Почему деньги тотально перестали генерировать рост
Почему деньги тотально перестали генерировать рост? Если очень коротко и упрощенно, то потому, что элиты – и не только в России, важно подчеркнуть – ныне озабочены только политической составляющей госуправления, а именно – возможностью сохранить собственно власть. Тема развивается в редакционной статье свежего номера журнала «Эксперт».
Как вы, наверное, уже знаете, мы ведем небольшое исследование о кризисе современного государства. И, отчасти будучи экономистами, видим одну проблему. Политологи, политики и философы часто связывают кризис государства с объективной невозможностью исполнять взятые на себя социальные обязательства. Объективные, поскольку по какой-то причине они оказались экономически недостижимыми для современных государств. Нам же все более важным кажется другой аспект кризиса государства. Аспект, который является первопричиной его текущей социальной беспомощности.
Речь идет о том, что современные государства утеряли способность организовывать экономический рост, собирая в кулак три экономических фактора — капитал (частный и государственный), труд и научно-технический прогресс.
Нельзя не заметить, что политика государств XX века была пронизана задачей организации экономического роста, эффективной международной конкуренции, борьбой с перманентными кризисами, для чего использовались самые разные сочетания налоговой, денежной, промышленной политики и политики в области научно технического прогресса. По какой-то причине у современных государств если и есть какие-то потуги в отдельных направлениях, то к целостному видению своей экономической политики они даже не подступаются. Скорее всего, причиной этого опасливого поведения является понимание политиками того факта, что легких путей в вопросе организации экономического роста нет, а сложные окажутся неэффективными с точки зрения текущей борьбы за власть. Поэтому разумнее говорить о социальной или, например, экологической политике, чем утонуть в сложных экономических вопросах. Однако очевидно, что пока именно экономические вопросы не будут заданы и решены, государства будут слабеть как институт в глазах граждан, особенно тех, за кого сейчас принято бороться: граждан с высоким качеством человеческого капитала.
Можно ли начать качественно обсуждать рецепты организации экономического роста? Может быть, действительно все исчерпано? Новых технологий, которые несут эффективность, нет. Денег сколько ни печатай — все уходит в финансовые пузыри. Но неужели ситуация после Второй мировой войны, с бедным населением Запада, разобщенным войной миром, нищими колониальными странами, более предрасполагала к экономическому росту, чем сегодняшняя, когда золотой миллиард превратился в позолоченные четыре миллиарда, мир пронизан глобальными торговыми и финансовыми связями, доступность технологий стала если не абсолютной, то уж точно больше, чем после войны? Скажут: тогда надо было много чего построить — война все разрушила. Так и сейчас много чего надо построить: западный мир, включая Россию, уже четверть века как очень мало инвестирует в свой основной капитал — и инфраструктурный, и промышленный.
Нет, скорее, проблема в фокусе внимания. Тогда, после ужасной войны, элиты хотели, считали себя обязанными дать гражданам своих стран нормальную обеспеченную жизнь. Сейчас неомонетаризм убедил элиты, что правильная цель — быстрая финансовая отдача. Надо как можно меньше потратить и как можно быстрее и больше снять с инвестиций. Это правильно, это обеспечит твою и страны конкурентоспособность, все остальное — экономически необоснованный гуманизм. Но в таком рассуждении упускается тот факт, что экономические системы оказываются устойчивыми только тогда, когда в них возникает положительная обратная связь: рост благосостояния после войны, построенный на больших капиталовложениях и новых технологиях, разгонял экономический рост, давал одному циклу подъема смениться следующим. Тогда как короткие вложения, хотя и практически дармовых денег, рассчитанные на быструю отдачу, вот уже второе десятилетие приводят лишь к росту стоимости финансовых активов, но не к экономическому росту.
Ответственные экономисты сегодня должны ответить на важнейший вопрос: почему деньги тотально перестали генерировать рост? На наш взгляд, ответ надо искать в том, что экономические политики государств — и общие, и частные (по отдельным отраслям) — перестали ориентироваться на создание долгосрочной интегрированной добавленной стоимости в пределах проекта. Долгосрочная, отдаленная и распределенная по всем участникам выгода представляется сегодня слишком романтичным «журавлем в небе», сильно проигрывающим хорошей, жирной «синице в руке». В результате вся экономика государства становится подчиненной коротким и узким горизонтам, не возникает периода накопления производственной эффективности, рынков сбыта, а значит, не возникает и нового модернизированного капитала, способного долго генерировать добавленную стоимость, которая накормит всех.
Возьмем, к примеру, нашу российскую мусорную реформу, которая никак не начнется. Содержательный спор ведется вокруг магистрального технологического пути реформы. Что выгоднее: сжигать мусор и ликвидировать таким образом свалки или сортировать, а потом пускать на переработку перерабатываемое? А остальное сжигать. Суть долгосрочного подхода в том, что вторичное использование сырья обеспечивает конкретным предприятиям, его потребляющим, огромную эффективность. Это может стать таким технологическим мейнстримом, который вовлечет в себя значимую часть экономики. То есть сначала сортируя, потом используя по второму кругу в производстве, мы создаем новые мощности, которые, решая текущую задачу уменьшения свалок, имеют широкий и долгосрочный эффект. Сжигая же мусор, мы этого эффекта не достигаем, а лишь решаем локальную задачу плюс создаем мощности по сжиганию. Эффект оказывается краткосрочным и локальным.
Скажете, мусорная реформа — частность. Почему же? Аналогичный выбор стоял совсем недавно и в теплоэнергетике. Что выгоднее: тотально модернизировать системы теплоснабжения городов, достигнув огромной экономии расхода топлива за счет снижения потерь, или оставить деньги в энергетической системе и дать возможность провести капитальные реформы конкретных тепловых станций? Когда вопрос обсуждали, решение было в пользу ремонта конкретных станций. Исключительно из соображений сиюминутной выгоды.
Теперь вот обсуждается проблема газификации России. Стыдно, конечно, что огромная энергетическая держава до сих пор не может обеспечить каждого жителя теплом и газом, но вопрос опять стоит так: а кто будет инвестировать? а какая будет отдача? «Газпром» особо инвестировать не хочет, но, с другой стороны, уже, может быть, и не надо привязываться исключительно к «Газпрому». Сейчас появились новые варианты, позволяющие на новых технологических решениях газифицировать Россию. Что они дадут? Во-первых, сами новые технологические решения, которые могут быть использованы в других странах и других проектах; во-вторых, рост уровня жизни в стране. И то и другое и есть добавленная стоимость. Будет ли вообще газификация, пока тоже остается вопросом, хотя без нее сохранение хозяйственной жизни на всей нашей территории кажется невозможным.
Но если в каждом более или менее большом проекте мы играем против долгосрочной эффективности, то откуда может взяться рост?
