Время и Деньги
26.11.2007 Общество

История в лицах: Тихомирновы в зеркале времени

Купцы

Отсчет своей родословной Светлана Всеволодовна ведет от казанского мещанина Осипа Тихомирнова, родоначальника известной казанской купеческой династии, о которой упоминается в книге “Золотые страницы купечества”. Так вот этот самый Осип Терентьевич начинал менялой на хлебном базаре, копейка к копейке - сколотил небольшой капиталец. Сейчас мало кто знает, чем занимался меняла, а в ту пору, в середине девятнадцатого века, это была профессия самая обыкновенная. Скажем, рассчитывается солидный покупатель за товар и нужна при этом мелкая денежка, а у него сплошь крупные купюры. Осип Терентьич тут как тут: разменяет все самолучшим образом и возьмет за услугу недорого. Вроде бы не слишком прибыльное дело, но курочка по зернышку клюет - собрал-таки капитал, достаточный для того, чтобы записаться в третью гильдию. Начал успешно торговать зерном, основал рогожное производство.

Когда вошли в силу четыре сына - Василий, Иван, Терентий и Александр, дело пошло веселее. Выбились в купцы второй гильдии. На наследников жаловаться не приходилось, торговали споро, и все же после смерти Осипа Терентьевича во главе дела встал не старший брат, как это было принято в купечестве, а мать семейства, Матрена Матвеевна. Даром, что неученая была женщина, из крепостных, а управлялась и с торговлей (несколько лавок на Московской и Вознесенской улицах), и с производством (изготавливали кули, рогожи) почище самого Осипа Терентьевича. Сейчас бы про ее таланты сказали, что Матрена Матвеевна - менеджер от Бога: чутье на выгодные сделки было у нее удивительное, конкуренты пока еще о чем пронюхают, а Тихомирнова уже подпись под документами поставила: “Опоздали, голубчики!”.

А характер, похоже, у нее был властный. И сынов, и приказчиков в струне держала. Потому-то и товарищество “М.М.Тихомирнова с сыновьями в Казани” было известно не только в российских губерниях: в 1878 году тихомирновские товары были отмечены серебряной медалью Международной выставки в Париже, а в 1893 году - в Чикаго медалью за образцы изделий из липовой коры и льна. Вот тебе и бывшая крепостная! Светлана Всеволодовна показала фотографию “премудрой Матрены”, она размещена на первой странице старинного тихомирновского альбома. Его переплет, украшенный тяжелой нефритовой пластиной и резными из нефрита же ветвями - сейчас такие не делают! - как мостик в те далекие времена.

Матрена Матвеевна на фотографии - в темной шелковой блузе и такой же юбке, голова покрыта платочком. Лицо строгое и спокойное. Сразу видно, цену знает не только себе, но и другим. Словом, как писал летописец купеческого быта Александр Островский, “в уважении женщина”. Но, видимо, это “деловое” фото не вся правда о Тихомирновой. В музее национальной культуры НКЦ “Казань” в экспозиции, посвященной казанскому купечеству, выставлен ее веер, похожий на прелестную весеннюю бабочку. На тонкой кисее, скрепляющей костяные пластины - изящные рисунки акварелью. Да уж, не только в рогоже разбиралась эта женщина...

Из сыновей Осипа Терентьевича более других был в чести Иван, бессменный гласный городской Думы, а с 1873 года и до конца дней своих - член комиссии по учреждению городского кредитного общества, с 1870 года - учетного комитета Казанского общественного банка. Как-то надумал было оставить почетную должность в банке, ссылаясь на преклонные лета, так куда там - уговорили остаться: “Мало кто в таком доверии у купечества”.

А в городской Думе вместе с промышленниками И.Крестовским и И.Алафузовым он добился того, что запретили в Казани открывать кабаки рядом с промышленными предприятиями. Это ж подумать только! Сколько в наши времена в Госдуме РФ споров было: запрещать ли пивные ларьки ставить около школ, а сто с лишним лет назад предки питейные заведения не то что от гимназий - от предприятий “отодвинули”. Нечего, мол, спаивать народ!

А Александр более других в семье отличался набожностью, пожизненный староста Георгиевской церкви, он щедро жертвовал на церковно-приходские школы, строил для них здания. Был дважды женат. Потомством его Бог не обидел: в первом браке было трое детей, Николай, Сергей и Зинаида, во втором - с Клавдией Андреевной Аметьевской - Виктор, Герман и Ольга. Но рассказ о внуках Матрены Матвеевны - это уже совсем другая история.

Революционеры

Несмотря на то, что в доме Александра Осиповича жили по принципу “без Бога ни до порога” и богобоязненность считалась основой воспитания, детям отцовское ревностное отношение к религии не передалось. Старший сын, Николай, артистическая натура, душа любой компании, играл в любительских спектаклях, выступал на благотворительных концертах, общался с Горьким и Шаляпиным, жизнь вел светскую, даже богемную. Младший, Виктор, с головой ушел в революционную борьбу. Он учился в реальном училище - кстати, вместе с Молотовым (Скрябиным). Старшеклассниками они организовали кружок, сначала занимались самообразованием, а затем - политикой. Дом уважаемых купцов Тихомирновых был вне подозрений, поэтому именно там и собирались, а затем организовали здесь подпольную типографию. На гектографе печатали листовки, прокламации, которые Виктор с товарищами распространяли на заводских окраинах.

