Взгляд на Казань между прошлым и будущим
Поначалу кажется, что на выставке все традиционно - портреты, пейзажи, жанровые полотна. Есть небольшой сюр - но так, чуть-чуть, в меру: на картине “Старик из деревни Альдермыш” в небе парят две мужские фигуры, а под ними застыли создатели культового спектакля драматург Миннуллин и режиссер Салимжанов. Глядя на Салимжанова, вспоминаются слова Ахматовой о том, что “когда человек умирает, изменяются его портреты”. Может быть, это мистика, но Салимжанов на полотне такой, каким вряд ли бывал в действительности: грустный-грустный, словно знающий все наперед. По соседству с этой работой - непременные “Сабантуй”, “Праздник песни” - также с узнаваемыми персонажами. И, естественно, “Тукай на Сенном базаре”. Полотна крепкие, но какие-то уж очень традиционные. Портреты жены и дочерей, автопортреты в разные годы. Все, обязательная программа выполнена. Ощущение прочности творческой позиции автора входит в наше сознание.Но, побродив по залу, можно обнаружить иного, совсем нетрадиционного Абдулова. Например, его “Вечерняя Казань”, когда родной и любимый наш город залит светом таинственной луны, написана так, словно автор воспроизводит парадный вид на Кремль с отнюдь не парадных окраин. У стариков на одноименном полотне хорошо видны на первом плане натруженные руки, рассказывающие о непростой жизни. С одной стороны, перед нами идиллия преклонного возраста, когда все страсти в душе уже отбушевали, с другой - пронзительный холод наступающего одиночества и ненужности в новой и непонятной жизни.
“Осень на Волге” под стать тому, что в эти дни творится за нашими окнами - ветер, то и дело накрапывающий дождь, осенняя хандра. Унылая Волга - как отражение грустного настроения. Три картины, которые я взяла в качестве примера просто на выбор, отнюдь не “чернуха”. Скорее художник, поступая честно по отношению к своему творчеству и зрителям, уходит от парадности, свойственной многим мастерам его поколения, и называет вещи своими именами.
В экспозиции Усмана Абдулова есть две небольшие работы, по жанру - городские пейзажи, которые я бы поставила особняком. Не знаю, случайно или с умыслом, но висят они рядышком. Первая - обычный, на беглый взгляд, архитектурный памятник, она называется “Кизический монастырь”. Вторая названа менее эмоционально нейтрально - “Одинокий домик”. Кизический написан мастером прошлой осенью - желтые листья деревьев, рваные облака. Ощущение тревоги вокруг и полная гармония и покой, исходящие от стен обители. Крепкая монастырская стена - граница другого мира, устоявшая в течение десятилетий поругания церкви. В центре суетного огромного города, где плещется море людских страстей, - спокойный и надежный оазис духовного и душевного. “Одинокий домик”, напротив, теснит кольцо многоэтажек. Его беспомощные окна, сиротливая коричневая краска стен, худенькая лошадка у крыльца - все словно пришло из “другой жизни”. Подобно чуткому жеребенку - образу в одном из стихотворений Есенина, их всех скоро раздавит урбанистическая громада. И если Кизическая обитель на полотне у Абдулова утешает стойкостью и спокойствием, за ее стенами как раз хочется скрыться от беспощадного мира, то “Одинокий домик” доживает последние дни на шумной казанской улице. Как, к сожалению, и многие другие, оставшиеся только на полотнах наших художников.
Безусловно, Абдулов ныне - художник некоммерческий. В нем нет парадности, которая сейчас требуется для “офисной” живописи, равно как не наблюдается и “чернуха”, с помощью нее ряд “мастеров кисти” прикрывает отсутствие четкой творческой и гражданской позиции. Мастер добр к своим персонажам, лишен иронии, неспешен. Город, люди с их душевным укладом - вот, пожалуй, что последние годы волнует его больше любительницы суетности - славы.