Замещающая миграция: когда пожар тушат керосином

Первая реакция власти на собирательный социально-этнический портрет виновных в теракте в «Крокусе» оформилась традиционно для России – в виде набора ситуативных мер, - штрафы, выдворение нелегалов, аннулирование незаконных патентов, задержание коррумпированных полицейских, однако, не видно  попыток переосмыслить саму суть миграционной политики, в частности, перестать, наконец, завозить руки вместо мозгов, считает корр. «Октагона» Алина Лисенкова.  Примечательно, что одновременно тему в том же ключе подняло другое авторитетное издание – журнал «Монокль», но с ещё более резких позиций. Совпадение?

Вторая волна реакции на теракт дополнила картину первой – руководство страны сосредоточилось на мерах по ужесточению контроля за теми, кто приехал. Минтруд России разработал законопроект, ограничивающий двумя годами срок заключения трудовых договоров с мигрантами при условии работы у одного работодателя. Планируется создание нового ведомства (оно уже когда-то существовало – ФМС, – но не препятствовало бесконтрольному въезду мигрантов). Целевым набором иностранной рабочей силы будет заниматься специальная публичная компания, которой отводится роль центра по найму мигрантов для разных секторов.

Проблема в том, что почти все эти меры отвечают на вопрос «как?» вместо «что?». По данным ВЦИОМ от августа 2023 года, 40 процентов респондентов считают, что трудовая миграция – это негативное для России явление, и примерно столько же (39 процентов) полагают, что в последние годы отношения между представителями разных национальностей стали более напряжёнными.

Сторонники завоза мигрантов побеждают

Фоном для полицейских рейдов по торговым центрам и рынкам стали публикации, прямо или косвенно поддерживающие политику ввоза иностранных рабочих. Говорится о дефиците кадров, инфляции из-за повышения зарплат на стройках и в сфере ЖКХ. Всей стране показали мусорный коллапс в Дагестане. Масштабы запущенной медиакампании в пользу мигрантов таковы, будто жертвы теракта – это приезжие рабочие, а не погибшие и пострадавшие в «Крокус Сити Холле» и их семьи. Положение всё больше напоминает обратную дискриминацию и виктимизацию меньшинств, свойственную для государств победившей флюидной идентичности, толерантности и мультикультурализма.

10 миллионов мигрантов – достаточная величина, чтобы использовать её для шантажа общественной безопасностью, отношениями со странами Средней Азии, объёмом предложения на рынке низкоквалифицированной рабочей силы. Этим с удвоенной энергией после теракта в «Крокусе» занялся ряд спикеров, сознательно или бессознательно воспроизводя глобалистские установки, не имеющие никакого отношения к национальным интересам.

О том, что дискредитация национального государства в угоду транснациональным установкам ведёт к размыванию этнического ядра нации и разрушению национального государства, говорят отнюдь не квасные патриоты. На этот факт ещё в 80-х годах прошлого века обращал внимание британский политолог и социолог Бенедикт Андерсон, увидевший в национализме «политику самозащиты» и жизнеспособную программу мобилизации общества и государства, а в сакральной формуле англиканской молитвы «еarth to earth, dust to dust, ashes to ashes» – один из примеров связи времён и залога четырёхсотлетней непрерывности британской нации.

Здесь необходимо понимать, что основа государственной миграционной политики – западная модель замещающей миграции, адепты которой сидят в министерствах и ведомствах, профильных институтах и активно раздают комментарии СМИ. Их больше, чем сторонников повышения рождаемости. Концепция замещающей миграции введена в широкий оборот в 2000 году в одном из докладов отдела народонаселения ООН («Замещающая миграция: является ли она решением проблем сокращения и старения населения?»). Согласно определению экспертов ООН, «это международная миграция, в которой нуждается страна, для того, чтобы компенсировать сокращение численности населения в целом и населения трудоспособного возраста в частности». Любой спад миграции, связанный с замедлением экономики, в последние пять лет сторонники замещающей миграции подают чуть ли не как катастрофу для рынка занятости и демографического баланса. Так ли это на самом деле?

Основную часть многомиллионного контингента «оседающих» в РФ мигрантов, по статистике погранслужбы, по-прежнему составляют уроженцы государств Центральной и Средней Азии.

Расклад сил не изменили даже нормы об облегчённом предоставлении гражданства населению Украины и новых территорий. Приезжие из Средней Азии, как правило, имеют низкий уровень владения русским языком, культурные навыки, характерные для аграрной исламской глубинки, и минимум профессиональных квалификаций. Именно им в значительной мере доверяется замещать уходящих на пенсию россиян. В качестве одного из главных направлений государственной миграционной политики так дословно и звучит: содействие «процессу добровольного переселения в Российскую Федерацию соотечественников и иных лиц».

