Памятник Ленина на площади Свободы в Казани
22.04.2020 Политика

Ленин и теперь живее многих живых

Фото
tur-kazan.ru

Сегодня, в день 150-летия со дня рождения основателя Советского государства В.И.Ленина, посерфил медийные сайты. Молчание, - как же, Путин сказал, что Ленин подвёл мину. «Российская газета» не заметила юбилея, «Ведомости», «Коммерсант», «Независимая газета», Лента.ру... Газета.ру рассказала, кто играл Ленина в кино, РБК на странице «Стиль» - о личности Ленина в российской массовой культуре... Но нашлись, к счастью, издания, которые не стали прятать голову в песок, а попробовали отрефлексировать событие и роль Ленина в истории и – в сегодняшнем дне. Да, как бы кому ни хотелось, а он и сегодня живее многих биологически живых.  Почитайте подборку публикаций, подумайте.

Начнём со статьи публициста Андрея Колесникова в Carnegie.ru, - яркий образчик либерального, но при этом, важно подчеркнуть, не оголтелого, не кликушеского, взгляда на историю СССР и его основателя.

Ненужные юбилеи. О месте Ленина и Горбачева в России 2020 года

Перед мысленным взором Путина стоит пример Горбачева – полузабытого, а иной раз обвиняемого в тех грехах, которые за ним не числятся. И потому президент России упорно не затевает новую перестройку, а, наоборот, подмораживает режим и затягивает его потуже скрепами – богом, историей, государствообразующим народом

Вопрос журналистки Труди Рубин «Who is Mr. Putin?», заданный двадцать с небольшим лет назад во время Давосского форума, сейчас стоило бы переформулировать: «How is Mr. Putin?» Дела у первого лица идут по-разному, в том числе он испытывает проблемы с рейтингами. И вполне очевидно, например, что ему сейчас временно не до истории родного отечества и мобилизации с ее помощью общественного мнения – парад Победы перенесен то ли на июнь, то ли на сентябрь.

Столетний юбилей Великой Октябрьской социалистической революции прошел в 2017 году незаметно, что уж говорить о совпадении сразу двух юбилейных дат – 150-летия Владимира Ильича Ленина (22 апреля) и 35-летия Апрельского пленума (1985 года) ЦК КПСС, где новый генсек Михаил Сергеевич Горбачев провозгласил курс на ускорение. Кажется, в политическом смысле они никому не нужны. Тем не менее возможны вопросы – а кто такой Ленин в декорациях сегодняшнего исторического этапа? И даже – кто такой Горбачев?

Двое в комнате: Горбачев и Ленин

Как в свое время первая волна десталинизации при Никите Хрущеве начиналась с возвращения к «ленинским нормам партийной и государственной жизни», так и при Михаиле Горбачеве перестройка означала очистку хорошего Ленина от наслоений плохого Сталина. Горбачев пытался вернуть революционную романтику (и в этом тоже некоторое сходство с 1960-ми), да, собственно, объективно перестройка и была революцией сверху.

Даже среди своих – в кругу членов Политбюро или на посиделках со спичрайтерами и помощниками – Михаил Сергеевич рассказывал, как перечитывал Ленина и пытался найти в его работах новые идеи и импульсы для вдохновенного «совершенствования социализма». В 1987 году, к юбилею 1917 года, Михаил Сергеевич зачитал доклад с симптоматичным названием «Октябрь и перестройка: революция продолжается». Тогда это еще работало. Через год уже было не до Ленина, а потом и вовсе все пошло вразнос.

Само время легко выбило из-под колосса на глиняных ногах – Советского Союза табуретку в виде «прочной марксистско-ленинской основы», и государства не стало. Низкая нефть, перекошенная в сторону ВПК экономика, невиданные финансовые дисбалансы и долги, морально подорвавшая советскую власть афганская война, демократизация, в результате которой общество стало опережать в развитии государство, а Борис Ельцин постепенно оказывался популярнее Горби, бегство республик от союзного центра – все это в убыстряющемся темпе вело империю к распаду.

Революция продолжалась. Но без Ленина. А потом и без Горбачева.

Он бежал впереди лавины, не способный остановить этот чудовищный сель семидесятилетних накоплений крови, пота и обесцененных слов, хотя со стороны казалось, что он осмысленным образом ведет этот всесокрушающий обвал за собой. В результате лавина его и накрыла, а в массовое постсоветское сознание он вошел как разрушитель великой страны, хотя на самом деле ничего не разрушал и, главное, совершенно не собирался разваливать.

Так они и ушли вдвоем в историю – Ленин и Горбачев. Практически одновременно.

Ленин еще и остался лежать на Красной площади. И продолжает свое великое возлежание: 41% за вынос тела оттуда, 41% – против. Аккуратный раскол нации пополам по поводу судьбы мощей святого светской религии.