Зинаида стала первой помощницей младшего брата, убеждения которого вполне разделяла. Натуре деятельной, ей меньше всего подходила беззаботная жизнь купеческой дочки. Сидеть у окошка в ожидании подходящего жениха она не собиралась. Зинаида твердо решила, что станет врачом. Но решить - это полдела, а как быть, если в царской России считалось, что медицина не для женщин? Но время брало свое, и то в Москве, то в Санкт-Петербурге, то в Киеве открывались женские медицинские курсы. Правда, чаще всего, проработав год-другой, они закрывались. Но Зинаида располагала немалыми средствами, оставленными ей матерью, и могла себе позволить колесить по России, чтобы получить образование и оплачивать свои занятия. Она обучалась поочередно в шести учебных заведениях, в том числе и в Швейцарии, прежде чем стала обладательницей диплома врача. Но большую часть богатого материнского наследства она потратила ...на революцию. На издание газеты “Рабочий”, на нужды партии ушли и деньги, и драгоценности, в том числе знаменитое фамильное бриллиантовое колье.

Однако Зинаида не просто финансировала революцию, она деятельно участвовала в работе казанской организации РСДРП. Каких только приключений с ней не случалось! Как-то ей поручили привезти для подпольной типографии шрифт. Маленького росточка, хрупкая, казалось, талию двумя пальцами перехватить можно (именно такой она выглядит на фотографии тех лет), она тащила тяжеленный чемодан, набитый свинцовым шрифтом по указанному адресу. Тащила из последних сил, сохраняя на лице беззаботную улыбку, чтобы никто не догадался, насколько тяжел ее груз и не заподозрил неладное. И надо же такому случиться! Явочную квартиру перенесли в силу каких-то причин. Куда деваться с чемоданом? Ехать домой? Пока размышляла, на голову рухнул свалившийся с дома карниз. К упавшей барышне подскочил полицейский. Помог подняться, поймал пролетку, хотел поставить в нее чемодан, но барышня, от страха забыв про ушиб, вцепилась в него мертвой хваткой и втащила в пролетку сама. Вдруг догадается... Как не вспомнить “Семнадцать мгновений...” и разведчицу Кэт.

А однажды она перевозила из Швейцарии работу Ленина “Шаг вперед, два шага назад”. Спрятала ее в тулье своей шляпки. Неудобно было, и прическа превращалась в воронье гнездо, но, согласитесь, все же лучше, чем волочь чемодан со свинцом.

О том, как Зинаида впервые увидела Ленина, остались ее воспоминания, правда, основательно подредактированные. В тексте все как положено: “сразу обратила на него внимание”, “обаятельный”, “с доброй улыбкой”. Но своей племяннице, Светлане Всеволодовне, она рассказывала эту историю иначе: “Вошел маленький, резкий, картавый, совсем мне не понравился. Думаю: неужели же это и есть Ленин, которого так нахваливал Виктор?”. Правда, позже она зауважала Владимира Ильича за решительный характер. В семье даже хранились ботинки Ленина, в которых Виктор вернулся из ссылки. Почему он прибыл в чужих ботинках, никто не помнил. Но берегли их до Великой Отечественной войны. В ту тяжелую пору их кому-то отдали.

В 1914 году Зинаида работала в медпоезде, вывозила раненых с фронта. Заразилась тифом, и ее выкинули в чистое поле вместе с ранеными, также подхватившими тиф. Подумать страшно, как они там валялись. Но Зинаида вспоминала об этом с юмором: “В таких условиях уже не делаешь различий - мужчины рядом или женщины - и вида своего не стесняешься. Лишь бы выжить. Причем все мучаемся одинаково, а мне ведь еще и помочь им надо. Я же - врач”.

Эта маленькая, хрупкая женщина, похоже, вообще ничего не боялась и никогда не терялась. Когда в гражданскую войну бабушка Светланы Всеволодовны и одна из бабушкиных племянниц заболели холерой, от которой в Казани многие умирали, Зинаида скрыла, что в доме инфекция, и сама выходила родственниц. Много десятилетий спустя (году в 1970 или около того), когда холера неожиданно объявилась в Керчи, где отдыхала Светлана Всеволодовна с сыном, Зинаида руководила ими по телефону из Казани: “Ничего не бойтесь, главное, мойте фрукты, мойте руки и каждый день выпивайте по рюмочке кагора”.

Прожила эта удивительная женщина до 93 лет. Работала сначала в Каменке, затем в Шамовской больнице, где организовала физиотерапевтический кабинет. Была награждена орденами Ленина, Трудового Красного Знамени.

