Трамп разоткровенничался

Bloomberg Businessweek взял эксклюзивное интервью у Дональда Трампа в его имении в Мар-а-Лаго. Познавательный материал, в том числе для тех в России, кто следит за карьерой Трампа и связывает с ним определённые надежды – для аплодирующих депутатов Госдумы, например.

Сейчас конец июня, и Дональд Трамп строит планы следующего президентства в позолоченной резиденции Мар-а-Лаго. Обожающие его члены клуба, возможно, и уехали в более прохладный климат, но Трамп по-прежнему в хорошем настроении.

В гостиной Мар-а-Лаго стоит парящая башня из красных воздушных шаров, усеянная гигантскими золотыми буквами с надписью «47» — подарок от местного поклонника, который прикрепил открытку с надписью «лучшему главнокомандующему, которого когда-либо знала Америка». По настоянию Трампа сотрудник приносит новую модную вещь, которую он с удовольствием демонстрирует гостям: красную кепку в стиле MAGA с надписью «Трамп был прав во всем».

За воротами Мар-а-Лаго остальной мир не так уверен. Есть опасения по поводу того, что может предвещать еще одно президентство Трампа. Фирмы с Уолл-стрит, от Goldman Sachs до Morgan Stanley и Barclays, предупреждают клиентов, что следует ожидать роста инфляции, поскольку шансы Трампа вновь занять Белый дом и ввести протекционистскую торговую политику возросли.

Гиганты американской экономики, такие как Apple, Nvidia и Qualcomm, ломают голову над тем, как дальнейшая конфронтация с Китаем может повлиять на них и на чипы, на которые все полагаются.

Демократические страны Европы и Азии обеспокоены изоляционистскими порывами Трампа, его шаткой приверженностью западным альянсам и отношениями с председателем КНР Си Цзиньпином и президентом России Владимиром Путиным.

И хотя опросы повсеместно показывают, что американские избиратели предпочитают руководство экономикой со стороны Трампа, а не Байдена, многим неясно, что именно они получат, если выберут еще один раунд с ним. 

Он отмахивается от таких опасений. «Трампономика — это низкие процентные ставки и налоги», — говорит он. Это «огромный стимул для того, чтобы сделать все возможное и вернуть бизнес в нашу страну». Трамп будет больше бурить и меньше регулировать. Он закроет южную границу. Он будет давить и на врагов, и на союзников, добиваясь лучших условий торговли. Он даст волю криптоиндустрии и обуздает безрассудные большие технологические компании. Короче говоря, он снова сделает экономику великой.

Трамп прохладно относится к идее защиты Тайваня от китайской агрессии и усилий США наказать Путина за конфликт на Украине. «Я не люблю санкции», — говорит он. Он постоянно возвращается к Уильяму Маккинли, который, по его словам, во время своего президентства в начале XX века собрал достаточно доходов за счет тарифов, чтобы избежать введения федерального подоходного налога, но так и не получил соответствующего кредита.

В общих чертах «трампономика», возможно, не отличается от той, что была во время его первого срока. Новым является скорость и эффективность, с которой он намерен претворять ее в жизнь. Он считает, что теперь гораздо глубже понимает рычаги власти, в том числе важность подбора правильных людей на правильные должности. «У нас были замечательные люди, но были и такие, которых я бы не выбрал во второй раз… Теперь я знаю всех. Теперь у меня есть настоящий опыт», — говорит он.

Трамп считает свое экономическое послание лучшим способом победить демократов в ноябре. Республиканцы посвятили первую ночь своего президентского съезда теме «богатства». Он делает ставку на то, что его неортодоксальная программа, предусматривающая снижение налогов, увеличение добычи нефти, ослабление регулирования, повышение тарифов и сокращение иностранных финансовых обязательств, заинтересует достаточное количество избирателей из разных штатов, чтобы обеспечить ему победу на выборах.

Также [Трамп рассчитывает, что] избиратели не обратят внимания на негативные черты, характерные для первого срока его пребывания в Белом доме: кадровые перепалки, смена политического курса на 180 градусов, заявления в социальных сетях в 6 утра. И, конечно же, попытка восстания 6 января 2021 года. 

Уже сейчас опросы показывают, что чернокожие и испаноязычные мужчины переходят на сторону Республиканской партии, так как устали от высоких цен на продукты питания, жилье и бензин. До 20% чернокожих мужчин поддерживают Трампа, хотя некоторые эксперты считают эти цифры завышенными.

