Протестная акция в Казани
19.01.2019 Общество

Почему протестные настроения в России не выливаются в реальный протест

Фото
censury.net

Распространённый мэм: «Да если бы власти сделали такое Там, их бы снесли давно!» Где «там» - в Париже, Риме, Берлине или в захолустном кантоне – неважно, вздохи показывают саморазочарование: не привычные мы к демократии прямых действий. А как на самом деле выражаются протестные настроения в России, каковы механизмы преобразования? Попытку ответить на такие вопросы предпринял старший научный сотрудник Центра сравнительных исторических и политических исследований Пермского госуниверситета (ЦСИПИ ПГНИУ) Андрей Семенов с коллегами.

Базовые тренды протестной активности россиян были заложены еще в 2011–2012 годах. Есть ли у власти основания для тревоги в 2019 году?

«Мы же не хотим, чтобы у нас были события, похожие на Париж, где разбирают брусчатку и жгут все подряд», – эта фраза Владимира Путина на заседании Совета по правам человека 11 декабря 2018 года быстро превратилась в мем. Обеспокоенность режима протестным потенциалом россиян вполне понятна на фоне стагнирующей экономики, угасающего эффекта посткрымского консенсуса, повышения налогового бремени и электоральных провалов провластных кандидатов в ряде регионов. Протесты последних лет – кампания «За честные выборы!“, протесты против внедрения системы “Платон”, антикоррупционные митинги 2017 года, выступления против пенсионной реформы в 2018 году, – также напоминают режиму, что выстроенная система далеко не идеальна с точки зрения интересов и потребностей граждан. Но действительно ли у Кремля есть серьезные основания для волнений? О чем говорят нам паттерны протестной активности россиян?

Против чего протестуют россияне

Еще в 1970 году Тед Гарр в работе “Почему люди бунтуют?” обосновал, что в основе любой мобилизации лежит недовольство существующим положением дел. Это подтверждается и на российских данных: “Левада-центр” регулярно спрашивает россиян, довольны ли они положением дел в стране, и какова вероятность экономических и политических протестов, и все три показателя меняются почти синхронно.

Динамика недовольств населения России

Однако эти данные не позволяют понять, во-первых, чем именно респонденты недовольны, а во-вторых, насколько недовольство и ощущение возможности протестов транслируются в реальные действия. Для ответа на эти вопросы мы с коллегами по Центру сравнительных исторических и политических исследований разработали базу данных, позволяющую отследить тематику, характер, динамику и пространственный охват протестных акций в стране. Сейчас она включает почти 6 тысяч протестных событий за 2012–2014 годы. Надо отметить, что протестные действия весьма затратны, и решимость их осуществить свидетельствует о серьезной потребности общества или отдельных групп в переменах. 

Согласно нашим данным, 17% акций посвящены вопросам местного значения – градостроительной политике, проблемам обманутых дольщиков, экологии. Порядка 12% протестов посвящены экономическим вопросам: заработной плате, налоговой и ценовой политике. Еще столько же касаются претензий к бюрократии, включая коррупцию и недобросовестное выполнение чиновниками своих обязанностей. Проблемы социальной сферы, например, закрытие школ и больниц, нехватка мест в детских садах и т.д., поднимались на каждой десятой акции, и примерно по 8% приходится на отстаивание гражданских и политических прав и борьбу с фальсификациями на выборах. Значительно меньше протестуют по таким поводам, как внешняя политика и внутренняя безопасность, историческая и миграционная политика, трудовые конфликты, тарифы ЖКХ. 

Иными словами, сейчас в приоритете коллективные действия в защиту среды обитания, экономического благополучия и гражданских прав (в 1990-е основным поводом для протестов были задержки зарплаты). И большая часть протестов возникает в ответ на действия власти, от которой граждане ждут защиты их интересов, но зачастую встречают прямо противоположное. 

Поводы для протестов в России

Кто помогает протестовать

Одного ⁠недовольства недостаточно, чтобы вывести людей ⁠на улицы, тем более что разрыв между ожиданиями и реальностью присутствует ⁠всегда. Протестующим надо решить ⁠ряд дилемм коллективного действия. Если большинство убеждено, что протест «обречен на успех», к нему нет необходимости присоединяться, но если коллективные действия ждет провал, то на улицы тоже лучше не выходить. Экономист Мансур Олсон видел одно из решений этой дилеммы в создании «селективных стимулов»: гражданин получает прямую выгоду от своего участия в организации коллективных действий – например, возможность получить политический пост, добиться чего-то конкретного в переговорах, либо же положительные эмоции от солидарных действий. Другое решение – поддержка профессиональных организаций, – партий, профсоюзов, общественных организаций, – у которых есть опыт и ресурсы для мобилизации. 

Согласно нашим данным, с такого рода поддержкой у россиян все не совсем так, как у протестующих в развитых демократиях, где коллективные действия активно поддерживаются существующими организациями – не обязательно политическими. В России КПРФ, профсоюзы и общественно-политические движения довольно часто выступают организаторами протестов или оказывают организационную поддержку протестующим (График 2.). Тем не менее, около четверти всех протестов организованы местными жителями и инициативными группами без всякой поддержки со стороны, в результате мобилизационный ресурс быстро истощается, а сам протест не имеет значимого эффекта. Оппозиционные партии (кроме КПРФ) в принципе редко участвуют в уличной политике – в общей сложности они организовали около 2,5% акций, и это за наиболее активный период политических протестов – 2012–2014 годы. 

