Если сегодня бегло взглянуть на новостные ленты, может показаться, что мир сошел с ума, - пишет в МК доктор экономических наук, директор Центра исследований постиндустриального общества Владислав Иноземцев, - отечественная пресса транслирует мнения ведущих российских политиков о том, что мир захлестнула «пещерная русофобия», западные СМИ находят во всех самых скандальных трендах внутренней политики своих стран «русский след» и взывают к своим политикам, умоляя противостоять «российской угрозе. Однако при ближайшем рассмотрении обнаруживается, что нет ни русофобии, ни угрозы, а есть путинизм, на который одни уповают, а другие боятся.
Прожив несколько лет за границей, я не могу сказать, что встречался где-то с русофобией. Меня никто не преследовал за российский паспорт, никто не шарахался на улице, когда я разговаривал по-русски, не смотрел презрительно или с недоверием на мою визитку с русской фамилией. Этого не случалось ни в Лондоне, где русских обвиняют в государственном терроризме; ни в Вашингтоне, сплошь населенном демократами, убежденными, что Россия привела в Белый дом ненавидимого ими Трампа; ни в Варшаве, где поляки с ужасом вздрагивают от разговоров про советское прошлое; ни даже во Львове, где уж русских, по идее, должны ненавидеть всеми фибрами души как агрессоров.
Однако практически везде, как только речь заходила о политике, собеседники вспоминали Путина, обвиняя российского президента во всех мыслимых грехах или приписывая ему возможности, об обладании которыми он сам, вероятно, даже не догадывается. Как правило, отношение к российскому лидеру действительно было негативным — но, как мне показалось из сотен разговоров и споров, это отношение не переносилось на русских людей, а страна в целом попадала «под раздачу» прежде всего потому, что собеседники понимали: в России все решает президент, и никакого/никаких иных субъектов политического процесса здесь не существует.
Если бы они знали о знаменитой формуле Володина, констатировавшего тождественность и неразрывность Путина и России, то, наверное, согласились бы, что складывающееся в сознании миллионов людей по всему миру негативное или опасливое отношение к нашей стране обусловлено именно этой идентификацией страны и лидера. Более того, я уверенно могу утверждать, что это отношение ограничивается страной и редко распространяется на отдельных людей — российских граждан или носителей русской культуры. Самыми же убежденными русофобами, которых я встречал за последние годы, были, как ни печально это признавать, сами россияне, по различным причинам покинувшие собственную страну.
Насколько распространенным является подобное положение вещей, если оценить его с точки зрения историка? На протяжении многих десятилетий политики и интеллектуалы, сталкиваясь с деятельностью личностей, методы и цели которых они радикально отвергали, первым делом пытались подчеркнуть, что не ставят знака равенства между ними и их народами.
Однако в случае с современной Россией подобного «иммунитета» у страны — и это приходится признать совершенно определенно — не имеется.
Я могу ошибаться, но причина такого положения вещей довольно банальна. На протяжении всего ХХ века поднимавшиеся на вершину иерархий политики прежде всего определяли свое правление с идеологической точки зрения, делая упор не столько на преемственности своей власти, сколько на радикальном разрыве с прошлым (по крайней мере, непосредственным).
Большевики начали с уничтожения царской символики, утверждения коммунистической идеологии и очень быстро пришли к замене термина «Россия» в самом названии восстановленной империи на не несущий никакой национальной или территориальной определенности «Советский Союз».
В Италии фашисты, захватившие власть в 1922 г. после «марша на Рим», позиционировали создававшееся ими государство как новую Римскую империю, нацию, прямо или косвенно направляющую другие народы. Нацисты в Германии также немедленно устранили прежние символы немецкой государственности, превратив страну в Третий рейх, который, хотя и строился на принципах национальной исключительности, радикально порывал со многими германскими традициями и в сознании миллионов людей внутри и вовне этого монстра выглядел как совершенно особое государственное образование.
Фашизм, коммунизм, нацизм — все эти идеологии были неразрывно связаны с именами вождей и, казалось, были призваны разрушить привычный ход исторического процесса, создавая всякий раз новые «дивные» миры. Именно поэтому их крах вызвал быстрый разворот общественного сознания; Германия вернулась к нормальности через десять лет после конца самой страшной в истории войны, а Советский Союз и Горбачев превратились в модные символы, как только была провозглашена политика открытости и гласности, начался реальный процесс разоружения.
