Практически все разговоры о «массовой культуре» восходят к работе философа Ортеги-и-Гассета «Восстание масс». Ортега был первым, кто дал очень основательную и развернутую формулировку того, что представляет собой этот феномен и чем он опасен. Ресурс «Моноклер» опубликовал транскрипцию лекции культуролога, преподавателя МГУ Олега Комкова, в которой он рассказывает об основных идеях Хосе Ортеги-и-Гассета и разбирается, кто такой «человек-масса» и как его появление привело к возникновению в XX веке тоталитарных режимов, а в XXI грозит обернуться гораздо большими катастрофами. ⓘ
Испанский философ Хосе Ортега-и-Гассет много чего написал хорошего. В 1930 выходит его книга «Восстание масс». Здесь важная для нас тема критики культуры: нужно понять, как все плохо. Практически все разговоры о «массовой культуре» (уже общеупотребительное выражение) восходят к этой работе Ортеги. Ни одно из исследований массовой культуры не обходится без упоминания Ортеги. Но часто дело ограничивается именно упоминанием. Он был первым и в некоторых отношениях единственным, кто задумался о подлинной сущности этого нового для европейской цивилизации феномена, который назвал «человек-масса». Дал очень основательную и очень развернутую формулировку того, что представляет собой это явление, чем опасно для европейской культуры.
Статья А.Б. Зыковой в «Новой философской энциклопедии» — внятное резюме основных идей Ортеги. У Ортеги идет речь о кризисе европейских народов и культур. Именно кризис европейских народов и культур называется «восстанием масс».
«Соединение либеральной демократии… и технического прогресса к 20 веку обеспечило высокий уровень европейской жизни. В этих условиях жизнь отдельного человека, прежде всего представителя среднего класса, перестала быть непрерывным преодолением трудностей, стала комфортной, защищенной, а во многом и гарантированной. В итоге резко увеличилось население Европы, на арену истории вышли массы людей, которых научили пользоваться современной техникой, но не приобщили к пониманию общественных задач и принципов цивилизации.
Для Ортеги любое общество делится на две части: «избранное меньшинство» – те, кто ориентирует свою жизнь на служение высоким этическим ценностям, кого отличают требовательность, взыскательность к себе, постоянное самосовершенствование, и руководимая этим меньшинством масса. Однако в новых условиях возникает особый представитель массы, которого Ортега называет «человеком-массой». Усвоив, как пользоваться последними новинками техники и считая технический прогресс гарантированным, этот массовый человек не хочет знать принципов, на которых строится цивилизация. У «человека-массы» редкостная неблагодарность ко всему, что сделало возможным его существование. Его отличает чувство вседозволенности и признание лишь собственного авторитета, самоудовлетворенность и непокорность. В него заложена некоторая сумма идей, в результате чего у него есть «мнения». Он этим удовлетворен, доволен собой и не намерен считаться ни с кем, кроме себя. Наличие «мнения» у «человека-массы» для Ортеги не служит признаком культуры, так как оно не опирается ни на ее принципы, ни на дисциплину интеллекта.
Ортега не дает определения массового человека, но неоднократно повторяет, что это признак не социальный, не классовый, а «типологический». Это – «новый тип человека, характерный для любого общественного класса». Однако наиболее типичного его представителя Ортега находит среди технических специалистов, ученых-экспериментаторов, этих «аристократов времен буржуазии». Развитие науки требует эксперимента и все большей специализации, в результате чего технический специалист теряет способность к интерпретации бытия как целого. Поскольку в экспериментальной науке много механических операций, она делается руками людей заурядных, знающих одну область своей науки. Это – «невежественный ученый», который, однако, по отношению к тому, чего он не знает, будет вести себя с уверенностью человека знающего, диктовать свое мнение в областях, где он не является специалистом. Образ такого интеллектуала для Ортеги и есть символ торжествующего «человека-массы»» ⓘНовая философская энциклопедия. В 4-х т. Т. 1. М., 2010. С. 446-447..
Важный момент: наиболее радикальным и опасным, показательным типом человека-массы является очень образованный человек, но невежественный, потому что утратил способность восприятия целого, не знает оснований культуры и цивилизации, не уважает их и не считает нужным уважать, полагает, что имеющихся у него сведений достаточно, чтобы иметь обоснованное мнение обо всем на свете.
