"Свинарка и пастух". Кадр из фильма.
08.01.2019 Культура

Между свинаркой и пастухом

Фото
кадр из фильма

Известный в Татарстане историк и общественный активист Раис Сулейманов разместил на своей странице в фейсбуке рецензию на фильм Ивана Пырьева «Свинарка и пастух», вышедший на экраны почти 80 лет назад. Рефлексия может показаться запоздавшей, но нет, активист знает, что делает: он ставит вопросы в основном в плоскости межнациональных отношений, то есть вполне на злобу дня.

Исходя из этого я решил воспроизвести здесь текст Р.Сулейманова и снабдить его своего рода контррецензией, или рефлексией на рефлексию.

 «Свинарка и пастух»: вместо ретрорецензии

На днях пересмотрел советский фильм «Свинарка и пастух» 1941 года, в котором повествуется о межнациональных отношениях в Советском Союзе на конец 1930-х годов. Сегодня, из 2019 года, глядя на этот фильм, неизбежно возникает масса вопросов, на которые может быть еще раньше никто не обращал внимания, но на которые хотелось бы получить ответы.  
По сюжету фильма русская девушка Глаша Новикова, работающая в колхозе свинаркой, приезжает с Севера (это Архангельская область; в фильме это не уточняется, но из источников известно, что это деревня Лампожня Мезенского района Архангельской области) на выставку в Москву, где знакомится с пастухом-овцеводом из Дагестана Мусаибом Гатуевым. 
Первый же вопрос: на каком языке они общались? На русском? Но насколько хорошо жители горных аулов на конец 1930-х годов владели русским языком? Даже если предположить, что Мусаиб как молодой человек закончил советскую школу, там овладел русским языком, то тогда как объяснить, что далее по сюжету фильма, когда Мусаиб начнет писать письма Глаше из Дагестана, то она их не сможет прочесть именно потому, что они написаны на одном из языков народов Дагестана? И опять неувязка: если Мусаиб знал русский язык, то зачем он писал Глаше любовные письма не на русском языке, а на одном из языков народов Дагестана (в фильме введен по этому случаю еще один персонаж - заведующий чайной на станции на Русском Севере недалеко от деревни, где живет Глаша, армянин по национальности, Левон Михайлович, который знал массу восточных и кавказских языков, но вот того языка, на котором написал письмо Мусаиб Глаше, он прочесть так и не смог)?
Второй вопрос: Мусаиб – этнический мусульманин. Понятно, что в СССР боролись с религией, и 1930-е годы искоренение «религиозных пережитков», как тогда именовалось соблюдение религиозных традиций, продолжалось, в том числе велась и борьба с религиозными пищевыми запретами. Предположим, что Мусаиб как передовик сельского хозяйства, комсомолец, не соблюдал мусульманского отношения к свинине, и его не смущало, что Глаша выращивает свиней. Но в фильме введен еще один персонаж – отец Мусаиба Абдусалам, человек, судя по внешнему виду, пожилой аксакал, он-то уж точно соблюдал религиозные предписания ислама. И ближе к концу фильма зрителям показывают сцену, где Абдусалам, желая помочь своему сыну, пришел в павильон свиней на ВДНХ, где стал беседовать со свинаркой, старшей коллегой Глаши, чтобы разузнать у ней про главную героиню (Глаша не смогла приехать второй раз на выставку в Москву потому, что готовилась к свадьбе со своим односельчанином конюхом Кузьмой Петровым). Беседовали, кстати, на русском языке, что тогда еще больше порождает нестыковку: зачем письма Глаше писали на аварском, если и Мусаиб, и его отец Абдусалам знали русский язык? Ведь двое последних должны были понимать, что русская девушка с Севера ну никак не может знать национальных языков народов Дагестана! 
Возвращаясь к беседе старого Абдусалама со свинаркой на выставке в ВДНХ, он принялся нахваливать свиней: пардон, но он ведь мусульманин, свинина для него харам. По крайней мере, он мог не нахваливать свиней, а просто выяснить как дела у Глаши.
Третий вопрос: узнав о том, что Глаша выходит замуж, Мусаиб с отцом Абдусаламом и еще группой соплеменников поехали на лошадях (sic!) из Москвы в Архангельскую область, причем в национальных папахах! Я не знаю, сколько суток необходимо добираться на лошадях из Москвы до Архнгельской области, но их никто не остановил по дороге из милиции? Провека документов? Группа мужчин скачут в папахах и кинжалах (у них там были кинжалы) по дорогам русского Севера, и все путем? 
Смешанные чувства остаются в этой истории от персонажа деда Ивана Ивановича, почтальона и односельчанина Глаши, сыгравшего непосредственную роль в том, что не дал создаться молодой русской семье и поддержал расстройство ее свадьбы с русским конюхом Кузьмой Петровым, который был влюблен в Глашу и несколько обманным путем уговорил ее выйти за него замуж. Удивляет насколько дед, который хоть и не родной, но явно воспринимающий Глашу как свою внучку, запросто соглашается выдать Глашу за Мусаиба и увезти ее в Дагестан: кавказского парня, которого он вживую лично один раз видел на выставке. 
Кстати, также непонятным остается поразительное согласие отца Мусаиба на его отношения с русской девушкой, с которой тот познакомился в Москве. Дело в том, что жители деревень – народ более консервативный, там к межнациональным бракам относятся значительно отрицательнее, чем в городах. И опять же это конец 1930-х годов: межнациональные браки – это пока нераспространенное явление. 
Наконец, поведение самой Глаши Новиковой. Если она влюблена в Мусаиба после знакомства в Москве (назовем это любовью с первого взгляда, потому что весь их роман состоял в том, что они просто гуляли по парку и пели песни), а потом через махинацию Кузьмы Петрова, который ей сделал поддельный перевод письма Мусаиба, из которого сообщалось, что будто бы дагестанец уже женат, то зачем надо было выходить замуж за Кузьму? Да, ты обижена на Мусаиба, но Кузьма тебе явно не нравится, перед самой свадьбой она в окружении подруг поет песню о том, что не любит и не испытывает к Кузьме никаких симпатий, но зачем тогда идти за него замуж? Это остается непонятным. Ну и то, как она поступила в конце фильма, когда свадьба расстроилась, а она выгоняет Кузьму, унизив его перед всей деревней, а сама остается с Мусаибом, вообще ни в какие рамки не лезет: хорошо, тебе нравится дагестанский парень, но к чему так поступать со своим односельчанином?
Понятно, что перед нами художественный фильм, т.е. это построено на вымышленном сюжете (фильм не позиционирует себя как картину, снятую на основе реальных событий), но тем не менее вопросы при его просмотре возникают. 
Жалко, что у фильма не было сиквела (продолжения), из которого можно было бы понять дальнейшую судьбу главных героев. Тут масса вопросов: Глаша Новикова вышла бы замуж за Мусаиба Гатуева и переехала бы жить в горный аул Дагестана? Она стала бы выращивать овец вместо свиней? Приняла бы она ислам? Разве могли в СССР жители деревень, у которых не было паспортов, переезжать не просто в соседнюю деревню, а в другой регион страны? Эти вопросы остаются без ответов.

