Пора наступать
В уходящем 2022 году Россия вступила, безусловно, в самое опасное и самое важное десятилетие своего развития. Окончательно расставшись с иллюзией возможности партнерства с Западом и вступив с ним в жесточайшую конфронтацию, мы оказались перед абсолютной необходимостью обеспечить себе широкий и устойчивый экономический и технологический суверенитет. Более того, свой безусловный политический суверенитет в это же десятилетие мы должны усилить за счет культурного и, шире, интеллектуального влияния на процессы формирования нового многополярного мира. Возможно ли это? Безусловно, считает главный редактор журнала «Эксперт» Татьяна Гурова, признавая, что это трудная работа, требующая стратегической осмысленности.
С экономической точки зрения Россия в 2022 году показала поистине беспрецедентную устойчивость. Наш ВВП по итогам года провалится не более чем на 3%, наш торговый и платежный балансы показывают рекордные величины (за январь‒ноябрь профицит торгового баланса превысил 257 млрд долларов, платежного — 225,7 млрд), наша обрабатывающая промышленность растет с темпом 2,5% в год, впервые за многие годы у нас высокий темп роста денежной массы и даже инвестиции, которые в условиях неопределенности должны были резко упасть, за январь‒сентябрь увеличились на 5,9% по сравнению с аналогичным периодом 2021 года.
Есть мнение, что все эти достижения — случайность. Исключительно результат сырьевого характера нашей экономики. Но это, конечно, не так. Российская экономическая система отозвалась на санкционный и военный кризисы комплексно. Сырьевые рынки были удержаны от падения, в том числе за счет беспрецедентно быстрого расширения поставок сырья на новых — восточных — направлениях. Технологические лакуны, вызванные санкциями, стали быстро заполняться новыми источниками поставок, тоже с востока. За очень короткий, по сути, срок были мобилизованы мощности нашего ВПК и смежного с ним машиностроения, которые потянули за собой металлургию. Заказы в этой части экономики выросли кратно — в три раза и более. Даже потребительский рынок, казалось бы крайне чувствительный к кризисам такого масштаба, не испытал шока, сколько-нибудь похожего на шок 1998 года. Компании, обслуживающие потребительский сектор, начали быструю перестройку: торговцы — поиск нового предложения на Востоке и внутри страны, производители — захват ниш, освобожденных ушедшими представителями западных компаний.
Перечисление этих позитивных сдвигов по итогам года кажется банальным (ничего же революционного не произошло), но, во-первых, надо вспомнить об апокалиптических прогнозах начала года, а во-вторых, такая многогранная и энергичная реакция системы свидетельствует не просто о ее живучести, но о настоящей силе. В конце 1990-х модной среди экономистов и социологов России была тема «Почему не умер русский народ?». А ответом было исследование способов выживания в 1990-е российской провинции. Сейчас для экономистов-теоретиков должна стать актуальной задача понять и зафиксировать в моделях, за счет какого системного свойства оказалась столь успешной и устойчивой в кризис российская экономика.
Куда мы будем развиваться дальше и что надо сделать, чтобы занять очень сильные экономические позиции в новом мире? Коротко: четыре необходимых ингредиента.
Первое. Пора забыть о том, что у нас маленький рынок и поэтому мы ничего экономически эффективного сделать не можем. Производя свою продукцию, надо помнить, что рядом быстрорастущие рынки Азии, Африки и Ближнего Востока. Стратегии успешных компаний текущего года строятся на этом понимании.
Второе. Надо забыть, что мы не можем сами производить что-то сложное — станки или тонкую химию. Существует доказанная теория, что страна может быстро восстановить любой сегмент экономики, где она присутствовала на протяжении последних 50–60 лет. Это происходит за счет сохранения компетенций и образовательных систем. СССР имел и станкостроение, и специализированную металлургию, и тонкую химию. Все это можно восстановить за несколько лет. Например, компания «Технониколь», до сих пор закупавшая только лучшее западное оборудование, в ожидании санкций создала конструкторское бюро и уже способна сама производить необходимое оборудование.
Третье. Надо сохранить относительно низкие цены на энергетические ресурсы внутри страны (электроэнергию, газ, нефть) и крепкий рубль. Это факторы нашей конкурентоспособности, которые будут автоматически привлекать сюда капитал и квалифицированные кадры со всего мира. Очевидцы 2000-х говорят, что до девальвации рубля так и было в России. Это очень важная тема, поскольку российский крупный капитал и бюджет не видят такого макроэкономического эффекта и стремятся сохранить свою индивидуальную эффективность теперь за счет внутреннего рынка. Этого нельзя допустить. Сейчас и бюджет, и сырьевые компании должны давать ресурсы для роста обрабатывающей промышленности.
Четвертое. Россия может предложить развивающемуся миру новый формат технологического сотрудничества. Об этом в интервью «Ждет ли Россию технологический коллапс?» на стр. 66 говорит Дмитрий Белоусов. Формат, открытый для совместных исследований и свободной интеграции результатов в национальные хозяйства участников. Научный и инженерно-технологический человеческий капитал России позволяет ей сделать это и стать центральным интеллектуальным элементом такой новой технологической институции.
На экономическом фронте время для отступления и обороны давно прошло. Пора наступать.
