Россия и Иран почти синхронно переживают эффект от новых американских санкций – уже введенных и тех, что только предстоят. Обе страны столкнулись с падением национальных валют. Обе ожидают более жестких мер (Иран – нового нефтяного эмбарго, Россия – возможных санкций против госбанков). В обоих случаях такая ситуация, по сути, стала привычной, пишет редактор Republic.ru Михаил Тищенко. Однако стоит обратить внимание на другое – во-первых, на то, сколь похожи в экономике эти два государства, а во-вторых, на то, как Иран переживал санкции начиная с 80-х годов прошлого века.
И там, и здесь власти грозят ответными мерами и пытаются успокоить население. Российское правительство заявляет, что экономика «стала более устойчивой к внешним воздействиям». Верховный лидер Ирана говорит, что стране «вообще не о чем тревожиться». «Нас все это не беспокоит, – вторит ему глава Центрального банка Абдолнасер Хеммати (все это происходит на фоне экономического кризиса и акций протеста). – В самом деле, зачем волноваться?».
У Ирана долгий опыт жизни под санкциями. Была даже создана идеологическая модель – «экономика сопротивления». Это облегченный вариант северокорейского чучхе – опора на собственные силы и ограниченный круг союзников. Власти уверяют, что даже при этом можно достичь процветания. Но по сути, как отмечает иранский социолог Маджид Мохаммади, модель лишь оправдывает низкий уровень жизни – людей приучают жить в условиях кризиса, убеждая, что в этом виноваты «враги Ирана».
Теперь, когда – после нескольких лет разрядки – ее используют вновь, люди протестуют или пытаются приспособиться. Страна переживает ажиотажный спрос на золото – на фоне санкций национальная валюта обесценивается, а иностранной не хватает. Спрос на золотые слитки и монеты в этом году вырос в несколько раз, к банкам за ними выстраиваются очереди. При этом в «экономике сопротивления» валютный кризис – лишь одна из составляющих.
Помогла ли разрядка?
К новым санкциям Иран уже подошелв состоянии кризиса. Почему так получилось? Несколько лет назад, когда власти согласились на ядерную сделку (свертывание ядерной программы в обмен на снятие санкций), это создало достаточно условий для роста. Экспорт нефти вырос более чем вдвое (более 2,5 млн баррелей, по данным на начало 2018 года). Объем торговли с Евросоюзом – в несколько раз (только экспорт – почти в десять раз, по данным на 2017 год). Объем экспорта, не связанного с нефтью (например, фисташек или ковров), за несколько лет вырос с $5 до $47 млрд.
В 2016 году, спустя год после ядерной сделки, экономика Ирана выросла на 12%. Но позднее рост стал замедляться. В этом году, как ожидается, он составит около 4%, а в следующем экономике прогнозируют спад. Национальная валюта с начала этого года подешевела более чем вдвое. Уровень безработицы составляет около 12%. На фоне новых санкций, как признало недавно министерство труда, страна может за год потерять еще около миллиона рабочих мест. Официальный уровень инфляции – около 9%, хотя неофициальные источники говорят, что он гораздо выше.
Частично это связано с ожиданием новых санкций – выход из ядерной сделки США анонсировали еще в прошлом году. Экспорт нефти уже снижается, хотя официальное эмбарго вступит в силу в ноябре. Иностранные компании, опасаясь ответных американских санкций, сворачивают сотрудничество с Ираном – например, немецкая Siemens, а также российский «Лукойл». Французская Total заявила, что откажется от разработки газовых месторождений, если не согласует этот вопрос с США.
Но есть и другие факторы. Среди причин безработицы – сложность ведения бизнеса в Иране, значительную часть которого контролирует Корпус стражей исламской революции. В стране высок уровень коррупции. При этом, несмотря на достаточно высокий уровень бедности среди населения (по неофициальным оценкам, он может достигать 30%), государство тратит значительную часть доходов на участие в зарубежных конфликтах.
Только на поддержку режима Башара Асада в Сирии, по оценкам экспертов, уходят миллиарды долларов в год. На поддержку ливанской «Хизбаллы», по сведениям правительства Израиля – еще около миллиарда. Деньги уходят и в другие страны – например, лояльным Ирану вооруженным группировкам в Ираке. В общей сложности, по неофициальным расчетам, такие расходы могут превышать $10 млрд в год.
Как встречают санкции?
Иранские предприниматели уже жалуются на сложности с поставками из-за рубежа – например, с закупкой оборудования в Германии. Санкции, включая и нефтяное эмбарго, можно обойти (для покупки иранской нефти, в частности, применялись бартерные схемы – Иран уже планирует к этому вернуться). Но для местного бизнеса это означает дополнительные расходы и зависимость от черного рынка.
Пытаясь сократить отток валюты, правительство запретило импорт более 1300 товаров – бытовой техники, мебели, обуви, некоторых видов оборудования и так далее. Врачи отмечают рост цен на лекарства, некоторые становятся дефицитом. Один из препаратов от повышенного кровяного давления, например, выпускается в Иране, но производители уже испытывают трудности с импортом ингредиентов – из-за банковских и других ограничений.
