Мастера психических атак, или Химеры западных санкций
Тема санкций против России сегодня кажется доминирующей в общественном мнении Запада, о них все чаще высказываются власти, угрожая Москве «страшными» последствиями для экономики в случае агрессии против Киева. Но стоит ли на самом деле воспринимать всерьез все эти «страшилки»? По мнению известного экономиста Владислава Иноземцева, высказанному в журнале «Сноб», нет – это всего лишь химеры, а на самом деле Байден и Путин ведут дело к ситуации win-win, чтобы предстать победителями в глазах граждан своих стран.
Позиции сторон неравны, - констатирует Иноземцев, — прежде всего потому, что Россия не может сегодня ничего предложить Западу, кроме воздерживания от определенных агрессивных действий, но даже их она не намерена формализовать: требуя от НАТО официальных гарантий нерасширения, Москва не предлагает заключить с Украиной договор о ненападении. При этом, отмечает автор, обеим сторонам удалось довести друг друга до грани нервного срыва. В США точка зрения о том, что Россия может напасть на соседнюю страну в любой момент, сегодня является доминирующей, тогда как в миролюбивой Москве даже официальные лица стали угрожать Западу военной силой в случае непринятия кремлевского ультиматума (статья была опубликована 20 января, сегодня, как известно, риторика Кремля изменилась – прим. ВиД). На этом фоне санкционная политика снова выходит на первый план, так как остается, по мнению натовских политиков, единственным эффективным ответом — но в новых условиях звучат все более решительные высказывания, которые требуют непредвзятой оценки.
Следует сразу отметить, что все санкции, о которых сегодня говорят, обсуждаются как ответная мера на действия, еще не предпринятые Российской Федерацией, — и это является для Москвы довольно большим успехом. Иначе говоря, теперь фактически стало общим местом, что существенных ограничительных мер по иным поводам, кроме вторжения в Украину, предпринято не будет — даже внесенный сенатором Б. Менендесом законопроект назван Defending Ukrainian Sovereignty Act of 2022. Поэтому следует предположить, что если вторжения не случится (что, на мой взгляд, является наиболее вероятным сценарием), то санкционная тема надолго уйдет из повестки дня.
Что касается самих озвучиваемых отдельными западными политиками санкций, они распадаются на три группы.
Первая включает в себя персональные меры — но особенность нынешнего пакета состоит в том, что санкции предлагается распространить на президента России, главу правительства, а также министров иностранных дел и обороны, и это вызвало заявление Кремля о том, что такой шаг приведет к полному разрыву отношений. Может быть, это и так, но сами санкции предполагают лишь блокировку активов (которые у Путина должны бы уже были искать с 2018 года) и отзыв виз, но все это никак не изменит возможностей ведения переговоров с российскими официальными лицами, например в третьих странах. Поэтому, даже если с формальной точки зрения эти санкции выглядят унизительными, они на деле ничего не меняют. И даже странно, что какие-то депутатишки могут кичиться присутствием в санкционных списках, а инициаторы политики, за участие в которой они так отмечены, остаются ненагражденными.
Вторая часть санкций касается финансовой сферы и предполагает полный запрет на операции с российским суверенным долгом, выпущенным после принятия закона, бондами не менее десяти российских организаций, частично или полностью подконтрольных правительству, а также не менее 3 из 12 «системообразующих» российских банков. Значительное внимание уделено ограничению пользования российскими контрагентами системой межбанковских сообщений (пресловутое «отключение SWIFT») и проводками по корреспондентским счетам. Данные меры уже вызвали дискуссии среди союзников (так, в Европе, под юрисдикцией которой и находится SWIFT, уже высказались против такого ограничения), и к тому же они не выглядят критически важными — того же нового госдолга Россия может на внешних рынках сейчас не размещать. Я бы сказал, что все предложенные финансовые меры можно пережить — проблемы они создадут прежде всего гражданам, пользующимся картами международных платежных систем, и участникам экспортно-импортных операций (причем крупные компании смогут их обойти через финансовые структуры третьих стран, что вызовет лишь неудобства и дополнительные траты).
Третья категория санкций касается удара по российской нефтегазовой отрасли — прежде всего по нефтяным и газовым компаниям и отдельно по уже подвергавшемуся санкциям газопроводу «Северный поток — 2». В последнем случае американским властям предлагается сделать все возможное для того, чтобы новая труба не вступила в строй. Такой вариант выглядит довольно реалистичным, но есть сомнения в том, что ему будут рады европейцы. Недавние консультации в Госдепе с представителями американских энергетиков показали, что США не смогут заместить Европе выпадающие поставки российского газа, если Москва рискнет «перекрыть вентиль» в ответ на торпедирование «Северного потока — 2». Однако особенно привлекает внимание то, какими будут санкции в случае их введения — все указанные статьи имеют ссылку на пункт 310, предполагающий «лишь» уже отмеченное блокирование активов (причем либо находящихся на территории или в юрисдикции США, либо полученных в результате операций с американскими резидентами) и лишение виз. Иначе говоря, лишить условного Миллера офшорных счетов или запретить ему приезжать в Европу «предельно радикальный» американский закон не может.
