Три сценария завершения военного конфликта на Украине

Политолог,  директор Российского совета по международным делам Андрей Кортунов написал статью для The Economist, в которой изложил три возможных сценария завершения конфликта, рассматривая российско-украинский конфликт не только как столкновение армий, но и как фундаментальное противостояние обществ и образов мышления.

Военная конфронтация России и Украины не является этническим конфликтом: этнические украинцы и этнические русские сейчас воюют по обе стороны линии фронта. И радикальный национализм — не главная движущая сила украинского сопротивления, вопреки множеству заявлений Москвы. Это противостояние также не имеет под собой религиозного основания. И Россия, и Украина являются светскими государствами, а недавнее религиозное возрождение в обеих странах носит поверхностный характер. С моей точки зрения, это по большей части и не борьба за территории (хотя связанные с ними вопросы остаются серьезным препятствием на пути к достижения мирного соглашения).

В основе конфликта лежит столкновение очень разных способов организации общественной и политической жизни внутри двух стран, которые вместе не так давно составляли значительную часть территорий Советского Союза. В основе этого конфликта также лежит интеллектуальное и духовное противостояние двух мышлений: двух взглядов на современную международную систему и на мир в целом; двух противоположных представлений о том, что правильно и что неправильно, что справедливо, а что нет, что можно считать законным, а что надо рассматривать как незаконное, а также что из себя должно представлять национальное политическое руководство.

Мало кто станет утверждать, что Украина уже превратилась в образец либеральной демократии западного толка. Но Украина настойчиво движется в этом направлении — медленно, не всегда последовательно, с неизбежными неудачами и вполне объяснимыми отступлениями. Россия, в свою очередь, не является азиатским или европейским авторитарным государством в классическом смысле. Но она последовательно отдалялась от либерально-демократической модели на протяжении как минимум последних двух десятилетий. Украинское общество пытается организовать себя в соответствии с принципом "снизу-вверх", в то время как в основе российской социальной организации лежит принцип "сверху-вниз". С момента обретения Украиной независимости в 1991 году в Киеве сменились шесть президентов. Каждый из них приходил к власти в ходе конкурентных, а иногда и очень драматичных выборов. Россией в эти три десятилетия управляли только три главы государства, и каждый новый лидер тщательно отбирался и пользовался поддержкой своего предшественника.

Историки, культурные антропологи и социологи продолжают спорить о причинах столь примечательного расхождения этих двух бывших республик СССР. Самое важное сейчас заключается в том, что принципиальная несовместимость двух моделей социальной организации не только обернулась ужасающей братоубийственной военной конфронтацией в самом центре Европы, но и в значительной мере диктует логику поведения сторон в этом противостоянии. От подбора кадров до государственной пропаганды, от стратегии до характера управления государством — во всех этих областях две конкурирующие постсоветские модели проходят серьезную проверку на прочность. И результаты этой проверки будут иметь долгосрочные последствия, выходящие далеко за пределы Европы.

В Киеве могут заявить, что условия этого столкновения несправедливы. Россия больше, богаче и в военном отношении мощнее Украины. Но, с другой стороны, Украина пользуется международным сочувствием и практически неограниченной военной, экономической, гуманитарной и разведывательной поддержкой со стороны Запада. Россия же может рассчитывать только на себя, а сейчас она еще и подвергается давлению все более болезненных санкций.

Многие российские эксперты любят утверждать, что именно масштабная военная и иная помощь Запада и является единственной причиной, по которой Украина до сих пор не развалилась на части и не капитулировала. Но эта логика не объясняет истинные источники мотивации Украины. Возьмем, к примеру, Афганистан, где вся долгосрочная масштабная военная поддержка со стороны Америки и ее партнеров не помешала неуклонному наступлению Талибана* в прошлом году. Хотя сравнивать эти два конфликта напрямую не стоит, реалии вполне очевидны: афганцы в 2021 году не были мотивированы упорно воевать за свою страну и за свои ценности, а у украинцев в 2022 году такая мотивация однозначно есть.

Ставки в текущем конфликте вряд ли могли быть выше. Речь идет о будущем международной системы и о будущем мирового порядка. Что еще важнее, речь идет о нашем понимании современности и, следовательно, о предпочтительных моделях нашего социально-политического развития.

Существует три сценария того, как может закончиться военная спецоперация России на Украине, и каждый из них повлечет за собой огромные геополитические последствия. Если бы Кремль решительно проиграл в этом эпическом противостоянии, мы, вероятно, увидели бы возрождение "однополярного момента" — несмотря на несомненное сопротивление такому развитию событий со стороны Пекина. Если Украина может быть "незавершенным делом" для Владимира Путина, то место России в мировой политике остается таким же "незавершенным делом" для многих на Западе. Триумф Украины позволил бы приручить и "одомашнить" Россию. А более спокойная Россия, в свою очередь, позволила бы Западу с большей легкостью справиться с Китаем, который оставался бы единственным серьезным препятствием для установления либеральной гегемонии и наступления долгожданного "конца истории".

Если бы конфликт закончился несовершенным, но взаимоприемлемым политическим компромиссом, то окончательный исход столкновения российской и украинской моделей развития был бы в очередной раз отложен. Ожесточенное соперничество между двумя моделями социальной организации, несомненно, продолжилось бы, но, как мне хочется надеяться, в менее жестком режиме. За не слишком идеальным компромиссом между Западом и Россией мог бы последовать более значимый и более фундаментальный компромисс между Западом и Китаем. Если какая-то договоренность с Владимиром Путиным все еще возможна, то последующая договоренность с Си Цзиньпином могла бы стать ее логическим продолжением. На сближение Китая и Запада потребовалось бы больше времени, энергии и политической гибкости со стороны Запада. Но в конечном счете это привело бы к реформированию мирового порядка — с серьезными изменениями в системе ООН, в архаичных нормах международного публичного права, а также с перестройкой МВФ, ВТО и других институтов.

Если не будет достигнуто никаких договоренностей по Украине и конфликт продолжится, плавно перетекая из одного витка эскалации в хрупкое перемирие и обратно, то нам стоит приготовиться к упадку в глобальных и региональных международных институтах. Неэффективные международные институты могут окончательно рухнуть на фоне резкого ускорения гонки вооружений, распространения ядерного оружия и роста числа региональных конфликтов. Такие изменения приведут к хаосу в предстоящие годы.

Оценить вероятность любого из трех сценариев крайне сложно, поскольку на исход конфликта могут повлиять слишком много независимых переменных. Я считаю вариант с реформированием мирового порядка, в рамках которого стороны сумеют достичь соглашения, чтобы завершить военный конфликт, наиболее предпочтительным из всех. Другие варианты либо обернутся слишком стремительными изменениями, либо заблокируют столь необходимую структурную перестройку. В обоих случаях политические риски будут множиться. Если этот конфликт повлечет за собой постепенный, упорядоченный и ненасильственный переход к более стабильному миропорядку, то это будет означать, что жертвы Украины были не напрасны.

* террористическая организация, запрещенная в РФ

Перевод ИноСМИ.