Месть Сталина

Но Владимир Ильич и в положении лежа продолжал совершать неспешную эволюцию в глазах общественного мнения. И никакие разоблачения времен перестройки, никакие вихри враждебные, проносившиеся над страной в постсоветские годы, не поколебали его авторитета в глазах большей части населения. Разве что он уступил первое место в ряду выдающихся россиян всех времен и народов Сталину. Коба мог бы лишь усмехнуться в усы: его вынесли из Мавзолея в 1961 году, потому что не место было убийце рядом со святым (о чем и сказала старая большевичка Дора Лазуркина), но теперь они с Ильичом квиты.

Еще в 2008 году Сталин обошел Ленина в турнирной таблице выдающихся соотечественников (по данным Левада-центра), хотя они оба уступали Пушкину и Петру I. В 2012-м Пушкин опустился с первого места на четвертое, генералиссимус завоевал золото, а Ленин довольствовался серебром, разделив лавры с Петром I. В 2017-м Сталин сохранил за собой первое место, опередив Путина и Пушкина, Ленин пришел четвертым, обойдя Петра.

Нюансированные исследования (Левада-центр, 2017) показывают, что чем дальше отстоит от нас во времени период интенсивного осмысления роли Ленина в истории (то есть перестройка и отчасти начало 1990-х), тем позитивнее становится отношение россиян к Ленину: 56% положительно оценивали его историческую роль, 22% – отрицательно.

Наше время – период утраты знаний об истории, более холодного отношения к ее фактам и неэмоционального восприятия исторических фигур: ну, Ленин и Ленин. Государство основал. Понаписал на десятки томов. Вроде в репрессиях не участвовал. Ему 150 лет. И какие выводы из этой даты можно сделать? Никаких. Его учение и работы – дело давнего прошлого.

Молодые читатели еще могут питать иллюзии по поводу работ Карла Маркса, тем более что на горизонте появился ученый – поп-звезда научного социализма Тома Пикетти. Но и «Капитал», и «Капитал в XXI веке», не говоря уже о последней пикеттианской работе «Капитал и идеология», разочаровывают: если редуцировать их до того, что в консалтинге называется «рекомендациями», речь идет о старой доброй экспроприации экспроприаторов.

Ленинская работа «Развитие капитализма в России» может удовлетворить самых придирчивых историков экономики, но статьи Ленина ad hoc, касающиеся стратегии и тактики революционной борьбы, едва ли пригодны для применения на практике даже самыми радикальными протестными движениями. И едва ли он видится для новых поколений таким же «земным», каким казался Сергею Есенину:

Для нас условен стал герой,
Мы любим тех, что в черных масках,
А он с сопливой детворой
Зимой катался на салазках.

Или таким, как в ироническом стишке советских времен:

Разрубил березу на поленья
Он одним движением руки.
Мужики спросили: «Кто ты?» – «Ленин».
И остолбенели мужики.

Чужой праздник

Горбачеву повезло меньше, чем Ленину. Но, в сущности, по той же причине, по которой Ильича ждал успех – трансмиссии мифологии через годы и расстояния. Неслыханно живучая советская мифическая ткань не позволяет исчезнуть с годами положительному образу Ильича, который в очерке Максима Горького контролирует уровень влаги постельного белья рабочих или поддерживает детское общество чистых тарелок (из книги первого управляющего делами Совнаркома Владимира Бонч-Бруевича «Ленин и дети»).

Михаила Сергеевича не прославляли все подряд – от Михаила Зощенко до Мариэтты Шагинян. И кривая его популярности отнюдь не носила V-образный характер. Горбимания сменилась равнодушием одних и ненавистью других. Закон массовой психологии: ненавидеть тех, кто дал свободу. Или хотя бы имитировал либерализацию.

Хрущев плохой – Брежнев хороший. Андропов со своей нелепой программой укрепления дисциплины и показательной, вплоть до расстрелов борьбой с торговой мафией – хороший. Его фаворит, которого он курировал и подталкивал дружеской рукой наверх, – Горбачев – плохой. Про Бориса Ельцина, который до сих пор играет неформальную роль негативного темного фона для Владимира Путина, и говорить нечего.

В представлении среднего россиянина эпоха Горбачева и раннего Ельцина – это примерно одно и то же, притом что в реальной истории они были политическими противниками. Пустые прилавки позднегорбачевской эпохи нередко становятся иллюстрациями к изображению эры Ельцина: обстоятельства времени и места никого не волнуют, существует сложившийся стереотип.

Было бы лучше, если бы все оставалось, как было до перестройки: с такой точкой зрения согласились в марте 2019 года 48% респондентов, не поддержали их 39%. Рекорд за все время наблюдений: 38% сказали, что без перестройки жизнь в стране постепенно становилась бы лучше. 32% опрошенных присоединились к точке зрения, согласно которой без перестройки можно было бы избежать тяжелых конфликтов и сохранить великую страну.