Спецификой сегодняшней России стало и остается то, что Путин, изменивший траекторию развития страны не в меньшей мере, чем многие автократические лидеры прошлых эпох, произвел этот разворот, не опираясь ни на какую идеологию и не создавая новых символов. Напротив, Кремль на протяжении последних двадцати лет максимально активно подчеркивал, что он «возрождает» Россию, «восстанавливает» ее исторические традиции, «упрочивает» традиционные морально-нравственные ценности, «очищает» великую историю страны от разного рода наветов. Тем самым исподволь, но очень умело утверждалось то тождество личности и страны, которое в большинстве диктатур ХХ века заменялось тождеством личности и идеи, личности и движения, личности и партии.
Собственно, приходится признать, что результат достигнут — и именно поэтому В.Путин отождествляется сегодня с Россией настолько, что его политика и его действия изменяют отношение масс не только к созданному им режиму, но и той стране, которой он руководит, а «русофобия» продуцируется как версия «путинофобии».
Подобная ситуация, на мой взгляд, могла сохраняться еще на протяжении долгого времени, если бы не один недооцененный всем нами демарш.
Если В.Володин своими словами о тождестве В.Путина и России, как это ни странно, реально укрепил власть президента, фактически отождествив его критиков со злопыхателями по адресу страны и таким образом попытавшись сделать всех, кто любит Россию, одновременно и сторонниками В.Путина, то В.Сурков своим эссе о путинизме, по сути, не оставил от этого прочного конструкта и камня на камне.
Введение термина «путинизм» как серьезного понятия; рассуждения о том, насколько влиятельным может оказаться — и уже оказывается — путинизм в глобальном масштабе; в какой мере он эффективен как «метод властвования» — все это по сути означает, что путинизм представляет собой новую идеологию/схему организации власти/средство политического доминирования, дезавуировав логику Володина.
В той же мере, в какой нацизм не аналогичен Германии, фашизм — Италии, а большевизм — России, путинизм не может быть тождественен нашей стране. Более того: как становится сейчас заметно, эта идеология (если она и существует), строится — в отличие от масштабных идеологем ХХ столетия — на обращенности не в будущее, а в прошлое. Главным принципом является не готовность отвергнуть и разрушить настоящее ради новых достижений, жить в ожидании завтра вместо существования в тягучем сегодня, а напротив, превознесение настоящего на основе вычленения в нем самоценных элементов прошлого, обладающих непреходящими значением и смыслом.
Именно поэтому главной целью выступает стабильность, а, проще говоря — консервация; развитие изымается из списка приоритетов; традиционные ценности доминируют над инновационными интересами.
Сегодня, несомненно, подобный тренд можно констатировать не только в России, но именно в нашей стране он стал доминирующим при соблюдении практически всех легитимных норм и ограничений; именно тут закручивание гаек искусно чередовалось с их ослаблением; именно в этом случае авторитарная власть смогла легитимно укорениться в демобилизованном, открытом и информационно богатом обществе.
Сегодня мир боится, а порой и ненавидит именно эту политическую систему, ошибочно отождествляя ее с Россией. Западные демократии стремятся сдерживать не Россию, которой как стране нет и не должно быть дела ни до Венесуэлы, ни до Мозамбика, ни до полусумасшедших европейских ультрас, — они намерены сдерживать путинизм как идеологию реванша против современного либерального порядка, как средство утверждения практики беззакония и клептократии.
Путинизм, если его существование как идеологии признали, наконец, сами его создатели, — не обязательно имманентное России явление, от преодоления которого в будущем российский народ потеряет не больше, чем немецкий — от денацификации, а советский — от падения коммунизма. Хотя бы потому, что в этом будущем никакой русофобии — ни реальной, ни даже воображаемой — в мире практически не останется…
Путинизм на международной арене
Иноземцев прав: зарубежные авторы и издания продолжают обсуждать путинизм как на уровне смыслов и идей, так и применительно к конкретным событиям в мире, используя его как оптику для трактовки причин и следствий тех или иных событий. «Актуальные комментарии» опубликовали Вот обзор наиболее интересных текстов западных медиа, подготовленный ресурсом «Актуальные комментарии».