Это меняет все представление о знании. Получается, оно сводится к минимальному количеству информации и приемов ее обработки. Человек на деле не только не знает, но вообще не думает. Знание перестает быть связано с мышлением, с чтением. С искусством чтения. Думать – форма жизни, форма вовлеченности в жизнь. Культурой следует называть опыт мысли, чтения. Опыт, в который человек погружен. Неотъемлемая часть жизни. Когда этого нет, тогда нет никакой культуры. Ее не может быть у человека-массы – не важно, человека совершенно необразованного или блестящего специалиста узкого профиля. Умение, искусство, опыт чтения. Опыт мышления, постоянный внутренний диалог со всем пространством, содержимым мировой/европейской цивилизации. Отсутствие этого – признак отсутствия культуры.
Пафос Ортеги – непримиримая враждебность к этому явлению. Страстность, с которой написана работа. Нет привязки понятия «человек-масса» к тому, что впоследствии станут называть «массовой культурой». Явной привязки нет и в тексте Ортеги. Но в неявном виде можно сказать, что текст кричит: «массовая культура» – оксюморон.
Эти вещи – «масса» и культура – исключают друг друга.
Практически в начале работы Ортега говорит, что понятие массы связано с понятием толпы. Толпа – понятие количественное и визуальное. Переведенное на язык социологии, оно дает массу. Одно значение слова обиходное, другое в составе выражения «массовый человек» – диагноз эпохи, культуры. Новое понятие, которое тогда еще только предстояло осмыслить человечеству. Если многократно подчеркивается, что человек-масса – тип, представителем которого может явиться человек любого класса, оказывается, что «тип» – слово не самое удачное. Особенно потому что Ортега говорит о немыслимом разрастании этого типа. Вместо термина «тип» можно предложить слово «состояние». Психологическое, духовное, телесное. Оно видно в так называемом стадном чувстве. Человек может войти в это состояние. Не у всех получается выйти. Состояние, которое может в той или иной степени затронуть каждого.
Любой человек в той или иной степени, даже элита может впасть в состояние массового человека. Человек современной эпохи обречен на то, чтобы в это состояние впадать. Это не поветрие, не что-то временное. Человек-масса – некультурный человек. Тот, кто не испытывает уважения к культуре, которая сделала возможным его образование/существование. Человек, который не знает и тысячной доли текстов, которые образовали цивилизацию, в которой он живет. Хотя знает в рамках этой тысячной доли что-то, что изучил по своей профессии, своему делу. Его не столько «научили», сколько натренировали выполнять функции. У человека отсутствует огромное пространство и опыт культуры. Впадая в состояние некультуры, мы впадаем в состояние бес-/недо-человеческого. Сверхчеловек, которому все по барабану. Все есть, и буду это приумножать. Не совсем человек. «Сверх-» всегда обращается в «недо-«. Все, что связано с этим образом превосхождения человеческого, – всегда падение, впадение в состояние ущербности, недостатка.
«Массовая культура» сейчас. Этот тип культуры с точки зрения многих социологов, историков, экономистов и других ученых, зарождается якобы в XIX веке. В ту эпоху, которую особенно критиковал Маркс. В среде «пролетариата» (это не имеет отношения к подлинному смыслу понятия «пролетариат» у Маркса). Зарождается потому, что население растет. Прежде всего население, принадлежащее к низшим и средним слоям. Оно работает, зарабатывает на жизнь, у него есть свободное время. Нужны способы заполнения досуга. Их должно быть много, это приобретает стандартные растиражированные формы. Дальше процесс ширится, и в ХХ веке мы имеем уже «индустрию культуры» как систему удовлетворения нужд населения. Нацеленность на коммерческий успех, легкость содержания, стандартность, отсутствие оригинальности – общепринятые ныне признаки массовой культуры.
Когда так развивается разговор о происхождении массовой культуры как культуры масс, то непонятно, почему она все-таки появляется только в XIX веке. Что раньше? Да, понятно: технологическая революция. Формы удовлетворения досуга представителей низшего класса: балаган, варьете, массовая литература – литература легкого содержания, которую можно быстро прочесть, пресса. Но в Средние века тоже были вполне стандартизированные формы досуга. Заполнять досуг человеку нужно было во все времена. Привязана ли сущность массовой культуры ко времени и количеству? У людей всегда был досуг, заполняли примерно одинаковым образом. Для народа организовывались гуляния. Массовая культура в этом плане не возникает в XIX веке, она была всегда. Но мы осознаём, что массовая культура ХХ века не то, что народные гуляния средневековья.