Проблема низкого качества миграционного притока сегодня решается не путём его ограничения и более жёсткой селекции на въезде в страну, а за счёт мер адаптации и интеграции мигрантов внутри России. Финансируют это принимающая сторона и её налогоплательщики. Здесь стоит напомнить, что в основу действующей Концепции государственной миграционной политики РФ на период до 2025 года положены идеи Стратегии-2020. Последнюю в 2008 году разработала группа либеральных экспертов под руководством Владимира Мау и Ярослава Кузьминова (в число авторов входят Герман Греф, Евгений Ясин, Исак Фрумин, Лев Якобсон, Ксения Юдаева, Александр Аузан, Евсей Гурвич и другие) с участием представителей МВФ, Калифорнийского университета в Беркли и более 100 других зарубежных специалистов.

То есть в основе миграционной политики государства лежит установка на обоснование и последующее смягчение издержек массовой иммиграции инокультурной и низкоквалифицированной рабочей силы. Тогда как вопрос о её качественном изменении (например, как в США: завозить «мозги» вместо «рук») или существенном сокращении не ставится вовсе.

Трудоспособные способны

Согласно сведениям Росстата, на начало 2023 года численность населения трудоспособного возраста составляла 83,4 миллиона человек. Много это или мало? Одна из возможных шкал для оценки – предшествующий опыт страны. В 1989 году, когда на территории РСФСР была сосредоточена масштабная трудозатратная промышленность, она равнялась примерно 83 миллионам человек. На стартовом этапе наиболее интенсивного мобилизационного периода развития страны – в конце 1920-х годов – в РСФСР насчитывалось всего около 50 миллионов человек трудоспособного возраста.

Доля трудоспособного городского населения, силами которого индустриализация, собственно, и проводилась, была существенно меньше. В 1939 году по итогам десятилетия интенсивной урбанизации его численность составляла лишь около 19 миллионов человек. Иными словами, даже с учётом очевидной тенденции к сокращению в ближайшей перспективе трудоспособное население РФ будет в разы большим, чем число людей, силами которых осуществлялись «великие стройки» сталинской индустриализации на территории РСФСР. И это на фоне колоссальной трудоёмкости применявшихся технологий, задолго до трудосберегающих технологий, автоматизации и роботизации. Немало и других государств, где экономический рост сочетался с низкой рождаемостью и оттоком населения, – Германия в 1960–1970-х годах, Польша в 1990-х и 2000-х.

Сторонники идеи замещающей миграции могут возразить аргументом о старении населения. Предполагается, как говорит американский социолог и политолог Иммануил Валлерстайн, что «мигранты <...> представляют в своём роде <...> волшебное решение проблемы ожидаемого банкротства пенсионных фондов». Они «способны “замещать” людей, не рождённых в богатых странах по причине низких показателей рождаемости, и таким образом поддерживать соотношение» между населением трудоспособного и пенсионного возраста.

Но в России трудовые мигранты чаще всего вообще не платят взносы в социальные страховые фонды, неформально отдавая часть зарплаты нанимателю в качестве взятки за право работать. А потому аргументы об этом «волшебном» средстве спасения пропорции работающих и пенсионеров лишены смысла. Кроме того, нагрузка последних на работающую часть населения растёт тогда, когда этому поколение назад предшествовала демографическая яма. Поэтому работать нужно именно над повышением рождаемости, а не предлагать обществу манипулятивные трактовки для оправдания бесконтрольного ввоза мигрантов.

Одна из наиболее очевидных издержек массовой иммиграции – состояние правопорядка, особенно в Москве, Санкт-Петербурге и Московской области, где наблюдается наибольшая концентрация мигрантов.

По данным генпрокурора Игоря Краснова, число совершённых мигрантами преступлений в 2023 году выросло на 75 процентов. (Справедливости ради – доля мигрантов в объёме зарегистрированных МВД преступлений – чуть более 2 процентов. Прим. ВиД.)

Сумма социальных издержек, которые после теракта в «Крокусе» уже не нуждаются в пояснениях, ставит вопрос о резонности дальнейшего обмена безопасности, национальной идентичности, нагрузки на социальную инфраструктуру и соцфонды на прибыль корпораций в сферах стройкомплекса, транспорта и доставки. К тому же профит в этом неравноценном обмене оседает в руках отнюдь не тех, кто от него страдает.

Европейские установки ведут к европейским граблям

Ничему не учит профильные ведомства европейский опыт. Ошибки миграционной политики Запада всерьёз перекроили политическую карту стран ЕС, которую теперь «украшают» разнообразные праворадикальные, антимигрантские движения и партии, тесня центр, левые и умеренные силы. 