Подводя промежуточный итог, можно сказать, что единственный на сей день документированный список санкций не выглядит катастрофическим даже в случае их введения (а вводить санкции должен президент, с чем также регулярно возникают сложности). Все прочие рассуждения о «18 сценариях ответа на действия России» напоминают рассуждения Бориса Ельцина о 38 снайперах, не более того. Следует также добавить, что США, несомненно, несвободны в выборе санкционного инструментария, так как ценят отношения с европейскими союзниками, которые окажутся наиболее уязвимыми в случае жесткой конфронтации с Россией. Американская и европейская экономики слишком тесно связаны для того, чтобы в случае попытки оказавшихся под санкциями российских банков проводить расчеты через европейские финансовые структуры. Вашингтон не пошел бы на санкции против Credit Suisse или Deutsche Bank — а если даже такое случится, это будут фиктивные по преимуществу ограничения в отношении их руководителей, а не бизнеса в целом.
Еще до прихода к власти администрации Джозефа Байдена я высказывал сильно расходившуюся с тогдашним мейнстримом точку зрения о том, - говорит Иноземцев, - …что демократическая администрация окажется менее склонной к санкционному давлению на Россию, чем республиканская. В отличие от Дональда Трампа, который был импульсивен и малопредсказуем и не слишком интересовался отношениями с Европой, нынешняя администрация куда более осторожна (россияне опустились со второй на четвертую позицию по числу введенных против них персональных санкций). Я думаю, что план Кремля в общем и целом состоит в том, чтобы некоторое время сохранять очень высокий накал противостояния, вызывая у западных политиков желание обнародовать все большее число возможных ответных мер (среди них уже мелькали предложения ввести в отношении России нефтяное и газовое эмбарго, запретить поставки в страну электроники, включая мобильные телефоны и компьютеры, и даже заморозить все средства на корсчетах российских банков в США и Европе), и затем отвести войска от украинской границы, посмеявшись над испугавшимся Западом и заключив с ликующими партнерами несколько соглашений об ограничении вооружений. Если в итоге этот сценарий реализуется, Москва будет иметь все основания говорить, что Запад ни на что не способен, ведь санкции в отношении Владимира Путина обсуждаются с 2018-го, а отключение SWIFT — с 2014 года.
Конечно, данное утверждение будет преувеличением, хотя и не полным. Россия в наши дни тесно интегрирована в глобальную экономику, пусть и не играет в ней ведущих ролей. С точки зрения мировых финансов Россия — не более чем периферийная страна, крупнейшие компании которой «Сбер» и «Газпром» оцениваются рынком в 4,2% и 4,7% от текущей стоимости Google и Microsoft; но с точки зрения ряда ключевых товаров она намного более значима: российский титан покрывает более 50% потребностей Boeing, а российский газ обеспечивает 37% потребления стран ЕС. Россия выступает одним из крупнейших экспортных рынков для массы западных компаний — от Rolls-Royce до Apple, а в той же SWIFT российские участники составляют более 10% общего числа клиентов, уступая по своей доле только США. Я не говорю о влиянии отечественных покупателей на европейский рынок недвижимости, а российских предпринимателей и чиновников — на глобальные операции в private banking, в том числе и с применением офшорных схем. (Замечу, кстати, что на фоне десятков резонансных расследований состояний и активов политиков-коррупционеров, проведенных независимыми журналистами и активистами, полное отсутствие каких-либо данных такого рода, обнародованных по заказу рассуждающих о санкциях правительств выглядит как минимум странным.) Одни только эти обстоятельства дают мне основание предполагать, что санкционный инструментарий западных держав ограничен, и такие меры стоило бы в случае необходимости вводить посредством executive orders без всякого предупреждения, не устраивая шоу из презентаций законопроектов, которые раз за разом затем игнорируются исполнительной властью.
Наблюдая за политическими маневрами последних недель, я думаю, что мастера психических атак из Москвы, Вашингтона и Брюсселя играют сегодня в сложную игру, имеющую довольно отдаленное отношение к безопасности Украины и, тем более, Европы. …Экономические санкции третьих стран не способны защитить малых игроков от военного давления великих держав — для этого необходимы союзы, готовые решиться на очередную «Бурю в пустыне». Поэтому на заявления о санкциях лично я смотрю не как на гарантию безопасности, а как на ее субститут, - резюмирует экономист.