В любом случае, Байден изо всех сил пытается продать ключевым избирателям свои экономические достижения, такие как очень низкий уровень безработицы и рост заработной платы. Он также борется с паникой по поводу своего возраста. Трамп может победить в ноябре, и многие лидеры демократов все больше опасаются, что вместе с Белым домом он обеспечит республиканцам контроль над Палатой представителей и Сенатом.

В этом случае он получит беспрецедентные рычаги влияния на экономику США, климат для глобального бизнеса и торговлю с союзниками. Первый срок его правления показал, что он предпочитает работать один на один, что даст преимущество руководителям компаний и мировым лидерам, которые поддерживают с ним наилучшие отношения, в то время как противники останутся в проигрыше и, возможно, даже будут его опасаться. Из интервью Businessweek с Трампом можно сделать вывод, что он полностью осознает эту силу и намерен ею воспользоваться.

Трамп, одетый в темный костюм и галстук, проводит прием в прохладном полумраке ситцево-золотой гостиной Мар-а-Лаго, как всегда стремясь играть роль великодушного хозяина. Он берет на себя труд заказать посетителям по порции колы и диетической колы, а затем приступает к объяснению того, как будет управлять страной, если его переизберут в ноябре.

Лидеры бизнеса ценят стабильность и определенность. Во время первого президентства Трампа они не получили ни того, ни другого. На этот раз его кампания ведется более профессионально, но он не разработал подробной программы экономической политики, которая могла бы их успокоить. Этот вакуум породил замешательство среди тех, кто рассчитывает на второй срок Трампа. 

В конце апреля несколько неофициальных политических советников Трампа передали в газету Wall Street Journal взрывоопасный проект предложения по серьезному ограничению независимости Федеральной резервной системы. Было сделано предположение, что Трамп одобрил эту идею, что не кажется натяжкой, учитывая его предыдущие нападки на Пауэлла.

Кампания Трампа настаивала, что он не одобрял ни предложение, ни утечку, а высшее руководство предвыборной кампании было в ярости. Но этот эпизод стал следствием все еще не сформированной политики Трампа, в результате которой специалисты из таких аналитических центров, как Фонд «Наследие», сражаются за то, чтобы заполнить детали и борются за влияние. Другие консервативные политические предприниматели продвигают предложения по девальвации доллара или введению единого налога.

В Мар-а-Лаго Трамп дал понять, что ему надоел несанкционированный фриланс. «Очень много ложной информации», — жалуется он. И стремится прояснить ситуацию по нескольким вопросам.

Во-первых, это Пауэлл. В феврале Трамп сказал Fox News, что не будет переназначать председателя ФРС. Теперь он недвусмысленно заявляет, что позволит Пауэллу доработать свой срок. «Я бы позволил ему доработать до конца. Особенно если бы я считал, что он поступает правильно», — говорит Трамп.

Тем не менее, у Трампа есть мысли по поводу политики процентных ставок, по крайней мере, в ближайшей перспективе. Он предупреждает, что ФРС следует воздержаться от снижения ставок до ноябрьских выборов и дать толчок экономике и Байдену. Уолл-стрит уверенно ожидает двух снижений процентных ставок до конца года, включая одно, что очень важно, до выборов. «Они знают, что не должны этого делать», — говорит он.

Следующее, о чем он думает: инфляция. Трамп бесконечно критикует руководство Байдена по поводу экономики. Но в гневе, вызванном высокими ценами и процентными ставками, он видит возможность привлечь на свою сторону избирателей, которые обычно не поддерживают республиканцев, например чернокожих и испаноязычных мужчин. 

Трамп говорит, что снизит цены, открыв США для увеличения добычи нефти и газа. «У нас больше жидкого золота, чем у кого бы то ни было», — говорит он.

Третье — миграция. Он считает, что жесткие ограничения являются ключом к росту заработной платы и занятости внутри страны. Он характеризует ограничения на миграцию как «самый большой [фактор]» в том, как он будет перестраивать экономику. «Чернокожие люди будут уничтожены миллионами людей, которые приедут в страну… Они уже чувствуют это. Их зарплаты сильно упали. Их рабочие места заняты мигрантами, нелегально прибывающими в страну», — говорит он. (По данным Бюро трудовой статистики США, большая часть прироста занятости с 2018 года пришлась на натурализованных граждан США и законных жителей, а не на мигрантов). 

Язык Трампа становится апокалиптическим. «Чернокожее население этой страны умрет из-за того, что произошло, из-за того, что произойдет с их рабочими местами — с их работой, с их жильем, со всем. Я хочу остановить это», — продолжает он.