Неизбирательное гостеприимство и доступность натурализации для широких когорт этнических мигрантов могут привести к тому, что мы минуем ту точку невозврата, которая была пройдена в государствах Западной Европы. Вчерашние гастарбайтеры и их потомки станут полноправными гражданами страны, серьёзно меняя её политический ландшафт, этнический баланс и социальный облик, разрушая этническое ядро нации, лишая её единой воли и идентичности. Причём, учитывая более низкое качество базовых институтов, рассчитывать на результат, превосходящий или хотя бы равный достигнутому в Европе, как минимум странно.

Очевидно, что оздоровить ситуацию в миграционной сфере невозможно, если в значительной степени не повысить въездной барьер и планку натурализации и не отбросить идею замещающей миграции при разработке концепции миграционной политики после 2025 года. Тем более что в основе своей она ошибочна и манипулятивна.

Альтернативы есть – это и эффективные меры повышения рождаемости в голлистской Франции, и более чем 25-летний опыт обеспечения прироста еврейского населения в Израиле.

Режим натурализации будет небесполезно изучить в ОАЭ, где переселенцам неарабского происхождения для получения гражданства необходимо прожить в стране не менее 30 лет.

В историческом масштабе страны переселенческого капитализма не проводили политику «открытых дверей». Они были сформированы притоком культурно близких иммигрантов. В США это выходцы из Европы и Латинской Америки. Культурные же различия по опыту этих государств (негритянская община в Штатах, взаимоотношения этнических групп в ЮАР и Израиле) приводят к формированию обособленных общин. Вместо взаимной ассимиляции наблюдается сохранение или нарастание противоречий.

В иммиграционной сфере нужна позитивная селекция. Здесь можно обратиться к примеру этнической репатриации казахов-оралманов («возвращенцев» из Узбекистана, Китая, Монголии), обеспечившей межэтнический сдвиг в пользу казахов в Казахстане, к «карте поляка», которая даёт её обладателю пакет миграционных преференций и внутренних прав, аналогичных гражданским в Польше, – всему, что позволит соединить самый большой разделённый народ воедино.

Внутри России первым массовым запросом к власти после теракта было ужесточение контроля за миграционным потоком — и начальство очень быстро предложило решения. Это и масштабные проверки приезжих в десятках регионов, аресты коррумпированных чиновников, новая система мониторинга всей мигрантской сферы. Даже странно, что наше государство, столь падкое на тотальный цифровой контроль любой мелочи, до сих пор оставляло «черную дыру» в этом вопросе. Злые языки обвиняют лоббистов из «строительной сферы» и личные интересы нечистых на руку силовиков.

Нужны ли мигранты российскому «оливье»

Внутри России первым массовым запросом к власти после теракта было ужесточение контроля за миграционным потоком, - пишут в статье под таким заголовком спецкор журнала «Монокль» Елена Горбачева и заместитель главного редактора, редактор отдела политики издания Петр Скоробогатый, — и начальство очень быстро предложило решения. Это и масштабные проверки приезжих в десятках регионов, аресты коррумпированных чиновников, новая система мониторинга всей мигрантской сферы. Даже странно, что наше государство, столь падкое на тотальный цифровой контроль любой мелочи, до сих пор оставляло «черную дыру» в этом вопросе. Злые языки обвиняют лоббистов из «строительной сферы» и личные интересы нечистых на руку силовиков.

Надо было дождаться гибели десятков людей, чтобы сдвинуть проблему с места. За модернизацию миграционного законодательства выступил Владимир Путин. «Приехать жить и трудиться в Россию могут только те, кто уважает наши традиции, язык, культуру, историю. Этот принцип должен быть решающим», — заявил президент.

Благие пожелания записаны и в «Концепции государственной миграционной политики Российской Федерации на 2019–2025 годы», и в «Стратегии государственной национальной политики Российской Федерации на период до 2025 года». Оба фундаментальных документа закрепляют стремление государства к развитию демографии и социально-экономической сферы, защиту прав и свобод коренных народов и приезжих, поддержание межнационального и межрегионального мира и согласия в российском обществе, защиту и сохранение русской культуры, русского языка и историко-культурного наследия. Все формальности соблюдены, претензий нет. Из этих ключевых документов непонятно главное — как государство видит будущее сферы миграции и межнациональных отношений, связанных между собой более чем тесными узами.

