицит за 2021 год составил более 500 млрд рублей, или 0,4% ВВП. Бюджет на 2022 год сверстан исходя из цены Urals $44,2 за баррель и среднего курса 72,1 руб./$.

Россия может позволить себе и небольшой фактический дефицит федерального бюджета — Минфин может покрыть его в том числе за счет использования средств Фонда национального благосостояния (так уже делалось во время пандемического кризиса в 2020 году). На начало апреля 2022 года ликвидная часть ФНБ составляла 9,7 трлн рублей. ЦБ уже предупредил, что не будет «зеркалировать» продажу валюты при тратах из ФНБ. Это фактически означает денежную эмиссию, но в условиях ограничений на отток капитала, ограничивающих существенное ослабление рубля, эффект на инфляцию будет нейтральным, считает собеседник The Bell.

Способность государства финансировать военные расходы определяется суммарными доходами бюджета, структурой расходов и способностью покрывать его дефицит. В ущерб другим секторам экономики, функциям государства и доходам населения можно «прогибать» любую из этих частей и при желании финансировать все необходимые военные расходы, поясняет главный экономист крупного российского аналитического центра. Можно и избежать резкого снижения расходов на невоенные статьи бюджета — за счет повышения дефицита. «Без учета заимствований резервы России составляют 6–7% ВВП — сумма вполне достаточная, чтобы поддерживать повышенный военный бюджет и смягчать падение других расходов не менее двух лет», — оценил экономист для The Bell.

При радикальном сценарии — резком сокращении российского экспорта (это может произойти в случае введения Европой нефтяного эмбарго) и одновременном снижении цен на энергоносители (например, если ОПЕК в этом случае согласится повысить добычу, от чего она пока наотрез отказывается) — нефтегазовые доходы российского бюджета могут значительно упасть. В этом случае правительство может отказаться от проведения социальных индексаций (например, зарплат госслужащих, как это было в 2021 году на фоне пандемии, и/или заменить индексацию пенсий разовой выплатой, как в 2017 году) или отложить часть инвестиционных расходов, считает главный аналитик одного из крупнейших российских банков.

Пока у России есть возможность продавать нефть и газ, пусть и в меньших объемах и с дисконтом, ресурсов для удержания экономики на плаву будет достаточно, заключает нефтегазовый аналитик американской компании. Несмотря на ограничения, Россия в апреле нарастила поставки нефти танкерами в Европу до 1,6 млн баррелей в сутки по сравнению с 1,3 млн баррелей в сутки в марте, пишет WSJ со ссылкой на данные сервиса TankerTrackers.

Что происходит с экономикой прямо сейчас

Глава ЦБ Эльвира Набиуллина (на этой неделе Госдума переутвердила ее на новый пятилетний срок) предупредила, что экономика, которая пока существует на временных запасах, войдет в период «структурной трансформации» (то есть настоящего кризиса) во втором-третьем квартале 2022 года.

Пока оперативные экономические индикаторы (доступны по стране за март) не показывают спада экономической активности, что во многом объясняется наличием у части производителей запасов сырья и материалов, писали аналитики макродепартамента ЦБ в бюллетене «О чем говорят тренды» (их выводы могут не совпадать с официальной позицией регулятора).

Проблемы предприятий начнутся в мае-июне, считает профессор географического факультета МГУ Наталья Зубаревич. «Сейчас все предприятия отчаянно ищут альтернативы по [поставщикам] комплектующих и рынкам сбыта. Насколько быстро они их найдут — неясно, но вряд ли это возможно сделать за месяц. Май-июнь — это месяцы окончания запасов», — сказала она The Bell.

Макроэкономическая ситуация пока не такая страшная: огромный приток валюты в страну от экспорта идет одновременно с резкой просадкой импорта, поэтому платежный баланс сугубо положительный, объясняет Зубаревич. «Санкции — это долгоиграющая история. Завтра все не обрушится. Деградация, как и возникновение дефицитов, будут постепенными», — говорит экономист.

При этом доходы населения уже упали из-за инфляции (по итогам марта годовая инфляция подскочила до 16,7 с 9,2% в феврале; по состоянию на 15 апреля 2022 года она ускорилась до 17,6% — максимума с февраля 2002 года), добавляет Зубаревич.

По данным аналитического проекта Tinkoff Data, за период с 1 по 20 апреля уровень потребительской активности россиян снизился в годовом выражении как по тратам, так и по количеству транзакций. Прежде всего снизился интерес к покупкам непродовольственных товаров после повышенного спроса в начале марта.

Что будет дальше

Спад российской экономики с высокой вероятностью носит «трансформационный, структурный характер», и когда страна сможет его преодолеть — неизвестно, признают аналитики ЦБ. «Из-за устойчивости шоков предложения глубина спада может быть весьма значительной, а траектория выхода из спада — растянутой во времени», — пишут они.

Особенно сильным будет удар по производству высокотехнологической продукции — выпадение нескольких звеньев может парализовать его. И даже высокая степень локализации не поможет, если недостающие компоненты уникальны (этот же эффект описывал в мартовском интервью The Bell экономист Олег Ицхоки). В первую очередь под угрозой — машиностроение и электронная промышленность, считают аналитики ЦБ. Они отмечают, что негативный эффект отказа иностранного бизнеса от работы на российском рынке по своему масштабу может даже превысить эффект от прямых санкций.

Из-за снижения экспорта и потери эффективности в результате частичного переключения на менее технологичный, менее качественный и более дорогой импорт и вынужденного импортозамещения сократится и потенциальный ВВП России (максимальный уровень выпуска при полном использовании всех факторов производства и загрузке мощностей). До пандемии в ЦБ оценивали потенциальный рост ВВП России в 1,5–2%.

Макродепартамент ЦБ предполагает, что «структурная трансформация» российской экономики пройдет 4 этапа: 1) адаптация; 2) первичная подстройка к новым условиям (произойдет до конца года), которая, в частности, приведет к возвращению «челночного» малого бизнеса и росту роли посредников во внешней торговле; 3) «обратная индустриализация» экономики, то есть индустриализация на основе развития менее передовых технологий; 4) завершение структурной перестройки: новое равновесие на менее совершенной технологической базе.

Дальше все будет зависеть от величины технологического отставания от других стран, возможностей масштабного экспорта продукции с высокой добавленной стоимостью, пропорций между государственным и частным секторами экономики, доли сырьевой ренты в бюджете, повышения или понижения налоговой нагрузки, развития человеческого капитала и т.д. «В результате того или иного сочетания этих факторов и их взаимодействия между собой потенциальные темпы роста могут оказаться как выше, так и ниже уровня последнего десятилетия, оцениваемого чуть ниже 2% [в год]», — считают аналитики ЦБ.

Пётр Мироненко, Юлия  Старостина,  Сергей Смирнов.