Рональд Рейган и Михаил Горбачев с супругами на ранчо Рейгана в 1992 году
11.11.2018 Общество

Нам нужен правильный Запад. Что выберет Россия после Путина?

Фото
Blake Sell / Reuters

Позитивный западный опыт стимулирует вестернизацию России, негативный – поиск особого пути, утверждает научный руководитель Центра исследований модернизации ЕУСПб  Дмитрий Травин в Republic.ruи приводит подтверждающие тезис примеры. Главный вывод: если Запад хочет, чтобы Россия не была его антагонистом, ему надо навести порядок у себя, вновь стать привлекательным.

Время от времени зарубежные журналисты спрашивают меня о влиянии санкций на положение дел в России. Я отвечаю обычно, что они серьезно укрепили режим Путина, и если ваша страна хотела поддержать российского авторитарного лидера, то, можно сказать, вполне своего добилась. Ощущение осажденной крепости, которое формирует у зрителей наше телевидение, используя санкции как один из аргументов, приводит к логике «коней на переправе не меняют» и, значит, к стремлению народа сплотиться вокруг Владимира Путина.

Собеседники часто удивляются. Они ведь полагали, что санкции должны быть для Путина наказанием за Крым и Донбасс. Меня же удивляет иное: узость мышления западных политиков и журналистов. Я перевожу иногда разговор на смежную тему и говорю: если вы и впрямь хотите помочь России, наведите порядок в собственном доме, сделайте его истинным образцом для таких развивающихся стран, как наша. Вот это станет лучшей поддержкой российской демократии. Увы, после такого поворота собеседник обычно теряет всякий интерес к теме.

А зря. Настоящий разговор о том, что будет с Россией и чем может Запад помочь российской демократии, начинается как раз там, где речь заходит о состоянии дел в западных демократиях. Санкции ведь не более чем формальная реакция на политику Кремля. Это действия Запада «по обязанности», а не здравому смыслу. Политикам надо было отреагировать, чтобы оппозиция не ругала их за бездействие – вот и отреагировали. А то, что по-настоящему может вновь сделать Запад для нас привлекательным, требует от зарубежных государственных деятелей не реакции «по обязанности», а глубочайших преобразований.

Украина за Путина

Вот ⁠свежий пример. Прокуратура Испании потребовала ⁠25 лет тюремного заключения для вице-премьера правительства Каталонии, обвиняемого в сепаратизме. ⁠Человека хотят посадить фактически ⁠пожизненно только потому, что он хотел добиться независимости для своей родины, причем не с помощью военного переворота, а демократическими методами. Можно по-разному относиться к стремлению Каталонии выйти из состава испанского государства, но вряд ли есть сомнения в том, что это не следствие действий маленькой группки смутьянов, а искреннее желание значительной части общества. То есть «сепаратизм» – вопрос политический, а не уголовный. И решать его надо, ведя диалог с «сепаратистами», а не так, как предлагает испанская прокуратура.

На фоне действий «испанской демократии» действия Кремля по укреплению «единой и неделимой» выглядят вполне приемлемыми. Одна из ведущих европейских стран своими действиями фактически легитимирует любое подавление сепаратизма в развивающихся странах. Любой политик-автократ может теперь сказать, что стремление какого-либо народа выйти из состава империи должно быть жестко подавлено даже с позиций европейской демократии.

А вот другой пример. Четверть века (с момента знаменитых бархатных революций, произошедших в странах Центральной и Восточной Европы в 1989 году) говорилось о том, что чехи, словаки, поляки, венгры, болгары, румыны осознанно выбрали путь демократии и успехи этих народов связаны со стремлением к европейским ценностям. Но сегодня мы видим, как в Венгрии усиливаются авторитарные начала. А нынешний польский режим один из известных демократических политиков этой страны назвал при мне «лилипутинским» – то есть примерно таким же по сути, как путинский, только не столь жестким.

Впрочем, усиление авторитарных начал в Центральной и Восточной Европе – это далеко не главная проблема, влияющая на усиление российского авторитаризма. О Польше и Венгрии даже по нашему телевидению говорят не часто (не слишком удобная тема для пропаганды). Главная проблема – это Украина. Никто не сделал так много для укрепления путинского режима, как украинские политические деятели последних лет. Они своей абсолютной неэффективностью создали практически идеальный пример, который можно бесконечно мусолить на российском телевидении, стращая обывателя тем, что будет с нашей страной, если вместо «великого Путина» к нам придут Майдан и антигосударственная элита, стремящаяся к демократизации общества.

Много было надежд 15 лет назад (во времена первого Майдана) на то, что Украина покажет России пример эффективного демократического развития. Увы, ничего подобного не случилось. Украина представляет собой пример демократического, но неэффективно функционирующего государства. В Латинской Америке было множество примеров подобного рода, да и сейчас там в некоторых странах дела обстоят не лучше. Но одно дело – далекая Америка, другое – близкая нам (и территориально, и культурно) Украина, ставшая одним из беднейших государств Европы.