В этой теме вообще много чего намешано: и состояние рынка труда, и динамика развития производственной и социальной сфер, и перспектива развития собственных кадров, и вопрос комфортной среды проживания, и демографический потенциал для выживания нации, да и сам идеологический и философский вопрос о российской нации будущего — это вообще о ком? Логично, что эти запросы мы посылаем именно государству, тем более что оно не привыкло открыто обсуждать такое с гражданским обществом, хотя стоило бы. Но и нельзя сказать, что чиновники об этом совсем не думают. В конце концов, есть стратегии, концепции, целое Федеральное агентство по делам национальностей, которое в постоянном режиме проводит глобальный и региональный мониторинг состояния межнациональных и межконфессиональных отношений (само собой, в закрытом режиме), множество агентств и ведомств, которые ежегодно реализуют широкий комплекс культурных и образовательных мероприятий.

И вот что интересно: открытая социология по заказу того же ФАДН, ВШЭ и ВЦИОМ говорит о том, что за последние десять лет проблемы межнационального и межконфессионального характера стали волновать россиян значительно меньше. Только каждый десятый житель страны считает такие вопросы актуальными для того населенного пункта, где он проживает. 39% россиян полагают, что в последние годы отношения между представителями разных национальностей стали более напряженными, — такие цифры представляет в 2023 году ВЦИОМ. Но это на 18% меньше, чем в 2013 году!

То есть как будто бы проводимая в сфере национальных взаимоотношений государственная политика работает эффективно. При этом для жителей почти любого крупного города страны проблема мигрантов стабильно входит в тройку-пятерку самых острых. Обобщить претензии довольно просто: мигранты не знают языка, культуры, становятся источником преступлений и разрушают систему обучения в школах. Показательно, что почти исчезли жалобы на нечестную конкуренцию на рынке труда — работы много для всех. При этом негатив у местных жителей возникает не на почве ксенофобии, а ровно тогда, когда мигрантов становится слишком много в одном месте, когда они кучкуются и ощущают безнаказанность, когда организуют гетто, а их дети начинают доминировать в школьных классах.

Именно этим объясняется расхождение в замерах: для большинства жителей многонациональной России трудовые мигранты из Средней Азии (как и кавказцы, буряты, корейцы, китайцы и т. д.) сами по себе не вызывают отторжения, респонденты не видят здесь перспективы «межнационального конфликта». Это в первую очередь проблема безопасности и социокультурной адаптации пришлых людей.

Нам предстоит ответить на вопрос, нужны ли мигранты нашему рынку труда и нашему демографическому активу. И рассматриваем ли мы одних и тех же людей или это два разных потока — либо новые жители России, либо трудовые кочевники

Делая ставку на усиление контроля, государство, безусловно, верно определяет болевую точку. Однако это лишь часть решения, и не самая сложная. Как минимум мы должны получить ответ, какой именно миграционный поток мы собрались контролировать, для чего и в чьих интересах — чтобы улучшать демографию или обогащать девелоперов? Спасать соседей от перенаселенности или свой город от новых гетто?

То есть речь идет о запросе на комплексную стратегию государства, связанную в том числе с представлением о будущем его экономики и населении. А проблема в том, что во всех вопросах, касающихся миграции и межнациональных отношений, российские власти все последние десятилетия действовали инерционно и чрезвычайно осторожно, и это, пожалуй, объяснимо.

В наследство от СССР новой России и русским как этносу досталось крепкая ценностная платформа «единство в многообразии», сформированная советской национальной политикой, и кровавые межнациональные конфликты по всему периметру бывшей империи, которые стали в том числе следствием этой же самой советской национальной политики. И второе вовсе не отменило первое. Хотя единая наднациональная общность людей под названием «советский народ» ушла в историю, интернационализм, заложенный в ее основание, сохранился в наших культуре и образовании и, по сути, выступил основой для аморфного, но пока безальтернативного нарратива «человек российский», то есть наднациональной платформы с единым культурным и ценностным кодом.

В то же время за тридцать лет мы пережили множество войн и конфликтов на окраинах, сепаратизм национальных республик, две чеченские войны, кавказский терроризм, этнический бандитизм, точечные всплески национализма, мигрантские волны русских соотечественников из стран СНГ, уроженцев Северного и Южного Кавказа, украинцев и белорусов, жителей Средней Азии и Китая. Десятилетний конфликт на Украине — это, по сути, отложенный национальный кризис вследствие трещины 1991-го. Эта безумная болтанка для страны, состоящей из 89 субъектов федерации, которую населяют более 190 народов, только чудом не закончилась катастрофой. Кто-то скажет, что на самом деле катастрофу мы продолжаем проживать — фактически и чеченская, и украинская кампании являются войнами гражданскими.