Раис Сулейманов.

Контррецензия

Код фильма – ВДНХ.  Дело было не в Пенькове, и этим объясняются все несуразицы.

Искусство во все времена и повсюду выражало и отражало представления, воззрения и устремления Власти, осознанно и бессознательно, прямо и опосредованно, поддерживая или отрицая, но так. И в этом его коренное, кстати сказать, отличие от фольклора. И в этом, также кстати, причина жёсткой борьбы советской власти с идеей «чистого искусства», «искусства ради искусства».

Теперь о частностях. 

Вопрос о  том, на каком языке общались свинарка Глаша и дагестанский пастух Мусаиб Гатуев (не факт, что дагестанский, между прочим, съемочная группа работала в Кабардино-Балкарии, а интернет-источники дружно утверждают, вплоть до ссылок на летописи 16 века, что фамилия произошла из нынешней Тверской области) – этот вопрос явно надуманный: какой же горный и гордый пастух к началу сороковых прошлого века не знал в СССР слова любви по-русски.  Но как раз письмо любви Мусаиб пишет Глаше «на одном из языков народов Дагестана», и это вызывает изумление рецензента Сулейманова, - как же так?!  Впечатление, что Раис никогда не любил. «В каждой строчке только точки после буквы л», - писал поэт-песенник азербайджанец Юсуф оглы Онегин Гаджикасимов (впоследствие - иеросхимонах Симон в Оптиной пустыни) и таки он знал предмет: сокровенное пишется на языке матери.