Ортега начинает работу с сопоставления слов «толпа» и «масса». Переключает читателя с количественного понимания на социологическое. Толпа – явление качественное. Тоже состояние человека: «стадное чувство» – многие люди становятся обезличенными, утрачивают адекватное восприятие реальности. Толпы были всегда. Толпы, которые ходили смотреть на казни. В толпу легко втекают представители разных сословий. Толпа как «чернь». Если она – то же самое, что масса, то получается, что это не новый феномен.
Толпа – понятие психологическое и социологическое. Если масса отличается, то она – нечто не психологическое и не социологическое. Толпа знала свое место в иерархии, а массе все равно, есть элита или нет. Феномен массы не связан с чем-то стихийным и всегда существующим. В толпе каждый понимает, что он в толпе. Толпа не будет претендовать на то, чтобы быть элитой. Человек в толпе будет либо сознавать, что он сейчас в толпе, либо не будет сознавать, но поймет позднее, что это – некое событие, в котором он участвовал и которое по тем или иным причинам было неизбежным. Толпа равна себе самой. Разница эпох тоже это проясняет. В Средние века была четкая иерархия, и каждый осознавал свое место. Ортега:
«Масса – это посредственность, и, поверь она в свою одаренность, имел бы место не социальный сдвиг, а всего-навсего самообман. Особенность нашего времени в том, что заурядные души, не обманываясь насчет собственной заурядности, безбоязненно утверждают свое право на нее и навязывают ее всем и всюду. Как говорят американцы, отличаться – неприлично. Масса сминает все непохожее, недюжинное, личностное и лучшее. Кто не такой, как все, кто думает не так, как все, рискует стать отверженным. И ясно, что «все» – это еще не все. Мир обычно был неоднородным и единством массы и независимых меньшинств. Сегодня весь мир становится массой» ⓘЗдесь и далее цитаты по книге: Ортега-и-Гассет Х. Эстетика. Философия культуры. М., 1991..
Агрессивность, стремление к экспансии, расширению – изначальная черта массового человека. Мое право на посредственность и навязывание ее всем и всюду. «Масса сминает все непохожее». Это напоминает толпу, которая нахлынула и снесла все. Толпу трудно контролировать, но это культурный феномен. Толпы во многом творят историю культуры. Толпа, собравшаяся во дворе Понтия Пилата. При всей стихийности (полчища войск Чингисхана тоже толпа – размеры разные), толпа встроена в культурный процесс преобразования человеком пространства и времени. Масса из этого исключена. Она – феномен, инородный даже толпе. Тогда откуда берется и что она по сути собой представляет? Какое это состояние? Толпа – психо-социологический феномен. Масса не пойдет свергать царя. «Человек-масса». Речь о том, что каждый – масса. Может никого не быть вокруг, а человек-масса останется таковым. Со всеми техническими навыками, которые дала ему культура. Как и Робинзон. Но он еще чему-то научился. А вот человек-масса на острове…
Имеем новый этап в движении культуры. Ортега неким образом подытоживает то, что у Маркса уже звучало. Тот вынужден был проигнорировать этот аспект и подчинить свою работу мысли освобождению от рабства. Экономика – законы дома, человек обустраивает свой дом. Политика – от «полиса» как пространства, в котором человеческое сообщество может достигнуть благосостояния, и для этого все должны потрудиться (не поработать). И вот, явление массового человека на мировой сцене – искажение политико-экономического климата цивилизации. В значении дома, города, пространства, где все хотят хорошо жить сообща, и в качестве «номоса» – закона, полагаемого человеком.
Можно назвать массу явлением духовным, противопоставив социальному и культурному (измерениям, в которых возможна и толпа). Или, если угодно, анти-духовным, но принадлежащим к порядку духовного. Духовное измерение связано с мыслью, пониманием существа человека как мыслящего и мыслью живущего. Преобразование этого воспринимаемого воздействия в иную реальность – мысль, мышление. Речь о некоем фундаментальном искажении мыслительной способности человека. Тема искажения, деградации мыслительной способности человека как существа, которое не живет иначе как мысля. Когда он этого не делает, становится похож на животное.