Неудивительно, что все эти десятилетия государство старалось очень аккуратно проводить национальную и миграционную политику: не обладая волей и возможностями тоталитарного советского проекта для радикальных преобразований, оно скорее не вмешивалось и купировало риски, нежели формировало запрос и видение этого сектора. Перемены последних десяти лет, отраженные в снижении ощущения межнациональной розни, в большей степени связаны с усилением правового и криминального контроля в стране. Несколько подтянулся уровень жизни в российских регионах, что сократило внутреннюю трудовую миграцию.

Новый вызов для мигрантской и межнациональной сферы пришел из Средней Азии. И, вероятно, это повод для государства наконец заглянуть в будущее. Все-таки до сих пор мы имели дело с трудовыми потоками либо внутри страны либо из регионов с сохраняющейся советской идентичностью и представлением о российской культуре. Но сегодня и зарубежный Кавказ, и тем более Средняя Азия советский опыт оставили в прошлом, а значит, представлены людьми совершенно иной культурной базы, нам принципиально чуждой.

Ситуация усугубляется низким социальным статусом мигрантов, которые сегодня приезжают в Россию, — это представители больших семей из сельской местности с плохим образованием и воспитанием. Их более успешные сверстники находят себя в развивающихся местных экономиках. То есть мы получаем низкоквалифицированных «специалистов» с обочины социальной лестницы. И если не предпримем усилия, то будем получать только таких — все остальные источники дешевой рабочей силы у наших границ исчерпаны (а на востоке уже нависает стареющая Азия).

То есть нам предстоит ответить на вопрос, нужны ли мигранты нашему рынку труда и нашему демографическому активу. И если отвечаем утвердительно, то рассматриваем ли мы одних и тех же людей или это два разных потока — либо новые жители России, либо трудовые кочевники.

Наконец, было бы неплохо определить саму суть подхода к национальной политике страны. Многие представители нашего руководства весьма пренебрежительно отзываются о принципе «плавильного котла», характерном, скажем, для жителей США, — когда разные народы и культуры «переплавляются» в одну американскую нацию.

Иной подход «лоскутного одеяла» и «мультикультурализма», принятый в Европе, нам тоже не по душе — он формирует разношерстное, неорганичное общество, которое не имеет корней и исторической памяти, при этом живет в конфликтах, а его разноплеменные составляющие отторгают друг друга.

В иных исследованиях возник как скрепляющий российскую нацию «принцип оливье» — множество различных ингредиентов, без которых невозможно получить «тот самый» вкус салата. Если прибегать к серьезным определениям, то можно вспомнить высказывание Владимира Путина: «самоопределение русского народа — это полиэтническая цивилизация, скрепленная русским культурным ядром».

В этом контексте многие исследователи предлагают не делать ошибок, прибегая к конформизму и толерантности в вопросе современных межнациональных отношений, поскольку концепция российского общества за много веков уже сформировалась и выдержала испытания временем при разных режимах правления.

Иными словами, в отношении мигрантов можно и нужно проявлять уважение, сохранять их достоинство как людей и работников, не позволять оскорблений по этническому и конфессиональному признаку, блюсти социальную справедливость — в общем, все, что и так характерно в контексте отношений внутри российского общества по отношению к своим народам. Но нельзя допускать, чтобы часть Средней Азии внезапно поглощала столичные кварталы, а новым жителям страны без представления о русской культуре и языке выдавался наш паспорт лишь из желания поправить строку в демографическом бюллетене.

Оливье может быть замешан и из большего числа ингредиентов, но в итоге должен все равно получиться всем известный салат, а не, допустим, плов.

Проблема, впрочем, глубже: ведь мы не только выбираем из некоего набора благ, который несет поток мигрантов, но и учитываем негативные эффекты, а именно влияние на культурную среду и неизбежный рост преступности.

Запрос на контроль

Представители правоохранительных органов регулярно указывают на рост преступности, в том числе особо тяжких преступлений, совершаемых в России мигрантами: на 10,3% за последние два года. Например, глава Следственного комитета Александр Бастрыкин отмечал рост преступлений в 2023 году по следующим группам: посягательство на чужое имущество, оборот наркотиков, половые преступления и посягательства на жизнь и здоровье граждан. Если учесть, что преступления, совершенные «новыми гражданами», в эту статистику вообще не попадают, а сам Бастрыкин уточнил, что реальный уровень преступности мигрантов в действительности значительно выше, картина вырисовывается, мягко говоря, тревожная.