Об отце Мусаиба Абдусаламе, похвалившем Глашиных хрюшек, и прочих харамах.

Но он же на ВДНХ (строго говоря – на ВСХВ, всесоюзной сельскохозяйственной выставке) похвалил, в Москве, не в ауле среди соплеменников, - кавказскую вежливость и великодушие высказал, озабоченный тем, как женить сына. И учёный мусульманин Сулейманов лучше меня знает, конечно, что взять мусульманину в жёны иноверку – не такой уж харам (в ислам примут, веру привьют, род идёт от мужчины), настоящий харам – это когда мусульманка выходит за кяфира. Опять же: горный аул, девушек на выданье мало, - Абдусалима можно понять.

Третий вопрос, взволновавший моего собеседника по FB, - это конный поход джигитов из Москвы в Архангельскую область (это сколько же ехать!? В папахах по русскому Северу – это куда же смотрела милиция!?).  Тут большее удивление должно бы вызвать, откуда под рукой у дагестанских джигитов в Москве оказались скаковые лошади (хотя и тысяча км расстояния тоже не шутка, закономерен вопрос), а что до папах и кинжалов, могу поделиться личным воспоминанием. В 1958 году, я был второклашкой, мы с отцом гостили летом у его фронтового друга в Хасавюрте, и там я впервые увидел и черкески с газырями, и кинжалы на поясах. Но поразили не столько наряды, сколько то, что к джигитам (дело было на местном базаре) периодически подходили наряды милиции – по двое – и просили вынуть кинжал из ножен. Джигиты доставали, - кинжалы были обрубленными, только рукоятка и малая часть клинка! Отцовский друг (к слову, русский, Василием Ивановичем звали) пояснил потом, что по какому-то тамошнему дагестанскому закону или правительственному установлению полноценные кинжалы разрешались только старикам, аксакалам, а молодых за это «привлекали» как за незаконное ношение холодного оружия.  Всё было под строгим контролем. А в общем, как справедливо заметил в комментарии к тексту Сулейманова другой известный историк, Ровель Кашапов, в 30-е годы прошлого века в СССР были чрезвычайно распространены всякие авто- и конные пробеги (см. Ильфа и Петрова, например).

Пожалуй, всё, - вопросы по поводу сюжетных ходов с Кузьмой и его интригами проистекают из-за рассеявшегося к концу  просмотра фильма внимания рецензента.

Конечно, «Свинарка и пастух» - «пропагандистская агитка», как оксюморонно выражаются хулители «совка», конечно, фильм решал в том числе и «народно-хозяйственные задачи», стоявшие перед страной, в том числе задачу нацелить многонациональный народ на развитие животноводства, но музыка молодого Тихона Хренникова, песни, но Ладынина и Зельдин в главных ролях – красавцы! Духоподъёмное было кино, без иронии говорю. Объединяющее, показывавшее как может и должно быть.

Юрий Алаев.

P.S. Экспедиция съемочной группы «Свинарки и пастуха» в Кабардино-Балкарии была завершена 22 июня 1941 года. После начала Великой Отечественной войны актеров мобилизовали и отправили в танковую школу. Однако спустя некоторое время всех мужчин, занятых в фильме, по приказу Сталина вернули на «Мосфильм». 

Сцены картины снимали на Сельскохозяйственной выставке в две смены. Часто бывало, что во время съемок начинались налеты немецкой авиации, бомбежки. Съемочная группа уходила в бомбоубежище, а потом, после бомбежки, возвращалась к работе. 

На экраны страны фильм вышел 7 ноября 1941 года.

Мировая премьера фильма состоялась 6 июня 1944 года.

В США фильм шёл под названием «They Met in Moscow» («Они встретились в Москве»).  

Авторизуйтесь, чтобы оставлять комментарии