Время и Деньги
31.12.2006 Культура

Ахмед АГАДИ: "Гергиев испытывал меня год"

Ахмед Агади не первый год выступает на казанской сцене, сначала в качестве солиста Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко, позже - Мариинского театра. С этого сезона Агади еще и солист казанской оперы. И в этом же сезоне певец исполнил партию Тукая в опере Резеды Ахияровой “Любовь поэта”, которая была показана в рамках Шаляпинского фестиваля.

- Ахмед, до того, как вы начали учить партию поэта, что вы знали о Тукае?

- Эту партию мне предложили еще несколько лет назад, первоначально спектакль должен был ставить Алексей Степанюк, разговоры шли с ним. О Тукае я знал немного, знал, что этот поэт - национальное достояние Татарстана, гордость народа. С произведениями начал знакомиться, как только был назначен на партию, пытался через стихи понять, что же это был за человек, понять то время, когда он жил. Потом мне дали замечательный альбом “Поэтические сады Тукая”, где воспроизведены репродукции разных художников, иллюстрировавших стихи этого поэта. Я рассматривал его фотографии, пытался понять взгляд. Я сразу понял, что мне придется до всего доходить самому, режиссер мне мало помогал.

- Не трудно было учить партию на татарском языке? Насколько я знаю, ваша мама - татарка, а папа - иранец.

- Мама была маленькая, когда оказалась в Казахстане, она была сирота, воспитывалась в узбекской семье. Большая группа иранцев тоже там оказалась, среди них был мой отец. У многих иранцев были жены татарки. Пока я рос, слышал вокруг себя татарский язык, но не от мамы, а от друзей дома, потому что мама родной язык забыла, по-казахски она говорила лучше. Я по-татарски не говорил, но все понимал. Учить я его начал, когда пошли мои поездки с казанским театром, работа над спектаклями здесь, начал общаться с татарами, которые работают в хоре, в оркестре. Язык мне понадобился еще до “Любви поэта”, когда я учил партию Джика в “Алтынчеч”. Занимался сам, очень помогла хормейстер Нурия Джураева. Она великолепно знает язык.

- Как, по вашему мнению, сложится прокатная судьба у “Любви поэта”?

- Дело в том, что спектакль стоит вывозить, мы могли бы показывать его в тюркоязычных странах, музыка потрясающая, мы должны демонстрировать современное татарское искусство. Но есть сложности - режиссер все осложнил, сцена то поднимается, то опускается. Не в каждом театре есть такие механизмы. Даже в Москве нет такой сцены, как в Казани. Надо делать гастрольный вариант постановки.

- Как строятся ваши отношения с режиссерами? Вам в принципе режиссер нужен?

- Я много работаю сам. Говорят, что образ Тукая у меня получился, наверное, это произошло потому, что понял его нутро. Увидел его ранимость, его раздражительность от болезни. Талантливые режиссеры, к сожалению, попадаются редко. Мне очень хорошо работалось, например, с Алексеем Степанюком, с ним можно поговорить, предложить свое видение образа. Он идет навстречу. Бывает, что режиссер просто делает схему, не объясняя мотивов поступка персонажа. Это скучно. С Александром Тителем в театре имени Станиславского и Немировича-Данченко мне работалось хорошо, он долго и обстоятельно работает над спектаклем - по три-четыре месяца.

- Почему же от Тителя вы ушли в Мариинку?

- У меня все складывалось хорошо. Титель меня натаскал. Очень много дал мне в актерском плане, но он сложный человек. Я набрался опыта. У меня появилось много партий, я стал расти, значит, меня стали приглашать не только в России, но за рубеж, я гастролировал в Европе - объездил Италию, Францию, Австрию, Англию. Титель сначала, хоть и с трудом, отпускал меня. Но потом вдруг начал запрещать ездить. Ревность какая-то появилась. А мне надо зарабатывать. В театре зарплаты невысокие, у меня же братья в Казахстане без работы сидят, сестра болеет, я не могу им не помогать. Титель не отпускал меня даже в том случае, когда у меня не было спектакля, я вынужден был писать заявления на отпуск за свой счет, и у меня высчитывали из зарплаты. Нервы у меня были на пределе. В этот период меня как раз пригласили на партию Хозе в “Кармен” в Мариинку, и спектакль прошел с большим успехом. Ставил Степанюк. В спектакле выверен каждый взгляд, каждый жест... Потом со мной поговорил Валерий Гергиев и пригласил в Мариинский театр. Он год меня испытывал, смотрел, как я буду работать. Сейчас все хорошо, я только что ездил с Мариинским театром на фестиваль в Баден-Баден, такой пуччиниевский фестиваль получился. Гергиев оказался доволен моей работой, сказал, что звучу ярко.

- Чем Мариинский театр отличается от музыкальных театров Москвы?

- Мариинка огромная. Она напоминает завод. В труппе около трехсот солистов. Спектакли идут и на стационаре ежедневно, и гастроли постоянные. В год делается 4-5 постановок. Гергиев замечательный организатор.

- Говорят, что сейчас кризис у теноров, голосов этого тембра появляется мало, это правда?

- Хороших теноров всегда мало, впрочем, это относится ко всем хорошим голосам.
47
Авторизуйтесь, чтобы оставлять комментарии