Теракт в «Крокусе» вновь актуализировал давно назревшую и даже перезревшую проблему с бесконтрольной миграцией из стран Центральной Азии. Внезапно — хотя тут уж кому как — выяснилось, что в этой сфере накопилось бессчетное количество проблем. Например, оказалось, что дактилоскопия, то есть снятие отпечатков пальцев, — процедура сугубо добровольная. Прибывший в нашу страну мигрант вроде как должен сделать это, но предпочитает не делать. Оказалось, что наша социалка для трудовых мигрантов весьма привлекательна, хотя считалось, будто на бесконечных пособиях сидят исключительно мигранты в Германии. Выяснилось, что гастарбайтеры могут рассчитывать и на российские пенсии, и на материнский капитал и что гражданство России можно получить за вполне комфортную сумму и без знания русского языка вообще, обратившись в соответствующее «окошко». Словом, выяснилось, что слишком многое у нас в этой сфере не в порядке.

Суть новых предложений МВД сводится к упорядочению пребывания на территории России иностранных граждан: в частности, предлагается обязательная биометрическая идентификация, внесудебное ограничение прав тех, кто приехал нелегально и что-то нарушил, то есть высылка из страны, не дожидаясь решения суда, и так далее. При этом следует уточнить, что эти меры, которые, безусловно, помогут улучшить ситуацию с безопасностью, не коснутся тех, кто обладает видом на жительство, разрешением на временное проживание или уже получил гражданство.

Если мы хотим наполнить страну людьми, освоить земли, то нам нужен не бесконечный поток мигрантов в Нерезиновск, а совершенно другая программа, которая позволит оживить незаселенные пространства

Возобновились разговоры о создании отдельного ведомства, которое занималось бы миграционной политикой, оставив МВД более естественную для него функцию обеспечения безопасности. Речь, судя по всему, идет не просто о возрождении в том или ином виде прежде существовавшей ФМС, которую переподчиняли то МВД, то Минтруда, то снова МВД, а затем и вовсе упразднили. Как говорят в кулуарах, новое ведомство якобы будет подчинено напрямую президенту и сможет реализовывать часть функций ныне существующего Федерального агентства по делам национальностей, а также Главного управления по вопросам миграции при МВД.

Сам Владимир Путин еще в 2023 году говорил о необходимости создания нового органа, который занимался бы темой миграции комплексно. Кроме того, предложенные МВД правовые новеллы позволят усилить контроль не только за самими мигрантами, но и за госорганами, организациями, физическими и юридическими лицами, оказывающим какие-либо услуги в рамках миграционного процесса.

Одним из любопытных нововведений можно назвать создание цифрового профиля иностранного гражданина, который уже окрестили в народе «Мигрант-ID». Они будет представлять совокупность сведений о мигранте, содержащихся в информационных системах государственных органов и организаций и связанных единым уникальным идентификатором. Кроме того, МВД предлагает создать реестр работодателей и иностранных работников, который упорядочит принятие на работу иностранной рабочей силы и сможет, таким образом, серьезно ограничить, а в идеале ликвидировать такое понятие, как нелегальная миграция.

Законопроект почти сразу же подвергся критике со стороны отдельных представителей бизнес-сообщества: якобы излишнее регулирование увеличит издержки для бизнеса, оттолкнет потенциальных работников и негативно скажется на рынке труда в целом. Однако в МВД уверены, что при соблюдении всех законных процедур оформление документов для трудовых мигрантов станет даже проще.

Интересно, что год назад, в феврале 2023-го, МВД, наоборот, предлагало смягчить миграционное законодательство. В частности, предлагалось отменить сдачу экзамена на знание русского языка, если гражданин не планирует получать гражданство, контроль заменялся административным надзором, часть услуг (включая тот же экзамен) предлагали перевести на коммерческую основу, отдав на аутсорсинг сторонним структурам, а понятие «незаконно находящийся в РФ иностранный гражданин» отсутствовало в законе вовсе.

Совет по правам человека раскритиковал предложение: правозащитники сочли, что в таком виде он лишь укрепит теневую экономику и серый рынок труда. «Уже сегодня нередки случаи, когда территориальные органы под различными предлогами отказывают иностранным гражданам в приеме документов, вынуждая их обращаться к посредникам-коммерсантам. Вызывает вопрос и ответственность работников коммерческого предприятия, которые не являются госслужащими», — говорилось тогда в отзыве СПЧ.

Кроме прочего, с предложениями навести порядок на рынке труда из-за наплыва иностранных граждан по следам теракта в «Крокусе» выступили в Минтруда. Ведомство также подготовило законопроект, главная идея которого в том, чтобы целевой набор мигрантов на работу осуществлялся через единую структуру-оператора, по сути через государственное кадровое агентство. Публично-правовая государственная компания, таким образом, будет осуществлять организованный набор для временных работ в России (госкомпания, по замыслу, так и будет называться — «Работа в России»), а координировать процесс будет Роструд. В результате, как обещают авторы законопроекта, должна повыситься защищенность и работодателей, и работников, а при увольнении или завершении трудового договора мигранты должны будут в обязательном порядке покинуть Россию, если не получат другого официального предложения о работе.