Перед мысленным взором Путина стоит пример Горбачева – полузабытого, а иной раз обвиняемого в тех грехах, которые за ним не числятся. И потому президент России упорно не затевает новую перестройку, а, наоборот, подмораживает режим и затягивает его потуже скрепами – богом, историей, государствообразующим народом.

На Ленине пиар не сделаешь, за ним не стоят магические силы порядка, устанавливаемого железной рукой – это функционал мифического Сталина. Владимир Ильич для нынешнего главы Российского государства – персонаж, безусловно, отрицательный. Путин уже не раз говорил и повторил это в декабре 2019-го, что Ленин «заложил мину под российскую государственность, которая складывалась тысячу лет», имея в виду почему-то федеративное устройство государства.

Однажды, в январе 2016-го, российский президент уже отмахнулся от напоминания, причем со стороны старого товарища, директора Курчатовского института Михаила Ковальчука, о строке из «Высокой болезни» Бориса Пастернака о Ленине:

Он управлял теченьем мыслей
И только потому – страной.

Именно тогда Путин впервые упомянул ленинскую «мину», к размышлениям о которой вернулся через несколько лет.

Так что слова советской песни «Ленин всегда с тобой» – это не про российского лидера. И почти совпавшие юбилеи Ленина и перестройки – не его праздники. Эта история не мобилизует массы, и потому Путину она не нужна.

А теперь – противоположный взгляд, статья политолога Александра Ведруссова в «Известиях» о том, почему личность Ленина до сих пор вызывает бурные споры в российском обществе.

Апрельские экскурсы

Альберт Эйнштейн относил Владимира Ленина к числу «хранителей и обновителей совести человечества» и видел в нем человека, который «всю свою силу с полным самопожертвованием своей личности использовал для осуществления социальной справедливости». Махатма Ганди признавал в основателе Советского государства «титана духа», а его «большевистский идеал» считал «благородным примером самоотверженности», способным очищаться и совершенствоваться с течением времени.

В год 150-летия выдающегося соотечественника, оказавшего определяющее влияние на ход событий XX века, приходится обращаться к комплементарным оценкам его деятельности со стороны глобально признанных интеллектуальных авторитетов из-за рубежа, чтобы как-то разбавить негативный фон, который сложился вокруг фигуры Ленина у многих в постсоветской России.

Нельзя не признать, что созданный колоссальной волей большевиков Союз ССР по многим параметрам был самым прогрессивным государством своего времени и вполне успешной альтернативой капиталистической модели развития. Начиная с избирательных прав для женщин и заканчивая железобетонными социальными гарантиями для трудящихся. Однако в конце прошлого столетия грандиозный советский проект Ленина окончился «крупнейшей геополитической катастрофой», заставившей нас мучительно переосмысливать материальное и духовное наследие СССР даже спустя три десятилетия после его распада.

На рубеже веков в свойственной нашему народу манере впадать в крайности мы ринулись денонсировать свое прошлое и, что называется, выплеснули вместе с водой и ребенка. Отправляя в соответствии с духом времени на свалку истории устаревший реквизит вроде железного занавеса, мы опрометчиво демонтировали и многие социальные завоевания СССР. Фиксируемое в последние годы социологами преобладание положительного восприятия гражданами России роли Ленина в истории страны во многом отражает растущий общественный запрос на массированное использование советского опыта в современных условиях: от медицинской системы Семашко и педагогической модели Макаренко до мобилизационных рецептов стимулирования экономики.

Примечательно, что российская молодежь сегодня преимущественно придерживается «проленинских» взглядов. Апрельский опрос ФОМ свидетельствует о том, что в возрастной группе от 18 до 30 лет позитивное отношение к основателю СССР составляет 57% (среди граждан старше 60 лет — 58%). Эти данные развеивают широко распространенный миф о том, что просоветские симпатии в российском обществе имеют скорее ностальгические, чем идеологические или мировоззренческие корни. Да и в целом тот накал, с которым в России до сих пор ломаются копья вокруг личности Ленина, свидетельствует не столько о его неоспоримой исторической значимости, сколько о том, какое место его учению может быть отведено в будущем нашей страны и даже мира.

Очередной виток системного кризиса, который во всей своей неприглядности разворачивается сейчас в мире, вновь ставит на повестку дня вопрос о фундаментальной ущербности капиталистической модели. Одновременно с этим страны, применяющие хорошо зарекомендовавшие себя советские социальные практики вкупе с элементами стратегического планирования, демонстрируют большую устойчивость в условиях набирающего обороты «идеального шторма» глобальной рыночной экономики. В этих условиях просто взять и вырвать из современного мирового контекста политический портрет основателя СССР и отдать его на ответственное хранение историкам не получится. А вот ревизия наследия Ленина в нашем столетии предстоит самая тщательная.

