Пленных немцев поразила доброта русских

В Елабугу война пришла не только похоронками. В 1943 году здесь создали лагерь НКВД №97 для военнопленных немцев. Каков он был - мир за колючей проволокой? Приведу воспоминания Тамары Михайловны Гребенщиковой. Она окончила курсы немецкого языка в Кировском пединституте и в годы войны работала переводчицей в лагере военнопленных офицеров в Елабуге.

Первые впечатления о немцах оказались такими: "Все были молоды, не старше 30. Бросалось в глаза, что все - одинакового роста, выше среднего… Немцы, прибывшие из-под Сталинграда в Елабугу, привезли с собой полный набор болезней и килограммы вшей. Тифом заразился и медперсонал лагеря".

Порой в воспоминаниях вдруг мелькнет сложный узор человеческих отношений. Тамара Михайловна вспомнила такой случай: "Однажды в лагерной бане я потеряла щеточку для ресниц, которой красила свои рыжие ресницы (как и все) сажей. Когда я вернулась поискать ее, находившийся там немец спросил, что я потеряла, и обещал эту щеточку найти. На следующий день услышала разговор вахтеров: тот военнопленный вырвал клок волос из хвоста лошади, за что и был посажен в карцер. Щеточку он, разумеется, сделать не смог".

Тамара Михайловна вспоминает, как немцы из черного хлеба делали великолепный торт: "Для этого надо было принести 15 яиц и кусочек сливочного масла. По виду он был как настоящий. Некоторые люди из обслуживающего персонала заказывали эти торты у немцев".

А вот что вспоминала фельдшер лагеря Зайтуна Шигабутдиновна Камаева: "Внутренне, я думаю, никто их не любил (военнопленных немцев и японцев). Я к ним не была расположена. Положено лечить - лечила, что поделаешь. Но мы пытались не показывать наши настоящие чувства... Медики сами болели и брюшным тифом, и дизентерией. Когда немцы с Долохова (железнодорожная станция) в Елабугу пешком шли, то по дороге с двух сторон были вырыты траншеи, чтобы инфекция не распространялась… У немцев тоже врачи были, и когда они поправились, и сами стали лечить… Спускаясь со второго этажа или переходя в другое помещение, приходилось переходить через лежащих немцев, вечером идешь - еще жив, а утром смотришь - место свободно, умер… Кормили их хорошо. И пробы медики ходили снимать с удовольствием. В 1943-1946 годах был голод, а в лагере было столько еды!.. Если посмотреть в целом, мы к пленным неплохо относились. Они от нас доброжелательными уехали".

Интересны воспоминания ветерана Великой Отечественной Василия Рожина, который впервые встретился с военнопленными немцами в деревне Гари Елабужского района:

"Шел 1943 год. После разгрома под Сталинградом десятки тысяч пленных потянулись по России, в том числе не обошли и Елабугу. В конце февраля 1943 года директор школы Игнатьева пригласила меня и моего товарища Костю Марова и спросила, умеем ли мы управлять лошадьми. А мы в колхозе работали на лошадях. Сказала, что предстоит очень важное задание. Оказалось, в Елабугу со станции Кизнер переправляют военнопленных из-под Сталинграда. С собой мы должны были взять корм для лошадей и попросить у родителей что-нибудь из теплой одежды - полушубки, шубы, тулупы. Нам объявили - немцы очень плохо одеты, а погода стояла холодная. Вот такая забота проявлялась русскими людьми о фашистах, которые убили под Сталинградом сотни тысяч наших соотечественников. Вот она - душа русского человека!

Как нам сказали, так мы все и сделали. Дали нам в колхозе самых лучших лошадей, чтобы они могли дойти до Елабуги (это 45 километров). Набрали в домах кое-что из теплой одежды и приехали в Грахово. Там уже было несколько сотен немцев, потом узнали точно - более 700. Смотреть на них было страшно: небритые, одеты кто во что. Из Кизнера их сопровождало около сотни лошадей с такими же ездоками, как и мы с Костей. Среди немцев было много больных, их и перегрузили на наши сани. Двинулись в сторону Елабуги. Ко мне на сани посадили троих немцев, не совсем здоровых. Один из них говорил по-русски, правда, не очень хорошо, но я понимал, так как в школе немного изучал немецкий. Немец, который знал русский, признался, что они очень боятся лагеря, опасаясь, что над ними там будут издеваться, как они поступали с русскими. Я отвечал, что наши люди на такое не способны и они сами в этом убедятся. Сказал, что Елабуга - современный город, расположен в живописном месте, родина Шишкина. Немец говорил, что он кое-что знает о художнике Шишкинеел его картины…

В селе Гари разместили пленных, где только было возможно, в основном - в школе. Я своих немцев сдал в клуб и пошел к сестре, Марии Петровне. У нее было трое детей, младшую дочь Анну, которая родилась в 42-м, отец так и не увидел. С сестрой жили двое стариков - родители погибших трех сыновей и зятя. Сестра, работая в колхозе, содержала пятерых человек, да сама шестая. У нее были корова и овцы. Сено заготавливала сама, за дровами ездила в Граховский район. Когда я пришел к сестре и рассказал, что едем с пленными немцами в Елабугу, где будет лагерь, она обошла всех соседей, рассказала про пленных, что везут их на лошадях, больных и плохо одетых. И женщины организовали сбор продуктов (вареной картошки, хлеба) и теплой одежды, оставшейся после мужей, братьев, сыновей. Все это они принесли к клубу, где ночевали пленные. Сама Мария Петровна, кроме продуктов, отдала полушубок погибшего мужа, чтобы немцы не замерзли, добираясь до Елабуги. Я возмутился: "Что ты делаешь, сестра? Ведь эти немцы - из-под Сталинграда, они убили Виктора и двух его братьев, а ты им несешь продукты и полушубок". Она мне ответила: "Эх, Васька, Васька! Неужели ты не поймешь? Мы же русские, пусть они знают наших людей, пусть в Германии своей расскажут, как к ним здесь относились". Немцы были поражены. Тот, который говорил по-русски, не мог слова вымолвить после такого поступка".