Как можно заметить, проблема в том, что предложения не сведены в единое системное решение исходя из общей стратегии. При этом по большей части инициативы направлены на контроль и на борьбу с нелегальной миграцией. Вопросы, связанные с предоставлением гражданства приезжим, пока остаются в стороне. Нужны ли стране новые граждане?

Нужны люди

От 390 тыс. до 1,1 млн мигрантов в год — только это, как уверяют эксперты Института демографии им. А. Г. Вишневского при ВШЭ, может удержать Россию от падения в демографическую бездну, из которой выхода не будет уже никогда. Аргументы? Да хотя бы прогнозы Отдела народонаселения ООН, который исправно, из отчета в отчет, пугает Россию депопуляцией. В зависимости от сценария, то сильно — 74 млн к концу XXI века, то не очень — 112 млн человек вместо нынешних 146 млн. Если заглядывать не так далеко, то через тридцать лет нас станет на 12 млн человек меньше.

Прогноз — это не пророчество и не приговор, пытаются успокоить нас отечественные демографы, хотя и соглашаются, что ситуация действительно непростая. Между тем гипотеза о необходимости привлечения в нашу страну как можно большего количества мигрантов крепко утвердилась уже чуть ли не как аксиома: «иначе вымрем». Так ли это?

Нынешняя цифра в 146 млн человек для страны с такой огромной площадью, как наша, действительно маловато, даже если учесть, что значительная часть этой территории плохо подходит для комфортной жизни из-за сурового климата. Три четверти населения России сосредоточены в европейской части страны, но даже там плотность населения составляет в среднем 23 человека на квадратный километр. Для сравнения: во Франции примерно 122 человека на квадратный километр, в Польше — 120, в Румынии — 80, и даже в Прибалтике плотность больше нашей.

Для того чтобы не то что увеличить, а просто поддержать численность населения на нынешнем уровне, в Россию необходимо завозить людей, твердят нам. Их и завозят. Однако в данном случае любопытно было бы взглянуть на другие отчеты экспертов ООН. Например, тот же Отдел народонаселения весной 2000 года подготовил доклад под названием «Замещающая миграция: является ли она решением проблемы сокращения численности и старения населения?».

В отчете говорилось, что поддержание неизменной численности населения за счет миграции приведет к тому, что в 2050 году в некоторых странах, в том числе в России, доля мигрантов и их потомков будет составлять от 20 до 30% населения. При наихудшем сценарии мигранты и их потомки станут основной частью населения, практически полностью вытеснив автохтонное население. Очевидно, что это будут в перспективе уже совсем другие страны. Тот ли это сценарий, который мы готовы утвердить ради KPI по удержанию цифры в 146 млн человек?

Когда демографы говорят о численности населения, они чаще понимают под этими цифрами потенциальную возможность населения освоить свою территорию, привести ее в порядок, использовать ее, пояснила «Моноклю» социолог Анна Очкина. «Демографы рассуждают так из-за озабоченности убылью населения, ведь это будет вызывать проблемы и с рабочими руками, и с выплатами пенсий. К тому же демографическое старение населения затрудняет импульс развития в принципе. Но если говорить о том, что мы хотим наполнить свою страну людьми, чтобы освоить наконец нашу восхитительно огромную и многообразную страну и хотим пригласить людей, которые бы нам в этом помогли, то нам нужен не бесконечный поток мигрантов в наш знаменитый Нерезиновск, а совершенно другая программа, которая позволит заселить незаселенные пространства».

Не все миграции одинаково полезны

В период с 1992 по 2013 год в Россию из бывших советских республик переехали примерно 9,6 млн человек. Пик пришелся на 1994‒1995 годы. Причем, согласно данным Института стран СНГ, 65% из них составляли этнические русские.

До 2000 года большинство людей переезжало, как и в наши дни, из стран Центральной Азии, однако в ту пору основу этого потока составляли собственно русские и русскоязычные из числа коренных российских народов, а также люди из смешанных семей, которые покидали родной дом из-за региональных конфликтов, войн, межэтнических столкновений и притеснений на национальной почве. По сути, это были беженцы и переселенцы.

Когда этот резерв был исчерпан, в Россию потянулись представители титульных наций: правда, не с чемоданами, а с рюкзаками. Для тех, кого в России стали называть гастарбайтерами, была характерна временная, сезонная, то есть трудовая миграция. Жить в России они не планировали: заработали — и домой.