Изоляция безразлична
Одним из наиболее ярких событий последних дней стало обсуждение того, что Путин пригласил Дональда Трампа посетить военный парад, посвященный годовщине Великой отечественной войны, А Трамп пообещал рассмотреть это предложение. Помимо того, что CNN снова использует тему сближения Трампа с Россией для его критики, западные издания отмечают, что посещение мировыми лидерами подобных мероприятий, выводит Россию из искусственной изоляции, созданной мировым сообществом в 2014 году.
Тактические союзы и консолидация
Также западные медиа уделили много внимания визиту Путина в Венгрию. По словам журналистов CNN, Путин укрепляет консолидированную позицию по отношению к Украине: «Трамп, Путин и Орбан — все разделяют презрение к Украине. Это поднимает тревогу», — пишут в издании. «Многие внешнеполитические аналитики вызывают тревогу по поводу искреннего одобрения Трампа Орбаном, особенно учитывая его отношения с Путиным. Особую обеспокоенность вызывают тесные отношения Орбана с Путиным», — отмечают журналисты.
Как мы уже отмечали в предыдущим обзоре, тон западных авторов во время обсуждения путинизма, как правило, опосредован общим дискурсом вокруг России. Однако даже в довольно критических материалах авторы вынуждены признавать явные достижения и плюсы системы, выстроенной Путиным.
Зарубежные эксперты отмечают, что после явных достижений в Сирии и Африки Путин продолжает укреплять отношения с Китаем, об этом в Forbes пишет Зак Доффман.
Он напоминает, что в июне Путин встретился с президентом Китая Си Цзиньпином на Петербургском международном экономическом форуме, чтобы укрепить «стратегические отношения» между двумя странами, которые представляют наибольшую угрозу для США и их союзников. Лидеры подписали совместное заявление, в котором говорится, что «китайско-российские отношения вступили в новую эру и сталкиваются с новыми возможностями для дальнейшего развития». Согласно государственным СМИ Китая, «цель такого нового вида партнерства заключается в достижении обеих сторон». оказывать больше поддержки друг другу, когда они стремятся идти по собственному пути развития, сохранять соответствующие основные интересы и защищать суверенитет и территориальную целостность».
Таким образом, отстаивая интересы собственной страны, Путин готов заключать ситуативные союзы для выстраивания систему сдержек и противовесов. При этом Доффман опасается, что излишняя близость с Китаем может в итоге негативно сказаться и на российских интернет-пользователях, так как РФ будет копировать китайский технологический опыт.
В немецком издании MOPO разбирают, как Путину удалось добиться успеха на Ближнем Востоке: «Владимир Путин — классный тактик. Путин — полная противоположность президенту США 73-летнему Дональду Трампу, который пишет в Twitter о своих собственных сообщениях и размерах Америки, путая друзей и врагов с запутанными решениями», — пишут авторы.
Технологические аспекты и вооружение
Серьезный резонанс вызвала статья Роберта Сервайса в Financial Times, который раскритиковал российский режим за отсутствие прорывных технологий, строек и развития. В RT не согласились и рассказали о строительном буме последних лет и новых проектах РФ.
Издание Newsweek сообщает о том, что «Россия готовится к внедрению новейшего оружия, которого нет ни у одной другой стороны». При этом действия РФ представляются как агрессивные, несмотря на то, что сам Путин неоднократно отмечал значимость нового оружия для обеспечения независимости и суверенитета России. «Этот новый арсенал включал межконтинентальную баллистическую ракету RS-28 Sarmat, а также гиперзвуковое глиссирующее средство „Авангард“, способное доставлять МБР на скоростях, превышающих скорость звука в 20 раз. Также в гиперзвуковой области находилась баллистическая ракета К-22М2 „Кинжал“ с воздушным запуском и внедренная позднее крылатая ракета 3М22 „Циркон“», — отмечают журналисты.
***
Короче, методы ведения переговоров, способность заключения тактических и стратегических союзов с различными государствами позволяют Путину сохранять значимое место России в современной системе международных отношений, а также играть лидирующую роль не только на уровне региональной державы, но и по целому ряду общемировых вопросов.