Помимо добычи нефти, Трамп не изложил подробного плана по снижению цен. Его личная убежденность, что предлагаемые им высокие тарифы принесут выгоду США, не разделяется ведущими экономистами, которые предупреждают, что они подстегнут дальнейшую инфляцию и будут равносильны повышению налогов для американских домохозяйств.

По оценкам Института международной экономики Петерсона, его тарифный режим приведет к дополнительным ежегодным расходам в размере 1700 долларов для средней семьи со средним доходом. А независимая исследовательская группа Oxford Economics подсчитала, что сочетание тарифов, миграционных ограничений и расширенного снижения налогов, предложенное Трампом, может увеличить инфляцию и замедлить экономический рост. По словам Бернарда Яроса, ведущего американского экономиста Oxford Economics, сквозной линией этой политики является «рост инфляционных ожиданий».

Кроме того, существует дефицит бюджета. Желание Трампа продлить действие своего эпохального закона 2017 года о сокращении налогов и создании новых рабочих мест (предполагаемая цена: 4,6 триллиона долларов) и еще больше снизить корпоративные налоги не соответствует сбалансированному бюджету. В сочетании с повышением процентных ставок, которое экономисты ожидают от его протекционистской политики, планы Трампа могут усугубить растущее долговое бремя страны.

Однако в конечном итоге других предложений Трампа может оказаться достаточно, чтобы склонить лидеров бизнеса на свою сторону. Гарольд Хэмм, донор Трампа и исполнительный председатель совета директоров нефтяного гиганта Continental Resources Inc, пишет в электронном письме: «Похоже, что администрация Байдена откровенно враждебно относится к свободным рынкам. В результате капитал остается в стороне. Почему? Из-за неопределенности регулирования, а в некоторых случаях и откровенной враждебности регуляторов к определенным секторам». 

Корпоративная Америка все еще приспосабливается к вероятности возвращения Трампа. Многие руководители компаний не в восторге. «Они его терпеть не могут», — говорит профессор Йельской школы менеджмента Джеффри Зонненфельд, который руководит Институтом лидерства для руководителей компаний и регулярно общается со многими топ-менеджерами. Тем не менее они признают, что повторный брак под дулом пистолета может быть не за горами.

13 июня Трамп встретился в Вашингтоне с десятком самых известных топ-менеджеров страны, среди которых были Даймон из JPMorgan, Тим Кук из Apple и Брайан Мойнихан из Bank of America. Это была «беседа у камина», организованная Business Roundtable, беспартийной лоббистской группой. Трамп встретился лицом к лицу с рядом корпоративных лидеров, с которыми у него давно сложились непростые отношения.

Многие относились к нему с опаской с самого начала президентства; некоторые публично высказались после нападения его сторонников на Капитолий 6 января. Кук, Даймон и Мойнихан осудили насилие, причем Кук назвал его «печальной и позорной главой в истории нашей страны». Однако всего через несколько недель после того, как манхэттенский суд присяжных признал Трампа виновным в 34 преступлениях, все послушно собрались, чтобы пообщаться с ним — безошибочный признак изменения динамики власти.

Трамп очень внимательно относится к своему положению среди лидеров американских корпораций и колеблется между желанием получить их одобрение и надеждой подчинить их своей воле.

Трамп раздражается, когда ему указывают на то, что ни один из руководителей компаний из списка Fortune 100 не делал публичных взносов в его кампанию. (С тех пор Элон Маск пообещал финансовую поддержку.) И он все еще не отошел от репортажа CNBC о встрече Business Roundtable, в котором были приведены цитаты анонимного CEO, назвавшего Трампа «удивительно бессвязным» и «несфокусированным».

Напротив, встреча была «праздником любви», настаивает Трамп. «Я скажу вам, когда меня не любят, потому что я чувствую это лучше, чем кто-либо другой», — говорит он. «CNBC позвонили и извинились передо мной, потому что, по их мнению, у нас была отличная встреча», —  сказал Трамп. (Представитель CNBC пишет: «Мы не извинялись. Мы поговорили с бывшим президентом о сохранении линий связи открытыми») 

Но Трамп также понимает, что, какую бы «любовь» ни выражали руководители компаний, в конечном итоге ими двигали корыстные интересы. Они умеют читать предвыборные опросы, как и все остальные. «Кто бы ни лидировал, он получает любую поддержку… Я могу быть похожим на креветку, и все будут приходить», — говорит он. 

Став президентом, Трамп разрушил устоявшуюся ортодоксальную позицию республиканцев, выступающих за свободную торговлю. Он говорит, что пойдет дальше, если будет переизбран. 