Одним из существенных препятствий для правильной переоценки большевистского проекта является общий исторический контекст XX века. Ленин и его соратники действовали в конкретных обстоятельствах жестокого столетия, обернувшегося для человечества двумя рекордными по количеству жертв и разрушений мировыми войнами. Запредельное насилие было главным маркером эпохи, в которую большевики сумели взять власть в России.

28 октября 1917 года Советская власть символически закрыла счет жертвам царизма, одним из своих первых декретов отменив смертную казнь. Однако противоречия между отмирающей старой и зарождающейся новой формацией оказались слишком глубинными, чтобы можно было избежать раскручивания кровавой спирали революционного и контрреволюционного террора. Гражданская война и последовавший за ней период репрессий темным пятном легли на историю построения нового общества.

Да, всякая революция (как и всякое государство) лишь тогда чего-то стоит, когда умеет защищаться. И в этом праве большевикам отказать нельзя. Насилие же остается неизменным спутником внутренней и внешней политики едва ли не всех стран современного мира. Однако все эти обстоятельства не отменяют необходимости очищения социально-экономического опыта СССР от противоречащего идеалам гуманизма балласта, если мы хотим в той или иной форме использовать его на современном этапе развития человечества.

На сегодняшний день 2153 миллиардера имеют больше богатства, чем 4,6 млрд человек. Капитал 1% самых состоятельных людей мира более чем в два раза превышает доходы 6,9 млрд жителей земли. Еще никогда человечество не находилось на таком высоком технологическом уровне и не располагало такими астрономическими совокупными ресурсами, о которых большевики не могли и мечтать. Однако, имея уникальную возможность построить «общества всеобщего благоденствия» в мировом масштабе, глобальная корпоратократия вместо этого вынуждает почти половину населения планеты, выживающую менее чем на $5,5 в день, в поте лица генерировать гигантские прибыли для сверхбогатых.

Стоит ли удивляться, что на этом фоне в Западной Германии в 2020 году возводится первый в ее истории памятник создателю Советского государства. По мере осознания жизненной необходимости реализации социально-экономической альтернативы капитализму имя Ленина будет всё чаще проявляться на карте мира. Не только в виде напоминаний о прошлом, но и как подсказка на будущее.

(Автор – руководитель аналитического центра «СтратегПРО».)

И от обобщений – к конкретике. Совершенно удивительную работу проделал корреспондент «Комсомольской правды» Роман Голованов, облача в жанр интервью с Лениным его высказывания по вопросам, которые сегодня беспокоят большинство россиян.

Интервью с Лениным: Владимир Ильич, цены на нефть рухнули. Что делать?

22 апреля - 150 лет со дня рождения великого революционера и основателя СССР Владимира Ленина. И вот какая мечта любого нормального журналиста? Поговорить с тем, кто вершил историю, пусть через кровь и тысячи загубленных жизней. Ну, все труды Ильича в открытом доступе. Давайте же «воскресим» вождя. Зададим Ленину вопросы про нынешний день. Что бы он сказал нам, живущим в XXI веке? Все ответы - в его трудах. Понравятся ли они вам сегодня?

«ГИГАНТСКИЕ КРАХИ НЕИЗБЕЖНЫ»

«КП»:

- Владимир Ильич, мир колотит от экономического кризиса. Как нам из него выбираться?

Ленин (из работы «Уроки кризиса», 1901 г.):

- Капиталистическое производство не может развиваться иначе как скачками, два шага вперед и шаг (а иногда и целых два) назад. Капиталистическое производство есть производство на продажу. А распоряжаются производством отдельные капиталисты, каждый поодиночке, и никто не может в точности знать, сколько именно и каких продуктов требуется. Производят наугад, заботясь только о том, чтобы перегнать друг друга. Вполне естественно, что количество произведенного может не соответствовать потребности рынка. И эта возможность особенно велика, когда громадный рынок внезапно расширяется на новые, неизведанные и громадные области. Неудивительно, что эта бешеная всемирная погоня за новыми неизвестными рынками привела к громадному краху. Гигантские крахи только потому и стали неизбежны, что в подчинении у шайки богачей, ищущих одной наживы, оказались могучие общественные производительные силы.

«КП»:

- Товарищ Ленин, у нас тут цены на нефть рухнули. Что происходит?

Ленин (из «Уроков кризиса»):

- В последнее время кризис распространился и на область нефти. А в этой промышленности ворочают такие предприятия, как «Товарищество нефтяного производства бр. Нобель». Такое «одно предприятие» держится объединенным трудом десятков и сотен тысяч рабочих, занятых добыванием нефти, переработкой ее. Все эти десятки тысяч рабочих работают на все общество, а распоряжается их трудом горсточка миллионеров. Если несколько таких предприятий бросаются в бешеную гонку для захвата места на неведомом рынке, то удивительно ли наступление кризиса?

«КП»:

- Поясните...