За несколько дней до вступления в силу запрета на поставки авиационной техники, Иран успел получить несколько новых самолетов. Ранее, после ядерной сделки и снятия санкций, национальные авиакомпании собирались купить несколько сотен воздушных судов, чтобы обновить устаревший парк (с его состоянием связывали ряд аварий за последние годы, многим судам были запрещены полеты в Европе). Однако воспользоваться этим Иран успел лишь частично – за несколько лет страна получила лишь полтора десятка самолетов.
Политические последствия санкций пока не очевидны. Хотя в Иране продолжаются локальные протесты, однако, как отмечает глава иранского направления Atlantic Council Барбара Славин, опыт санкций против авторитарных режимов указывает на то, что в результате они могут лишь укрепиться. «Люди становятся более зависимыми от государства, которое распределяет ресурсы, – считает она. – Особенно это касается малообеспеченных людей». При этом возвращение к «экономике сопротивления», полагает ее коллега Амир Ханджани, может погасить конфликты между консерваторами и реформистами в руководстве Ирана – и тем, и другим придется на время забыть о разногласиях, чтобы обеспечить выживание режима.
И что с того?
А теперь дополним коллегу Тищенко некоторой исторической статистикой.
В 1979 году, когда в Иране произошла Исламская революция, случился инцидент с захватом группой радикально настроенных студентов американского посольства в Тегеране, на что США ответили заморозкой всех иранских авуаров и золотых запасов в своих банках.
Санкции включили в себя полный запрет гражданам и компаниям США вести бизнес в Иране или участвовать в совместных предприятиях с иранскими компаниями, в том числе в нефтегазовой отрасли. Американское правительство также подвергло санкциям предприятия других стран, которые нарушают условия американского эмбарго.
Санкции со стороны США против Ирана усилились в 1984-м после вторжения иракской армии в Иран, новый пакет ввёл запрет международным финансовым организациям на выдачу кредитов Ирану, всем странам — на продажу оружия и всякую помощь Ирану.
В 1987 году был полностью запрещён всякий товарообмен между США и Ираном.
Смягчение санкций последовало в 1995 году, когда указом президента Клинтона было разрешено продавать в Иран американские товары (невоенные) через третьи страны.
Однако уже год спустя Конгресс США утвердил закон о новых санкциях, в котором помимо прочего было указано, что любая компания, инвестировавшая в нефтяную энергетику Ирана более 20 миллионов долларов, будет также подвержена санкциям, среди которых были - запрет на межбанковскую деятельность; аннулирование лицензий компаний-«нарушителей» на экспорт оборудования в США; запрет на кредиты в более 10 миллионов долларов у американских банков; запрет американским компаниями инвестировать средства в компанию-«нарушитель»; запрет на покупку долговых обязательств американского правительства; запрет американским компаниям импортировать оборудование в указанное государство.
Реформистское правительство Мохаммада Хатами не добилось практически никакого смягчения санкций, за исключением чисто символических жестов: снятие запрета на торговлю лекарствами, медицинского оборудования, икрой и коврами.
В 2005 году правительство Ахмадинежада приняло решение расконсервировать программу по обогащению урана на территории Ирана, свёрнутую Хатами. В ответ на это администрация Джорджа Буша ввела целый ряд новых санкций: главным образом, против иранских банков, а также компаний и физических лиц, так или иначе связанных с атомной и оружейной промышленностью Ирана.
После того, как Иран пошел на уступки по ядерной программе (сделка была заключена в июле 2015 года), власти США в 2016 году объявили об освобождении от санкций 59 физических лиц (граждан Ирана и других стран), 385 предприятий, 77 самолетов и 227 судов (в их числе нефтяные танкеры), но Дональд Трамп, став президентом, в феврале 2017 года объявил о новых санкциях. Под них попали 8 иранских компаний, деятельность которых якобы связана с терроризмом. Еще против 17 компаний были приняты ограничительные меры из-за их участия в разработке и производстве баллистических ракет. Все эти меры приняты с целью сдерживания ядерной программы Ирана.
Ограничительные меры расширились (точнее, вернулись к санкционному списку Дж.Буша) в 2018 году. Первый блок (касается автомобильного сектора Ирана, а также торговли золотом и другими металлами) возобновлён 7 августа; второй (касающийся энергетического сектора Ирана, транзакций, имеющих отношение к углеводородному сырью, и транзакций, связанных с центральным банком Ирана) должен вступить в силу до 4 ноября.
И вот как реагировала на санкции экономика Ирана.
Начиная с 1980 года ВВП страны рос каждую пятилетку (да, персы живут, как и мы в СССР когда-то, по пятилетним планам развития) как в абсолютных величинах в национальной валюте риале, так и по паритету покупательной способности в долларах США. В 1985 году, по сравнению с 1980-м, эти показатели удвоились, пять лет спустя – удвоились, в сравнении с 1985 годом, в риалах и выросли на 11% по ППС. Затем ВВП рос с темпом 5-7%, в этом году замедлится, как ожидается, до 4% (темп, который и не снится сегодня России) с дальнейшем замедлением, если всё останется как есть по части санкций.
Удивительно, не правда ли?
Юрий Алаев.
На фото: Тегеран сегодня.