Сейчас страны Центральной Азии — Таджикистан, Узбекистан, Киргизия — основные поставщики трудовых мигрантов в Россию (98%). По данным МВД, за первое полугодие 2023 года в Россию въехали 1,89 млн граждан Узбекистана, 1,2 млн граждан Таджикистана и 467 тыс. граждан Киргизии. Число трудовых мигрантов, находящихся ежегодно в нашей стране, из года в год стабильно (пожалуй, кроме «ковидного» периода): 10‒12 млн человек. Одни приезжают, другие уезжают. И следовательно, в улучшении демографической ситуации в России они никак не участвуют.

С точки зрения демографии Россию интересует именно постоянная, а не трудовая миграция, а если быть точнее — иммиграция. Почему же эксперты так упорно используют термин «миграция»?

Некоторые, впрочем, оговариваются: миграция в Россию жизненно необходима нашей стране при условии, что хотя бы 10% мигрантов осядут здесь, то есть будут уже не мигрантами, а иммигрантами. Благодаря социальным пособиям на детей, материнскому капиталу и относительной легкости в получении российского гражданства при соблюдении некоторых, скажем так, процедур, трудовые мигранты чаще стали задумываться о получении российского паспорта либо оформлять РВП и вид на жительство.

По данным МВД, в первом полугодии 2023 года Таджикистан, Киргизия, Туркменистан вышли в лидеры по получению паспортов, при этом выходцы из Таджикистана составили около 42% всех принятых в российское гражданство. В 2021 году российский паспорт получили 735 тыс. человек, после начала СВО число желающих снизилось: в 2023 году в гражданство России приняли 378,5 тыс. человек, при этом выдали 89,7 тыс. РВП и 273 тыс. видов на жительство.

Сложность с подсчетами возникает еще и потому, что у ведомств нет единой статистики: каждый считает что-то свое. Если считать пересечения границы, то может показаться, что в Россию приезжает какое-то невообразимое число людей. Однако значительная часть выезжает и обратно. Если считать по выданным разрешениям на работу и оформленным патентам, то мы видим далеко не всю часть миграционных потоков, потому что существует еще и нелегальная, серая миграция. А если считать количество выданных паспортов, то далеко не все граждане того же Таджикистана планируют жить в России. Получать пособия — да, но тратить их предпочитают все же на родине.

Есть точка зрения, что возможности российского общества принимать мигрантов в текущих условиях уже исчерпаны, рассказал «Моноклю» демограф Сергей Чесноков, член Координационного совета Общественной палаты Российской Федерации по национальным проектам и народосбережению. «России и правда нужны рабочие руки. И до какого-то момента мы могли безболезненно принимать мигрантов, но уже начинают возникать проблемы с общественной безопасностью, потому что эти потоки сложно контролировать. Социум спокойно принимает мигрантов, если миграция компенсируется высокой рождаемостью. Но она у нас сейчас очень низкая, в среднем 1,4 ребенка на женщину».

Безопасность должна быть в приоритете, добавляет Анна Очкина. «Одно дело, когда мы включаем иммиграцию в свою демографическую программу. Но когда мы говорим, что не будем регулировать поток мигрантов, потому что иначе мы провалимся демографически, с моей точки зрения, это совершенно неверная постановка вопроса. Безопасность должна быть приоритетной, а демографические проблемы нужно решать в рамках демографических проблем, когда ты перестраиваешь социальную сферу, когда ты перестраиваешь систему социальных гарантий, смотришь, что реально нужно современным семьям, и так далее. И сюда же ты можешь вставить миграцию, пригласить людей, подумать, как это можно сделать, где они будут работать, где реально не хватает кадров. Не регулировать ради демографии стихийный поток мигрантов, на мой взгляд, странно».

При наихудшем сценарии мигранты и их потомки станут основной частью населения, практически полностью вытеснив автохтонное население. Очевидно, что это будет в перспективе уже совсем другая страна

Похожие сложные, неоднозначные, но альтернативные бесконечному потоку мигрантов решения есть и на рынке труда. Они связаны с повышением производительности труда, автоматизацией, роботизацией и цифровизацией предприятий, внедрением новых технологий. С повышением зарплаты трудящихся и условий их работы. Нужно вкладывать деньги в повышение средне-специального образования, открывать техникумы и курсы, повышать престиж рабочих специальностей. Нужно непосредственно работать с населением, вытаскивать людей из пьянства и спячки, организовывать специальные курсы на местах, показывать возможности и перспективы трудовой мобильности.

В целом это только обсуждаемые инициативы, однако направление понятно: нужно работать с собственной рабочей силой. Безусловно, это сложнее, чем просто завезти в страну тысячи малооплачиваемых бесправных мигрантов. Но мы вправе ожидать системной сознательной национальной политики от государства, которое смотрит в будущее.