Ленин (из «Уроков кризиса»):

- Когда крупная промышленность во время процветания размахивается произвести как можно больше, - она выбрасывает на рынок такую массу продуктов, что за них не в состоянии заплатить неимущее большинство народа. Количество машин, орудий, складов, железных дорог возрастает, но это возрастание от времени до времени прерывается, потому что масса народа, для которого в конце концов предназначены все эти улучшенные способы производства, остается в бедности.

«ПРОПАЛА СМЕЛОСТЬ»

«КП»:

- И как из этого выкарабкиваться?

Ленин (из Полного собрания сочинений (ПСС), том 2-й. «Проект и объяснение программы социал-демократической партии»):

- Есть только одно средство положить конец эксплуатации труда капиталом: уничтожить частную собственность на орудия труда, передать все фабрики, заводы, крупные имения в руки всего общества и вести общее социалистическое производство, направляемое самими рабочими.

«КП»:

- Если мы пойдем по вашему пути, то будет уничтожена конкуренция. А это основа современной экономики.

Ленин (из статьи «Как организовать соревнование». Напечатано в 1929 г. в газете «Правда» № 17):

- Буржуазные писатели исписывают горы бумаги, воспевая конкуренцию, частную предприимчивость и прочие великолепные прелести капиталистов. Социалистам ставили в вину нежелание понять значение этих доблестей и считаться с «натурой человека». А на самом деле капитализм давно заменил мелкое товарное самостоятельное производство, при котором конкуренция могла в сколько-нибудь широких размерах воспитывать предприимчивость, энергию, смелость почина, крупным и крупнейшим фабричным производством.

ХАПУГ - В ТЮРЬМУ

«КП»:

- Мы то и дело видим новости о громких коррупционных делах. Какое наказание у нас должно быть для казнокрадов?

Ленин (из писем Курскому. Написано 4 мая 1918 года. Впервые напечатано 7 ноября 1928 г. в «Красной Газете» № 260):

- Необходимо внести законопроект, что наказания за взятку (лихоимство, подкуп, сводка для взятки) должны быть не ниже десяти лет тюрьмы и, сверх того, десяти лет принудительных работ. Мелкий вор - на каторгу. А крупный вор, все эти тузы, министры, директора банков, строители железных дорог, инженеры, подрядчики, хапающие десятки и сотни тысяч казенного имущества - они расплачиваются в самом редком и самом худшем случае ссылкой на житье в отдаленные губернии, где можно жить припеваючи на награбленные деньги и откуда легко удрать и за границу.

«КП»:

- Некоторые оппозиционеры в современной России делают политическую карьеру на коррупционных откровениях. И на этой волне собирают митинги, призывают к революциям.

Ленин (из ПСС, том 44-й. Из доклада «Новая экономическая политика и задачи политпросветов» за 1921 г.):

- Если есть такое явление, как взятка, то нет речи о политике. Тут еще нет даже подступа к политике, тут нельзя делать политики, потому что все меры останутся висеть в воздухе и не приведут ровно ни к каким результатам. Хуже будет от закона, если практически он будет применяться в условиях допустимости и распространенности взятки. При таких условиях нельзя делать никакой политики, здесь нет основного условия, чтобы можно было заняться политикой. Чтобы можно было набросать перед народом политические наши задачи, надо показать народным массам: «вот к каким задачам мы должны стремиться».

«СЕМЬЯ СЕБЯ ИЗЖИЛА»

«КП»:

- Вы продвигали в нашей стране разводы. Почему?

Ленин (из ПСС, том 25-й. Работа «О праве наций на самоопределение»):

- Реакционеры против свободы развода, кричат, что это означает «распад семьи». Демократия же полагает, что реакционеры лицемерят, защищая на деле всевластие полиции и бюрократии, привилегии одного пола и худшее угнетение женщины; - что на деле свобода развода означает не «распад» семейных связей, а, напротив, укрепление их на единственно возможных и устойчивых в цивилизованном обществе демократических основаниях.

Ленин (из ПСС, том 30-й. Работа «О карикатуре на марксизм и об империалистическом экономизме»):

- Право развода в большинстве случаев останется нереализуемым при капитализме, ибо угнетенный пол задавлен экономически, ибо женщина при какой угодно демократии остается «домашней рабыней» при капитализме, рабыней, запертой в спальной, детской, кухне.

«КП»:

- А не призываете ли вы на деле к разврату? Не разбиваете ли институт семьи?

Ленин (немецкий психолог В. Райх в своей работе «Сексуальная революция» (1934 г., первое издание) приводит отрывок из переписки Троцкого и Ленина за 1911 г.):

- Семья, как буржуазный институт, полностью себя изжила. Надо подробнее говорить об этом рабочим. И не только семья. Все запреты, касающиеся сексуальности, должны быть сняты... Нам есть чему поучиться у суфражисток: даже запрет на однополую любовь должен быть снят.

О БРАТЬЯХ

«КП»:

- Нация украинцев существует?

