Форс и мажор в одном лице
Его “Намедни” - это острая аналитика, но аналитика вместе с тем тонкая, изящная и обязательно интересная. Когда у других нет новостей - они есть у Парфенова, вместе с целым арсеналом наглядных пособий в студии - от гранатомета и “Мерседеса” Туркменбаши в студии до говорящей куклы Буша и бутылок “боржоми”. Парфеновское ТВ не ограничивается одними “Намедни”, это еще и исторический документальный цикл “Российская империя”, и проект “Страна и мир”. Жизнь в деталях - вот главное отличие ТВ Парфенова.
- Что значит лично для вас проект “Российская империя”? Вы что-то открыли для себя в процессе съемок?
- Открыл для себя правоту Ключевского: история - это то, что не проходит, а остается. И чем больше времени проходит, тем это очевиднее. И премьерный показ, который начнется с понедельника, - это серии про Александра III и Николая II, пример того, как система государственной власти запаздывает, не отвечает потребностям времени, все более и более противореча своим абсолютизмом частной инициативе. При Николае II стало совершенно очевидно, что жизнь общества - это одно, а окаймляющее страну самодержавие - совсем другое. И чем дальше, тем этот разрыв только увеличивается. Но это если глобально рассуждать. Главная же идея, с которой, собственно, мы и начинали проект, - Российская империя жива. С этим согласны и ее сторонники, и противники. Для одних - это ответ на первый проклятый русский вопрос “что делать?”, для других - ответ на второй извечный русский вопрос “кто виноват?”. И говорить об империи можно все что угодно, кроме того, что она нежива. Остается в нас имперское сознание, лежащее в выборе способа самореализации как страны, как общества, как народа. Есть ли силы его реализовывать - это уже другой вопрос. Но как фантом, живущий в сознании, империя жива.
- То есть параллели с веком XIX очевидны, а проблемы замешены на тех же дрожжах?
- Все можно связать, но совсем уж прямые параллели - примитивны. Хотя, конечно, создание общества частной собственности после многих лет тоталитаризма - это то же, что было и после Николая I при Александре II и далее. Сейчас второе пришествие русского капитализма в Россию. И, конечно, при всех различиях существуют и поразительные сходства.
- Ваши проекты отличаются вниманием к деталям... Вы действительно считаете, что империя именно из них, из деталей, состоит?
- В нашем случае велика не роль детали в истории, а роль детали в телевидении. Я ведь не занимаюсь наукой, я не историк, а телевизионщик. Мне важно, чтобы все было наглядно, потому что это телеВИДЕНИЕ. Мы живем визуальными решениями. Конечно, деталь имеет значение и в истории... В телевидении очень важна не просто деталь, а ее телегеничность: не всякая деталь будет смотреться на экране, а лишь та, которая понятна, соотносится с жизненной практикой зрителя, которую можно представить. У нас были абсолютно разные вещи - от телескопа до скачек на лошадях. Детали - это способ рассказа, передачи информации.
- А если бы вам пришлось продолжать проект до наших дней - о минувших временах Ельцина - Путина, какие бы детали вы использовали для рассказа?
- В “Намедни” я все время использую детали. Новые двадцать долларов или “Мерседес” Туркменбаши, новый тип футбольного мяча, который ввели в прошлом году на чемпионате мира. Это все символы нашего времени. Когда два миллиарда человек смотрят на этот новый мяч, он становится больше, чем просто надутый кусок резины. Или в прошлом выпуске был “бэушный” холодильник - действительный символ первого дня свободы в Ираке. До тех пор пока не пал режим Хусейна, никто не мог представить, придумать, что все население прежде всего кинется растаскивать “бэушные” холодильники. Такое нельзя придумать.
- Вы освоили огромный пласт истории. Наверное, это заставило задуматься о вещах глобальных, о том, к чему все идет и от чего или кого это зависит.... Все в этом мире по воле человека или доминирующую роль играет случай?
- Еще раз скажу: мы не историки, мы телевизионщики. Не нагружайте нас не свойственными нам задачами. Наше дело - показать и рассказать. Ну да, роль Наполеона в истории трудно переоценить. Но и роль его насморка при Ватерлоо тоже велика. Петр Первый, царь-западник на троне - с одной стороны, это закономерность. А с другой стороны, на многое в стране повлияло то, что Петр был огромного, даже по нынешним временам, а по тем и подавно, роста - 2,04.
- История на ТВ - субъективна, личностна или может быть объективной?
- Объективно только: “было” или “не было”. А остальное - как к этому отнестись, как подать, как увидеть, как рассказать - конечно, субъективно. А уж телевидение - тем более субъективно, потому что абсолютно гуманитарно. Это же не точная наука.
- Но ведь многие телемэтры претендуют на объективность, приглашая в студию полсотни политиков и совместными усилиями пытаясь найти истину?
- И что, это объективно? Телевидение существует не для открытия новых законов на коллективном ток-шоу. Телевидение и увлекает, и развлекает, и сообщает. Это и способ доставки на дом кино, спектаклей и футбольных матчей. Но объективности в нем нет.