В Мар-а-Лаго он выступает в защиту американских тарифов, давая понять, что намерен ужесточить пошлины не только для Китая, но и для Европейского союза. «Не могу поверить, как много людей отрицательно относятся к тарифам, которые на самом деле умны… Чувак, это хорошо для переговоров. Ко мне приходили ребята из потенциально враждебных стран и говорили: «Сэр, пожалуйста, отмените эти тарифы», — говорит Трамп.

К ужасу многих деловых кругов и групп потребителей, Байден сохранил тарифы Трампа в отношении Китая, даже увеличив их на сталь, алюминий, полупроводники, электромобили, аккумуляторы и другие товары. «Это приведет к росту цен по всему миру, и все это во имя политики «крутого парня» в предвыборный год», — заявил в мае заместитель директора Центра потребительского выбора Яэль Оссовски.

Однако в мире Трампа действия Байдена рассматриваются как подтверждение того, что Трамп был прав (а его критики-демократы ошибались) в отношении угрозы, которую Китай представляет для экономики и безопасности США. Трамп стремится прописать еще больше таких же лекарств, в том числе и европейским союзникам. Помимо введения новых тарифов для Китая в размере от 60 до 100%, он заявил, что введет десятипроцентные тарифы на импорт из других стран.

«Европейский союз» звучит так мило… Мы любим Шотландию и Германию. Мы любим все эти места. Но как только вы переступаете порог этих мест, они обращаются с вами жестоко», — говорит Трамп. Он упоминает нежелание Европы импортировать американские автомобили и сельскохозяйственную продукцию как ключевые причины дефицита торгового баланса, превышающего 200 миллиардов долларов — статистику, которую он считает важнейшим показателем экономической справедливости.

Как и многое другое, Трамп рассматривает торговлю с личной точки зрения. Он говорит о ней так, словно это частные переговоры между ним и непокорными иностранными лидерами, которые прекрасно понимают, что эксплуатируют США и поэтому должны быть обузданы. 

Транзакционный взгляд Трампа на внешнюю политику и его желание «выиграть» каждую сделку могут иметь последствия по всему миру и даже привести к разрыву американских альянсов.

Отвечая на вопрос о приверженности США защите Тайваня от Китая, Трамп дает понять, что он в лучшем случае не проявляет интереса к защите от китайской агрессии. Отчасти его скептицизм основан на экономической обиде. «Тайвань отнял у нас бизнес по производству микросхем… Я имею в виду, насколько мы глупы? Они забрали весь наш бизнес по производству микросхем. Они безмерно богаты», — говорит он. Трамп хочет, чтобы Тайвань заплатил США за защиту. «Не думаю, что мы чем-то отличаемся от страхового полиса. Почему? Зачем мы это делаем?» — спрашивает он.

Еще одним фактором, обуславливающим скептицизм Трампа, являются практические трудности защиты небольшого острова на другой стороне земного шара. «Тайвань находится на расстоянии 9500 миль. Он находится в 68 милях от Китая», — говорит он.

Отказ от обязательств в отношении Тайваня означал бы резкий сдвиг во внешней политике США — такой же значительный, как прекращение поддержки Украины. Но Трамп, похоже, готов радикально изменить условия этих отношений.

Его взгляды на Саудовскую Аравию, напротив, более дружелюбны. По словам Трампа, он разговаривал с наследным принцем Мухаммедом бин Салманом Аль Саудом в течение последних шести месяцев. На вопрос, не опасается ли он, что увеличение добычи нефти и газа в США расстроит саудовцев, Трамп отвечает, что так не думает, еще раз указывая на личные отношения. «Я нравлюсь ему, он нравится мне», — говорит он о принце. «Они всегда будут нуждаться в защите... Я всегда буду их защищать», — добавляет он.

Есть причины, выходящие за рамки американской внешней политики, по которым Трамп предпочитает более тесные связи с саудовцами. На кону стоят сотни миллионов долларов. 1 июля Trump Organization и DAR Global объявили о планах строительства башни Трампа и роскошного отеля в Джидде. Инвестиционный фонд, основанный его зятем Джаредом Кушнером, также получил инвестиции в размере 2 миллиардов долларов от Фонда благосостояния саудовского правительства. 

Во время своего президентства и после него Трамп часто нападал на американскую технологическую индустрию. Большую часть этого времени Twitter (теперь X) был его излюбленной платформой для выражения недовольства такими компаниями, как Facebook, Google и сам Twitter (до Илона Маска).