Ленин (из ПСС, том 30-й. Работа «О карикатуре на марксизм и об империалистическом экономизме»):

- Для украинцев и белорусов, например, только человек, в мечтах живущий на Марсе, мог бы отрицать, что здесь нет еще завершения национального движения, что пробуждение масс к обладанию родным языком и его литературой - здесь еще совершается.

И в завершение – о Ленине в российском масскульте, обзор Игоря Кириенкова на ресурсе РБК «Стиль».

 

Экспроприация экспроприатора: что нам делать с Лениным?

Смутьян

Когда 20 декабря 2016 года Владимир Путин подписал распоряжение «О подготовке и проведении мероприятий, посвященных 100-летию революции 1917 года в России», могло показаться, что власть наконец готова предложить интерпретацию событий, которые привели к распаду Российской империи и навсегда изменили мир. По-видимому, главное противоречие, мешавшее формированию «официальной версии», состояло в том, что любой окончательный вердикт так или иначе подрывал бы легитимность современного российского государства и заставлял усомниться в целесообразности его внутренней и внешней политики. Оправдание Октября неизбежно поставило бы вопрос о том, почему Россия, которая уже 20 лет находится в одних руках, не занимается строительством коммунизма, а стремится стать частью глобального капиталистического соревнования. В свою очередь решительное осуждение революции, низведение ее до переворота, заурядного захвата власти экстремистской партией должно было бы привести к тотальной ревизии знаков и символов, начиная с лежащего на Красной площади баламута.

Впрочем, ни в 2017-м, ни позже государство так и не выступило со своей трактовкой Русской революции (за исключениями нескольких частных замечаний Путина); похоже, власть куда больше занимает борьба с теми, кто посягает на память о Великой Отечественной. Это не означает, что тема осталась не отработанной вовсе: ее освещение и акцентировку доверили массмедиа. В годовщину октябрьских событий на «Первом канале» и «России 1» вышли сериалы «Троцкий» и «Демон революции», одним из главных героев которых стал Владимир Ленин.

При всей непохожести («Троцкий» выполнен в стилистике комикса и вскоре перебрался на Netflix; более традиционный «Демон...» впоследствии был показан в расширенной версии на «Культуре» и в полнометражной — под названием «Ленин. Неизбежность» — в кинотеатрах) эти телепродукты работают на воспроизводство одного и того же конспирологического мифа. Причиной революции становятся не противоречия, раздиравшие империю Романовых в последние десятилетия ее существования (чему учили и в советских, и в российских школах), а происки немецкой разведки, пытавшейся ослабить своего непосредственного противника в Первой мировой. Согласно этой квазинаучной реконструкции, Ленин — агент вражеских сил, который воспользовался чужими деньгами (переданными через международного авантюриста Александра Парвуса) ради воплощения своих безумных идей. Здесь Ленин и революция принципиально не отделяются друг от друга. Террор становится продолжением развязавшей его личности, а вызванные Октябрем социальные потрясения рифмуются с психологическим складом их — мнимого или подлинного — виновника, который вольготнее всего чувствовал себя во время «драчки», артикулированного конфликта, противостояния меньшинства (партии) и большинства (страны, истории, здравого смысла).

Стоит, однако, заметить, что Ленин — не главная мишень создателей этих сериалов: для того чтобы всерьез оппонировать ему или его идеям, сценаристам следовало бы добросовестнее изучить жизнь Ленина и не допускать нелепых — и легко поправимых при должном внимании — ошибок. «Демон...» и «Троцкий» направлены против самого типа мышления, которое воплощают собой русские революционеры, их веры в возможность радикальной трансформации социума — и вполне искренней готовности эти изменения приблизить. Большевики во главе со своим лидером представляют опасность именно как триумфаторы, у которых — при пособничестве геополитических оппонентов или, что еще страшнее, безо всякой поддержки — получилось захватить власть: налицо дидактические параллели с оппозиционной активностью 2010-х и теми, кто, по версии пропаганды, ее спонсировал. Отсюда и нежелание Путина называть Ленина государственным деятелем и тем самым признавать его ровней себе: так он остается вечным революционером, разрушителем, смутьяном.

Философ

В 2017 году вышла новая книга о Ленине в серии ЖЗЛ. Ее написал Лев Данилкин, и у тех, кто не слишком пристально следил за его профессиональной траекторией, это могло вызвать шок: как же так, бывший литературный обозреватель «Афиши» (неточно ассоциировавшейся у многих с вестернизированным потреблением и соответствующим культурным репертуаром) — и вдруг про Ильича? В действительности Данилкина как читателя и как исследователя всегда привлекали герои и места, которые принято считать токсичными: он регулярно рецензировал книги Александра Проханова и написал его биографию; опубликовал довольно восторженный очерк по мотивам поездки в Иран; с простирающимся далеко за пределы обычной учтивости интересом беседовал с создателем одиозной «Новой хронологии» Анатолием Фоменко. Ленин в этом ряду — фигура не то чтобы напрашивающаяся, но не вовсе удивительная: в конце концов, он тоже одно время был знаменитым критиком.