Кто организует акции протеста

Такие результаты говорят о привычке граждан полагаться на собственные силы, и в этих условиях рассчитывать на продолжительные протестные кампании не приходится: для них нужны опыт и организационные ресурсы. Конечно, зачастую одним-двумя протестами дело не ограничивается, и тогда возникает возможность вовлечь новых действующих лиц, расширить круг участников и добиться более значимой мобилизации. Однако к политическим партиям граждане за этим не торопятся обращаться: уровень доверия к партиям низок, население подозревает, что те воспользуются выступлениями в своих политических целях. В общем, граждане предпочитают «не политизировать» свой протест. Большую роль здесь играют и действия властей, которые не только вводят запреты или ограничения на проведение публичных акций, но и кооптируют политических лидеров и активистов.

Как можно протестовать

Кроме недовольства и ресурсов, для организации коллективного действия необходимо знание о доступных формах протестных выступлений – «репертуаре» протеста. Эти формы меняются со временем. К примеру до промышленной революции обычным делом в Европе были вытаптывание полей, бунты и восстания, а в XIX-XX веках им на смену пришли ненасильственные, символические формы – шествия, митинги и демонстрации. 

Успешность протестных действий зависит от их формы: например, перекрытия федеральных трасс или голодовки создают слишком серьезную угрозу для власти, чтобы на них не реагировать. С другой стороны, митинги – сравнительно «низкозатратная» форма выступления, и они способны привлечь больше потенциальных участников, а чем больше протестующих – тем больше вероятность реакции власти. 

В репертуаре протестных действий россиян доминируют символические формы – митинги, пикеты, демонстрации, марши. Их совокупная доля составляет 66%.

Репертуар протестов

Прямые действия и практики самоистязания (голодовки, самоподжоги) составляют в сумме еще 15% от общего числа акций. Это достаточно тревожный сигнал: такие акции властям труднее контролировать, и они могут быть связаны с ущербом для здоровья протестующих, а значит, вызывать у остального населения более острую реакцию. Как правило, прямые действия и голодовки используются наиболее уязвимыми группами, для которых это последняя попытка достучаться до адресата требований. 

Основное же отличие российского репертуара коллективных действий от практики, скажем, Франции или других устойчивых демократий – относительно редко встречаются стабильные и массовые публичные кампании, направленные на достижение изменений в обществе.

Когда россияне протестуют

Запустить общественную кампанию гораздо сложнее, чем поддерживать уже успешную практику протестных выступлений. Поэтому подъемы и спады коллективных действий образуют циклы и волны, которые обычно привязаны к каким-то ключевым событиям, например, выборам, или знаковым решениям – например, реформам.

Волновой характер наблюдается и в России: два пика протестной активности приходятся на май 2012 года – апогей кампании «За честные выборы!» – и на март 2014 года – после решения российских властей о вхождении Крыма в состав России. В целом же протестная активность в эти годы падала: примерно 2400 акций в 2012 году, около 2000 в 2013-м и около 1500 акций в 2014-м. Эта тенденция подтверждается также данными, собранными Томилой Ланкиной на основе сайта «Марш Несогласных».

Динамика протестных акций в России в 2012-2014 годах

Что дальше?

В целом анализ базы данных подсказывает три общих наблюдения о причинах протестов. 

Во-первых, очевидно, что существует вызывающее протест «базовое» напряжение на местном уровне, связанное с изменением среды обитания и представлениями о комфорте. Оно часто выливается в локальные, спонтанные протесты, направленные на решение конкретной задачи: восстановить сквер, остановить незаконную стройку, распределить муниципальное жилье. Таких коллективных действий много, но они редко выходят за пределы района или муниципалитета и не превращаются в устойчивые кампании в защиту общественных интересов.

Во-вторых, масштабная общественная мобилизация может быть связана с вторжением «федеральной» власти в жизнь граждан по глобальным вопросам, таким как нарушение прав и свобод (как в случае с кампанией «За честные выборы!»), внешнеполитический курс (как в случае с Крымом в 2014 году) или экономическая политика (пенсионная реформа). Резонанс этих кампаний больше, если к ним подключаются такие организации, как партии или профсоюзы, которые готовы предоставить ресурсы в обмен на реализацию их программных целей. Отсутствие интереса со стороны таких игроков или успешные попытки власти кооптировать активистов и оппозиционных политиков ставят крест на перспективе устойчивых коллективных действий.

В-третьих, несмотря на абсолютное доминирование символического репертуара, значительная доля протестов проводится в виде акций прямого действия, включая голодовки. Это, с одной стороны, подтверждает готовность россиян протестовать даже перед лицом значительных рисков, в том числе несмотря на угрозу для собственного здоровья, а с другой, отражает тренд на «закручивание гаек»: отказы в согласовании митингов и другие препятствия мирным собраниям подталкивают отчаявшееся население к более радикальным действиям.

Эти три тренда, вероятно, будут определять протестную активность в России и на протяжении всего 2019 года. 

Источник.

На снимке: протесты в Казани редко собирают больше ста человек… 

Авторизуйтесь, чтобы оставлять комментарии