Конечно, преимущества нынешней России в сравнении с Украиной определяются не преимуществами путинской автократии в сравнении со слабой демократией. Скорее всего, если бы у нас не было нефти и газа, российская экономика находилась бы примерно на том же уровне, что украинская. Но это ведь «тонкости», в которых могут копаться специалисты. Для обывателя Украина стала классическим примером того, чего не надо делать. И не случайно российское телевидение так много уделяет этой стране внимания. Если бы не было украинского феномена, Кремлю следовало бы его выдумать в своих собственных интересах.

Американская трагедия

Перейдем, однако, с политики на экономику. Здесь есть важнейший для нас пример – Греция, страна, свалившаяся в серьезный кризис из-за своей неспособности жить по средствам. Греция привлекла внимание всего мира (и российского обывателя в том числе) к тому, что западные страны наращивают пирамиды государственного долга. Как правило, эти пирамиды не рушатся, но кто знает, что будет в перспективе? И вот уже среди российских обывателей все более популярным становится представление, будто бы США не производят ничего, кроме зеленых бумажек, и будто бы эта страна ведет лишь паразитическое существование. Вместо того чтобы учиться у эффективного американского бизнеса умению вести рыночное хозяйство, Россия в основном обращает внимание на неэффективность американского государства, неэффективность милитаризма и системы социального обеспечения, порождающих государственный долг.

Но главная проблема с Америкой даже не в пирамиде государственного долга. Я хорошо помню, как легко воспринимались в эпоху горбачевской перестройки соображения о том, что США – не столько наш враг, сколько интересный пример построения эффективной экономики, который следует всерьез изучить. Многолетняя советская антиамериканская пропаганда не сделала почти ничего для насаждения чувства антиамериканизма в СССР. Бардак в нашей стране порождал у нормальных людей естественное стремление к поиску позитивных примеров за рубежом. Ситуация, однако, стала постепенно меняться в 1990-е из-за наших несбывшихся ожиданий стать такими же успешными, как Америка, в экономике. Но главный удар по собственной репутации нанесли сами американцы. Война в Ираке и активное стремление к усилению своего политического влияния в разных регионах мира сместили акцент с обсуждения успехов американской экономики на провалы американской внешней политики. И вот теперь даже с мыслящими людьми гораздо труднее говорить о позитивном американском опыте, чем тридцать лет назад.

Великие реформы или великая депрессия?

Выбор нашего пути во многом зависит от того, смогут ли западные страны навести порядок в собственном доме к тому моменту, когда путинский режим будет испытывать кризис и Россия задумается о новых переменах. В российской истории не раз уже бывало так, что позитивный европейский опыт стимулировал вестернизацию, тогда как негативный настраивал на поиск особого пути.

Петровские преобразования, в частности, были связаны с тем, что молодой царь видел явные преимущества ведущих европейских стран в судостроении, организации армии, в финансовом деле и развитии той бюрократии, без которой невозможно собирать налоги, формировать военный бюджет, снабжать войско продовольствием, обмундированием и боеприпасами. Великие реформы Александра II во многом определялись быстрым распространением свобод и связанным с этим экономическим прогрессом в различных европейских странах: отменой крепостного права в Пруссии и Австро-Венгрии, осуществлением фритредерской политики в Англии и Франции. Перестройка Михаила Горбачева стимулировалась явными успехами западной экономики на фоне провала всех советских попыток ликвидировать товарный дефицит и обеспечить граждан хотя бы минимумом необходимых для нормальной жизни товаров.

Но в те эпохи, когда преимущества Запада были сомнительны, когда Запад запутывался в своих противоречиях и нес огромные человеческие или экономические потери, Россия вела себя по-другому. Так, в частности, кризис, связанный с Первой мировой войной и ее колоссальными жертвами, явно способствовал осуществлению русской революции и, самое главное, выбору для развития в постреволюционную эпоху фатального большевистского пути. В тот момент многим казалось, что фантазии марксистов дают шанс на успех, тогда как следование по пути, проложенному западным буржуазным миром, гарантирует (как писал Ленин) монополистический, загнивающий и паразитический империализм, оборачивающийся кровопролитными войнами. Более того, Великая депрессия, разразившаяся в западных странах на рубеже 1920–1930-х годов, способствовала распространению иллюзии об эффективности сталинской модели экономики, при которой заводы строятся, статистические показатели растут, люди получают новые рабочие места, а не мыкаются, как на Западе, безработными.

Если к тому времени, когда путинскую систему начнут реформировать, Запад не будет для России хорошим примером, поиск особого пути начнется вновь. Тем более что под боком вызревает Китай – авторитарная страна с высокими темпами роста ВВП, впечатляющими стройками, жесткой дисциплиной… и множеством проблем, тщательно скрытых от постороннего глаза.

На  фото: Михаил Горбачев с женой Раисой и Рональд Рейган с женой Нэнси в США, 1992 год. 

Дмитрий Травин приглашает на презентацию своей новой книги «“Особый путь” России: от Достоевского до Кончаловского», которая пройдет в Москве 7 декабря в 19:00 в Сахаровском центре.

Авторизуйтесь, чтобы оставлять комментарии