В политическом аспекте Ортега предвосхитил тоталитарные режимы. Теорию тоталитаризма разовьет Ханна Арендт, во многом продолжая то, что осталось брошенным у Ортеги. Массовый человек упивается своими возможностями, даже если это возможности дебила. С государством у него тогда складываются своеобразные отношения. Это требование комфорта. Человек-масса не то чтобы ленив, но он не хочет делать того, что выходило бы за пределы его благополучного состояния. Не хочет напрягаться лишний раз. Он хочет, чтобы государство о нем заботилось, делегирует свои человеческие права – важнейшим из которых является принятие решения о себе самом, свобода – государству. Сознательно или не очень отрекается от них. Тем самым заведомо соглашается на то, чтобы государство не просто давало ему все, что он хочет, но и делало с ним все, что оно хочет. Так возникнет тоталитарный режим. По причинам чисто техническим тоталитарные режимы просуществуют недолго. Но появятся и гораздо более утонченные формы господства, гораздо более тонкие формы упрочения власти. Все они связаны с отказом человека от самого важного в себе. Арендт скажет, что человек отказался думать. Не возможности лишился, а выбрал не думать.
Живые категории. Не технический процесс, рассчитывание чего-то в голове. Мысль – форма жизни, которая захватывает всего человека. Употребляя слово «жизнь», Ортега исходит из понятия «жизнь» как чего-то первичного, что составляет природу человека.
«Жизнь – это прежде всего наша возможная жизнь, то, чем мы способны стать, и как выбор возможного – наше решение – то, чем мы действительно становимся».
Тема открытости человека. Человек как задание. Вся культура об этом говорит. Ортега об этом говорит как о сущности жизни. То, как мы выполняем задание, которое нам дано – «мир». Поэтому у каждого свой мир. Мир это человек и то, как он себя осуществляет. Он никогда не завершен.
«Жизнь не выбирает себе мира… Жить – это вечно быть осужденным на свободу, вечно решать, чем ты станешь в этом мире. <…> Даже отдаваясь безнадежно на волю случая, мы принимаем решение – не решать».
Личная, политическая, интеллектуальная жизнь. Она же синоним культуры. Необходимость решения. «Быть осужденным на свободу» – невозможность для человека существовать иначе, как в форме становления. Иначе, как развиваясь и будучи собой. Свобода – быть собой. Не зависеть от того, что говорят другие и так далее. Это – жить по-человечески. Это мыслить, проживать мысль. Работать как жить работой. Читать как жить тем, что ты читаешь. Ортега развивал категорию жизни в особом ключе.
Человек-масса к этому не причастен. Он вне жизни. Ортега говорит: XIX век повинен во всем. Новый темп технического прогресса был задан, население растет. Средневековый человек никогда не исключал себя из жизни, всегда думал, мыслил. Мыслить можно и не сильно заморачиваясь и не умея читать, не будучи погруженным в тексты. А можно закончить университет и не уметь думать. Нельзя быть умным глупым, а глупых умных полнó. У человека появляется возможность выбросить себя из стихии культуры и жизни, а думать, что живет классно. Не жить вообще, не быть подобным человеку и достойным имени человека, а думать, что живет полноценно.
Растет население. Прогресс. Либеральная демократия. Демократия по своей природе иллюзорна. Может быть лучшим из того, что до сих пор придумал человек. У Ортеги это заряжено иронией. «Демос» – толпа как чернь, а не народ. Особенно в эпоху нашей эры. Если ей дать «кратию», власть, то лучше потом от нее держаться подальше. Не справится она с нею. Есть способ достичь определенного уровня благ и их поддерживать, если ввести общество в иллюзию (в том числе в прямом смысле игры), и тогда люди будут думать, что возможна власть народа, возможна свобода в рамках демократий. На деле они оказываются рабами нового мирового порядка, как писал Маркс. И сегодняшний мировой порядок порабощает человека, потому что он нацелен на воспроизводство одних и тех же механизмов, обеспечивающих иллюзию жизни массовому человеку, иллюзию демократии и возможности влиять на политику, иллюзию жизни и мышления. Весь мировой порядок работает на воспроизводство этой химеры.
Лекция из курса «Теория культуры», прочитанного О.А. Комковым бакалаврам отделения культурологии факультета иностранных языков и регионоведения МГУ имени М.В. Ломоносова в 2017/18 учебном году, публикуется в записи выпускницы бакалавриата Влады Волковой. Конспект сохраняет манеру и особенности устной речи лектора. Цитаты, которые зачитывались, восстановлены и приведены в соответствии с первоисточниками. Текст просмотрен, в некоторых частях отредактирован и авторизован О.А. Комковым..