«Пантократор солнечных пылинок» — не столько хронобиография (тут Данилкин всегда готов отослать к трудам историка Владлена Логинова), сколько полноводный роман, в котором важен как герой, так и рассказчик. Напряжение в равной степени создают увлекательные приключения объекта художественного исследования и смена повествовательных модусов. Голос, который комментирует жизнь Ленина, звучит то насмешливо, то презрительно, то почти экстатически: собственно, на протяжении всей книги автор занимается выяснением отношений с Лениным — журналистом, экономистом, политиком. А еще — велосипедистом, шахматистом, мастером шифров, любителем продолжительных пеших походов, балагуром и скандалистом.

Впрочем, Данилкин не раз признавался в интервью, что не собирался как-то специально модернизировать Ленина и описывать его на понятном молодежи языке. Скорее, писатель ставил над собой эксперимент: что произойдет с сознанием современного человека, заставшего и массовое поклонение Ленину, и ненависть к нему в перестройку, и сегодняшнее прохладное равнодушие, если он прочитает 55 томов статей, монографий, заметок и писем лидера РСДРП(б)? Можно ли как-то по-новому взглянуть на одного из самых изученных людей в истории и попытаться если не полюбить его, то понять, как он устроен?

Данилкин определяет Ленина как модерниста — человека, реализовавшего себя в политике так же, как Джойс в прозе, Пикассо в живописи, а Шенберг в музыке; его главным произведением стала революция — и те преобразования, которые произошли в России в следующие 70 лет. Другой мощный образ — философ у власти: Ленин открыл универсальный язык для покорения пространства и времени (диалектический материализм) и с его помощью управлял самой большой страной мира в самый трудный момент ее истории. Данилкин находит объяснение многим ленинским поступкам и снимает возникающие противоречия, находя в каждом решении логику — политическую, экономическую или житейскую.

При всей выразительности и эффектности этих построений нельзя сказать, что «Пантократор» исчерпывает Ленина, предлагает какое-то ультимативное прочтение его текстов — и в теории, после того как Данилкин получил «Большую книгу», можно было ожидать продолжения ленинианы, выхода полемических по отношению к этой (авто) биографии работ. Приходится констатировать, что стеллаж «Ленин сегодня» пополняется крайне медленно. На ум приходят книги Дмитрия Галковского «Николай Ленин: 100 лет после революции» (писатель называет своего героя «маленьким лысым неудачником» с быстрой реакцией и неутолимой жаждой власти; едва ли это определение что-то прибавляет к антиленинской литературе от Дмитрия Волкогонова до Владимира Набокова) и сочинение британского марксиста Алана Вудса «Ленин и Троцкий. Путь к власти». Удивительно, что не переиздали даже знаменитого «Ленина в Цюрихе» Александра Солженицына, которого называют любимым писателем Путина: эта выжимка из эпопеи «Красное колесо» считается едва ли не лучшим литературным портретом вождя большевиков.

Кризис-менеджер

Самая серьезная пока работа, инспирированная круглой датой, — аудиокурс историка Александра Шубина «Кто такой Ленин?», который вышел на «Радио Arzamas» в начале апреля. Его название свидетельствует о том, что Шубин предлагает скорее коллаж фактов, призванный прояснить личность Ленина и его действия как политического лидера: сначала — законспирированной партии, потом — нового государства.

Первая половина курса рисует одновременно легкомысленный и серьезный образ Ленина: временами он напоминает героя плутовского романа, дурящего охранку, порой — маститого ученого, который написал много дельных вещей о становлении капитализма в России. Ленин-теоретик, Ленин-публицист, Ленин-подпольщик — если бы он так и не пришел к власти, его можно было бы назвать обаятельным чудаком с крутым нравом; такую ретроспективную нежность вызывают политические неудачники, которых судьба отвадила от принятия исторических решений, — что и сохранило им добрую память у потомков.

Во второй половине Ленин вызывает уже не одну только сочувственную улыбку. Долгое время не мог додуматься повернуть свой стул и вел заседания Совнаркома спиной к правительству — а потом приказал отбирать хлеб у крестьян; пережил тяжелое покушение — и объявил войну собственному народу. Впрочем, в приложении теории к практике всегда есть нечто трагическое: Ленин как никто другой ощутил, каково это — когда реальность оказывается болезненнее и противоречивее, чем расчеты на бумаге.

