Так вы тут шьете или пришиваете?

Палка, палка, огуречик - вот и все, что нужно, чтобы получился человечек. От детсадовских рисунков до набросков в художественной школе, по большому счету, увеличивается только количество палок и огуречиков, вписанных в рамки пропорций. С голливудскими блокбастерами все то же самое - чтобы получился не просто человечек, нужно придумать что-то новое.

А талантливый живописец на всю среднестатистическую художественную школу, оказывается, как правило, один. Так и на весь среднестатистический отечественный кинематограф нашелся один, казалось бы, талантливый режиссер, призванный не без помощи больших денег и знаменитых актеров изобрести новое “колесо” голливудского блокбастера.

Но Бекмамбетову, видимо, не суждено было родиться Врубелем, ну или Вачовски, на худой конец. Даже прихватив с собой в Голливуд Константина Хабенского в качестве талисмана, получив 150 бюджетных миллионов и трио МакЭвой - Джоли - Фриман, наш сорокасемилетний дебютант не смог вывести жанр на новый уровень.

Зато он снял, хоть и без особого прорыва в неведомое, вполне себе блокбастер. С Анджелиной Джоли за рулем “копейки”, несущейся за поездом, этим самым поездом, падающим в пропасть вместе со всеми пассажирами, старым евреем, вытачивающим в Восточной Моравии узорные пульки, безостановочной спецэффектной стрельбой из-за угла и далее по списку. В общем, без особых чувств, но с толком и динамичной расстановкой.

Джеймс МакЭвой - актер, ради превращения которого в “супермена из народа” в кинотеатры идет людей чуть ли не больше, чем тех, кто хочет посмотреть, “как наш Тимур американцев уделал”. Он стал действительно чуть ли не самым интересным во всем бекмамбетовском фильме. Из драматического персонажа (см. “Искупление”) он превращается в офисную креветку, а потом и в потомственного суперкиллера.

А этих самых суперкиллеров, как выясняется, куют неподалеку - в “Братстве ткачей”, обретающихся, понятное дело, на ткацкой фабрике. Где всем заправляют четырехсотлетний станок (выдающий на полотне бинарный код с фамилиями тех, кого надо убить, по всей видимости, ради сохранения мира во всем мире) и Морган Фриман (в роли циничного, но традиционно импозантного бога с маузером в руках).

Ткацкий станок - это, конечно, страшно. Но есть в этом фильме вещи и пострашнее (даром что ли Бекмамбетов перед ним “Дозоров” наснимал) - это Хабенский и озвучка. То есть не сам Костя, а шедевральный эпизод, за который режиссера убить готово полстраны. Хабенский заливает в рот МакЭвою “Русский Стандарт”, после чего звучит диалог: “Это водка?”, “Да”, “Ты русский?”, “Ага!”.

И все бы ничего. Глаза зажмурили, уши прижали - вроде проглотили. Но тут снова Морган Фриман, вещающий “голосом Первого канала” Алексея Неклюдова. Или - того хуже - МакЭвой орет Джоли голосом Безрукова “Звони ментам!”.

Страшно, господа-товарищи, страшно. Но в то же время - страсть как приятно. Это ж какое внимание к родному зрителю! Клавиатура с русскими буквами. “Ты че, дура?!” - Анджелине Джоли, и даже Куценко с Безруковым незримо присутствуют.

Но даже это внимание, к счастью, перебить весь драйв и буйство красок оказывается не способным. И в конечном счете Бекмамбетов еще раз подтверждает, что он - ни больше, но и ни меньше - отличный “попкорновый” режиссер. Способный привлечь в кинотеатры массу зрителей, продержать ее в некотором напряжении и отпустить с чистой совестью.

У него есть еще один несомненный плюс - фантазия. Которой хватает на все. Даже на то, чтобы доверить диалоги Сергею Лукьяненко, который, помимо “Ты че, дура?!”, смог вложить в уста героя пусть и не “Главное понять, что ложки нет”, но хотя бы “Объясните же мне наконец, вы здесь шьете или пришиваете?!”

Так что и тут, оказывается, есть над чем призадуматься. Шьем мы тут цветастое полотно новейшего кинематографа с бинарными кодами и уникальными свойствами или пришиваем все разумное, доброе, вечное. А может, просто пытаемся окопаться на ткацкой фабрике грез.

В любом случае сценаристов уже наняли для написания сиквела, а зрители все еще ждут третий “Дозор”.