Нападки Трампа на крупные технологические компании никогда не были заявлениями о политике или принципах. В отличие от предложений по тарифам, они служили в качестве рычагов давления — он устанавливал переговорные позиции, на которые компании и руководители должны были реагировать.

Главная претензия, которую он и республиканцы выдвигали раньше, заключалась в том, что технологические компании предвзято относятся к консерваторам. Сегодня Трамп сосредоточился на более широком обвинении — вышедшие из-под контроля технологические компании вредят детям, вплоть до того, что вызывают общенациональную эпидемию самоубийств. «Они стали слишком большими, слишком могущественными… Они оказывают огромное негативное влияние, особенно на молодежь», — утверждает он.

В то же время он защищает многие из этих платформ как жизненно важный оплот против китайского технологического превосходства. Трамп хочет лично доминировать над американскими компаниями, но не хочет, чтобы их вытеснили иностранные конкуренты. «Я их очень уважаю… Если вы будете преследовать их очень жестоко, вы можете их уничтожить. Я не хочу их уничтожать», — говорит он о компаниях, которые только что ругал.

Его разворот в отношении криптовалюты отмечен аналогичной динамикой. Не так давно Трамп критиковал биткоин как «аферу» и «катастрофу, которая только и ждет, чтобы случиться». Теперь он говорит, что эта и другие криптовалюты должны быть «сделаны в США». Он объясняет такой поворот практической необходимостью. «Если мы этого не сделаем, Китай разберется с этим, и это достанется Китаю – или кому-то другому», — говорит он.

Не случайно криптоиндустрия, отвергнутая Демократической партией, набитая деньгами и жаждущая друзей в Вашингтоне, теперь нашла дорогу к Трампу. Он решил заполнить пустоту, заявив в майской речи, что «остановит крестовый поход Джо Байдена по уничтожению криптовалют». В следующем месяце он пожинал плоды, собирая деньги с майнеров биткоинов на благотворительном вечере в Мар-а-Лаго. Затем кампания Трампа объявила, что будет «создавать криптоармию», и теперь она принимает взносы в криптовалюте. 

Некоторые представители Кремниевой долины поняли, что лучший способ заставить Трампа изменить свою позицию по какому-либо вопросу — обратиться к нему напрямую. Так, например, поступил Тим Кук, когда в 2019 году Apple Inc. могла стать жертвой торговой войны Трампа с Китаем. В Мар-а-Лаго Трамп с нежностью отзывается о Куке и рассказывает, как генеральный директор Apple убедил его смягчить решение. Он вспоминает, как Кук обратился к нему в частном порядке с вопросом: «Могу я зайти к вам?» Трамп оценил этот жест уважения со стороны главы компании, которая в то время была самой дорогой в мире. «Это впечатляет», — сказал он. 

То, что Трамп думает об американском бизнесе и людях, которые им управляют, внезапно стало важнее, чем когда-либо. Так же как и его взгляды на ФРС, экономику и все важные проблемы во всем мире.

Шок от неудачного выступления Байдена на дебатах 27 июня усилил сомнения в когнитивном здоровье президента и вверг Демократическую партию в экзистенциальный кризис. Это также дало Трампу ощутимое преимущество во многих опросах — и, наряду с тем, что он пережил покушение, вероятно, усилило его и без того внушительное чувство политической неприкосновенности.

«Дебаты, безусловно, оказали большое влияние. Многие штаты только сейчас начинают оглашать результаты, и они показывают очень большой разброс», — сказал он в телефонном разговоре 9 июля, за четыре дня до стрельбы.

На вопрос, должен ли Байден выйти из гонки, он ответил: «Это решение должен принять он сам. Но я считаю, что наша страна находится в большой опасности, независимо от того, останется он в гонке или уйдет».

Но даже там, в Мар-а-Лаго, за несколько дней до того, как Байден оступился на дебатах, Трамп, казалось, испытывал это обостренное чувство удачи. Когда во время беседы к нему заглянул управляющий директор курорта, Трамп с гордостью отметил, что в октябре клуб увеличит вступительный взнос с 700 000 долларов до 1 миллиона, а также откроет четыре новых места — знак того, как возросла ценность близости к возможно следующему главнокомандующему.

А в конце интервью Трамп, хвастливый до самого конца, попытался проводить Businessweek с новой кепкой MAGA («Трамп был прав во всем»). Мы вежливо отказались. В конце концов, это должны решить избиратели. 

Перевод ТК Briefly.

На снимке: Дональд Трамп и выбранный им в качестве вице-президента Джей Ди Вэнс на съезде Республиканской партии в Милуоки. 17 июля 2024 года.