Шубин объясняет провалы так: Ленин и его партия пришли к власти в чрезвычайных обстоятельствах и принимали решения в вечном цейтноте, не владея должными компетенциями. Некоторые ленинские ставки сработали — например, заключение невыгодного, но необходимого Брестского мира; другие — военный коммунизм — показали свою нежизнеспособность. Сила Ленина проявилась в его интеллектуальной гибкости, прагматичности, его в лучшем смысле этого слова оппортунизме и готовности подстраиваться под обстоятельства, которые никогда не бывают идеальными. Этот путь принес много страданий, но что поделать, если профессиональные управленцы, интеллектуальная элита и другие альтернативные кандидаты последовательно капитулировали перед возникшими сложностями. Ленин был единственным политиком, который взял на себя ответственность за происходящее в стране, и хотя назвать его методы — вслед за пастернаковским Юрием Живаго — «великолепной хирургией» довольно проблематично (скорее, это что-то вроде «отрезать ногу, чтобы спасти все остальное»), ничего не попишешь: не Ленин отвечает за метастазы, которые образовались за тысячу лет российской истории.

Лекции Шубина подкупают своей нейтральной интонацией, но, как и всякий вводный курс, оставляют слушателя не до конца удовлетворенным. Есть сюжеты, которые остались не раскрыты: скажем, ничего не сказано о расстреле царской семьи и роли Ленина в этом преступлении. При этом Шубин, как кажется, недвусмысленно разграничивает ленинский и сталинский управленческие стили: историк утверждает, что начало 1920-х — период раскованного политического творчества, а фантазии на тему того, как могут выглядеть политические институты в государстве рабочих и крестьян, были решительно пресечены во второй половине десятилетия. Этот подход напоминает оттепельное отношение к первым годам советской власти: Ленин аккумулирует в себе все свободное и игривое, что было в революции, Сталин — все вульгарное и жестокое. Однако преемственность между двумя политиками — вопрос куда более сложный, и кто знает, как бы повел себя Ленин в 1929-м, восприняв Великую депрессию как шанс сократить индустриальное отставание от Запада, или в конце 1930-х, ощущая близость войны и желая ее отсрочить; тут слово «оппортунизм» вновь обрастает всеми его циничными коннотациями.

Компромисс

То, что принять Ленина целиком непросто, дело понятное: даже для человека, жившего в первой половине XX века, когда идеи обладали разрушительным потенциалом, а цена отдельной личности резко девальвировалась в ходе войны, Ленин был слишком категоричен и безжалостен. Нужно специальное душевное усилие, чтобы не рефлексировать по поводу овеянных романтическим ореолом «комиссаров в пыльных шлемах» или игнорировать существование Северных лагерей особого назначения — прямых предшественников ГУЛАГа. В этом отношении Ленин с его функциональным отношением к человеческому материалу от нас бесконечно далек — и кто возьмется упрекнуть современников в избыточном гуманизме.

Вместе с тем Ленин-экономист, Ленин-теоретик и практик государственного переворота, Ленин-социальный визионер — по-прежнему слишком заманчивая фигура, чтобы полностью от нее отказаться. Речь не о месте Ленина в западной левой мысли, внутри которой он существует на вполне респектабельных правах (природа этой объективности в том, что этот политик случился не в Британии или Франции); как кажется, он может пригодиться здесь и сейчас.

Ленина нужно экспроприировать — перенести из его контекста в наш; конвертировать его идеи, уже зная обо всех оврагах и рытвинах на пути к построению более справедливого общества; говоря языком русских формалистов, остранить — и увидеть в Ленине не алчного до власти тирана, а человека, который мечтал перевернуть мир, казавшийся угрюмо-статичным, — и странным образом этого добился.

Данилкин считает, что главная идея Ленина — упразднение государства, под которым он понимал аппарат насилия, машину принуждения, грубую, попирающую личность силу. Теперь мы знаем, что Ленин — возможно, вопреки своим изначальным планам — эту машину создал. Очевидно, что сегодня, когда возросла роль репрессивной централизованной власти и западные демократии засматриваются на вполне тоталитарный Китай, который рапортует о разрешении коронакризиса, станет только обостряться тема государства и личности, государства и свободы, в конечном счете государства и революции. Если в таких условиях одноименная книга Ленина окажется невостребованной, это будет возмутительной интеллектуальной расточительностью.

Примечание. Вступление и подборка текстов – Юрий Алаев.  Их можно было бы пополнить содержательным интервью в «Бизнес онлайн» с историком и публицистом Ильёй Будрайтскисом, респект, коллеги, но уж очень много букв, а не уставшим смотреть ТВ могу порекомендовать передачи на двух каналах, которые осмелились хоть как-то отметить юбилей Ленина, - «Ленин. Красный император» на НТВ (повтор фильма Владимира Чернышева 2014 года), начало в 00:00, и комментированную подборку кинохроники с участием Владимира Ленина (самые интересные «ролики», как сказали бы сейчас, сняты, что интересно, американскими документалистами) на канале «Культура»,  начало в 00:05.

Время эфиров, кстати, очень показательно: вроде и к юбилею, а вроде уже и нет; а то как бы чего ни вышло...

Авторизуйтесь, чтобы оставлять комментарии