Главная роль актёра Устинова
Дело актёра Павла Устинова, приговоренного к 3,5 годам лишения свободы за нанесение травмы одному из бойцов Росгвардии, внешне походит на дело журналиста Ивана Голунова: в обоих случаях власти столкнулись с неожиданно активным протестом коллег осужденных, усомнившихся в правомерности действий силовиков, оба дела вызвали широкий общественный резонанс. Принципиальная разница в том, что в деле Голунова детали проявлялись постепенно, из-за кулис, можно сказать, а Устинов сыграл свой эпизод полностью на авансцене: все видели всё. И поверили исполнителю, но не поверили сценаристам. Вот тут ключ к пониманию сути происходящего в России в целом: в доверии или его отсутствии.
Эти кадры видели, думаю, все, у кого есть доступ к интернету (по госТВ их почему-то не показали): на площади среди разрозненных групп людей стоит парень в черной кожаной куртке, смотрит куда-то в сторону (может, даже мечтательно), к нему решительно подходит группа росгвардейцев и принимается заламывать руки. Парень вырывается, бежит, его догоняет самый шустрый силовик, парень поворачивается к нему лицом, пятится, невольно увлекая бойца за собой, тот падает на колени, но другие уже налетели, повалили, врезали пару раз дубинкой по почкам, подняли, увели.
На следующий этому парню, актёру Устинову, как выяснилось, предъявили обвинение в применении насилия, не опасного для жизни, в отношении представителя власти (ч. 1 ст. 318 УК РФ). 5 августа обвинение переквалифицировали на ч. 2 той же статьи — применение насилия, опасного для жизни.
И вот что должны были подумать, узнав об этом, миллионы зрителей? Он же не нападал, этот парень, он пытался убежать, как он мог вывихнуть кому-то плечо, когда?! (Отдельный вопрос от зануд - насколько вывих плечевого сустава опасен для жизни.) Такие, по сути, вопросы задала в ходе судебного разбирательства и защита Устинова, попросив приобщить к делу видеозапись происшествия, сделанную журналистом Василием Полонским (сотрудником ТК «Сталинград» по одним данным, корреспондентом правозащитной организации Amnesty International по другим). Судья Тверского суда Алексей Криворучко в просьбе отказал, поскольку (вот процессуальные нюансы!) запись с его точки зрения не отвечает понятию допустимости доказательства, то есть достоверности её источника (ну как может быть допустимым такой источник, как AI?), способов получения и наличию фактических данных о существенных обстоятельствах дела. Вместо этого к делу была приобщена запись с камер видеонаблюдения. Правда, что там и как происходит в кадре, разобрать затруднительно (мы же помним главу СКР Бастрыкина с лупой – прекрасная иллюстрация), а «Газета.ру» утверждает, что камера городского видеонаблюдения вообще не запечатлела момент задержания Устинова, так как в это время была направлена в другую сторону, но это, ваша честь, допустимо конечно.
Ещё чуть покадрового, точнее – закадрового уже – просмотра/разбора.
Примечательно, что Устинову не предъявлено обвинения в неповиновение законному распоряжению представителя органов власти (там, в ст. 19.3 КоАП РФ, перечислены сотрудники полиции, ФСБ, Росгвардии и ряд других категорий). Почему, ведь силовой захват и «привод» должны были стать следствием неповиновения? А потому, как следует из показаний коллег пострадавшего силовика, никакого такого «распоряжения» и не было! То есть никто не указал Устинову, что он совершает такого противоправного, не сказал ему строго «пройдёмте, гражданин»… Как показали омоновцы, принимавшие участие в задержании Устинова, ему не предъявляли требования при задержании, поскольку граждан предупреждали о несогласованности акции по громкоговорителю. Из этого напрашивается вывод, что если какая-то акция не согласована с властями, то любой человек, оказавшийся на месте её проведения или рядом, автоматически попадает в разряд правонарушителей. То есть схватить могли любого, буквально? Достаточно было услышать, как заявил собственно пострадавший, Александр Лягин его зовут, что кто-то «выкрикивал лозунги оскорбительные в сторону власти». Интересно, это заявление соответствует процессуальному понятию допустимости доказательства, или тут слово против слова, но сказанное силовиком можно подшить к делу, а утверждение схваченного, что он не участвовал в несанкционированном митинге, а ждал на Пушкинской товарища, - никак нельзя?
Уточню на всякий случай: я смотрю сейчас на дело глазами обывателя, обычного жителя России, время от времени почитывающего медиа-источники. И когда я читаю, что кому-то дали 2 года условно за то, что он ударил сотрудника Росгвардии ножом, читаю сообщения об условных сроках за ДТП со смертельным исходом и тому подобное и сопоставляю со случившимся с Павлом Устиновым, то первое, что приходит на ум – это слово несправедливость, или, на языке юристов, несоразмерность наказания содеянному (если вообще было неправомерное содеянное). А второе – что власть разговаривает с обществом не как партнёр (уж умолчу о слуге), а как диктатор, да и вообще не разговаривает, не считая нужным объяснять свои поступки, доказывать правомерность своих действий. Это хуже, чем преступление, это роковая ошибка.
Вы возбуждаете дело о массовых беспорядков, но не приводите не то что массовых, а хотя бы десяток доказательств, что таковые были, вы обвиняете то студента, то журналиста, то артиста в чём-то ужасном, но не даёте людям, обществу внятных, явных, зримых доказательств того, в чём этот ужас заключался, и одновременно отправляете под домашние аресты тихих альхенов, укравших сотни миллионов, - социально близких жальче, попросту говоря. И о каких нацпроектах, способных чудесным образом преобразить Россию, вы рассуждаете после этого? Никакие схемы, технологии, инфраструктуры, никакие финансовые вливания не помогут, поскольку и пока в обществе растёт недоверие к власти, неверие в благость её намерений и действий.
Повторю: важнейшим фактором успеха любых начинаний, в том числе и экономической политики, является доверие к начинателям. Но доверие – явление персонифицированное, и когда говорят, что государству надо вернуть доверие граждан (или фирме – доверие клиентов), то говорят, конечно, правильно, - надо! Но невозможно вернуть доверие к институту, не поменяв олицетворяющих его людей.
И в этом, на самом деле, смысл отставок министров etc и смысл сменяемости власти.
В заключение – о том, кто и на каком месте может оказаться. Представляющий интересы Павла Устинова адвокат Владимир Чешков сообщил суду, что его подзащитный сам отслужил в частях Росгвардии и характеризуется исключительно положительно. Вот интересно: приходилось ли Павлу принимать участие в «винтиловках» и что думают по поводу поворота в его судьбе бывшие сослуживцы Устинова?
Юрий Алаев.