А вот жизнь Виктора была недолгой, как у многих профессиональных революционеров. Он работал в большевистском подполье в Казани и в Москве, дважды сидел в тюрьме, его дважды ссылали - в первый раз в Холмогоры, во второй - в Олонецкую губернию. В Сибири резко ухудшилось и без того слабое здоровье Виктора, и мать, Клавдия Андреевна, стучалась во все двери и добилась для него разрешения выехать за границу. Тихомирнов, как и многие партийцы, обосновался в Швейцарии. В Берн Клавдия Андреевна и пересылала деньги большевикам.

В январе 1919 года Виктора направили в Казань, которой грозило колчаковское нашествие. А 31 марта он умер от воспаления легких. Несмотря на болезнь, до последнего дня работал. Маяковский очень точно определил такие характеры: “гвозди бы делать из этих людей”. Смерть его застала на посту, он умер во время заседания “тройки”, которая из-за его болезни собралась в особняке Тихомирновых на бывшей улице Свердлова, в том самом, где прежде была подпольная типография. Большевики Тихомирнова очень ценили, и Лацис, один из членов “тройки”, обратился к его сестре Ольге: “Скажите, что мы можем для вас сделать, мы выполним любую просьбу”. Просьба оказалась неожиданной. В особняке Тихомирновых вновь обнаружилось “подполье”. Здесь прятали братьев Первушиных, родственников Ленина, кадетов. Тогда кадетов расстреливали пачками и братьев искали. Ольга попросила: “Не преследуйте их, они хорошие люди”. Лацис сказал: “Я даю слово, но мы не знаем, где они находятся”. Ольга сказала: “Мы их прячем у себя дома”. Братьев позвали, и Лацис выдал им “индульгенцию”. После этого один из Первушиных уехал в Пермь, где стал со временем профессором Пермского мединститута, второй - эмигрировал в Канаду. Он оставил воспоминания об этом времени. Светлана Всеволодовна говорит: “Когда мама рассказывала мне эту историю, я немножко в ней сомневалась. Как-то уж очень просто все: мама попросила, Лацис согласился... Но когда прочитала воспоминания Первушина, выяснилось, что он воспроизводит события точь-в-точь, как она”.

Имя Виктора Тихомирнова стало для его близких своего рода оберегом. Оно спасло жизнь его брату Герману, который защищал Казань от белочехов.

- Было так. Дядя Гера стоял на посту и подремывал, - рассказывает Светлана Всеволодовна. - А тут, как на грех, в часть приехал Троцкий. Увидел дремлющего часового и велел его расстрелять. Когда родные узнали об этом, они искали его повсюду, не нашли и посчитали, что его уже нет в живых. Но через некоторое время он объявился. Выяснилось, что командиры в части были казанцы, которые Виктора Тихомирнова любили больше, чем боялись Троцкого. Поэтому его брата спрятали до отъезда Троцкого.

Герман Тихомирнов позже вновь попал в переделку. Его назначили директором выставки достижений СССР в США, которая открылась как раз во время подписания пакта Молотова - Риббентропа. Простые американцы возмутились и решили разгромить выставку. Герману удалось спасти и переправить в СССР почти все экспонаты. Но ему поставили в вину, что он вообще такое позволил. Как будто он подписывал позорный пакт! Правда, не тронули и отправили работать в институт Маркса-Энгельса-Ленина, где он до конца жизни занимался поиском и изданием ленинских произведений.

Ученые

Мать Светланы Всеволодовны Ольга Александровна никогда не была в партии, хотя общественной деятельности не чуждалась. Например, она участвовала в ликвидации безграмотности. Затем закончила университет, защитила кандидатскую диссертацию, преподавала в мединституте. Диссертацию она защищала 21 июня 1941 года, а на другой день всем стало не до кандидатских, поэтому документы о защите она получила уже в 1946 году.

Отец Светланы Всеволодовны, доктор биологических наук Изосимов, человек, чрезвычайно увлеченный своим делом.

- Обедала наша семья “по-английски” около семи вечера, когда все наконец собирались вместе, - вспоминает Светлана Всеволодовна. - И вот начинается! Мама про своих студентов, кого они там препарировали, папа про червяков и лягушек, тетя Зина про больных. Просто заговор “естественников”. Я уже слышать об этом не могла и, наверное, поэтому пошла учиться на физфак, защитила кандидатскую и осталась там преподавать.

Ее муж, тоже физик, кандидат наук Александр Львович Столов.

А брат Светланы Всеволодовны, Георгий (в семье его звали Юрой), унаследовал интерес родителей к естественным наукам, поступил на биофак, потом перешел в мединститут. В аспирантуре учился в Москве, но защитил кандидатскую очень поздно, а до докторской диссертации и вовсе руки не дошли, хотя материала собрал предостаточно. Его жизнь и без того была насыщенной событиями и увлекательной. Он работал в Институте медико-биологических проблем. В свое время много писали о группе Шпаро, которая испытывала возможности человека в экстремальных ситуациях. Так вот, он отслеживал состояние их здоровья и психики, прилетал в различные точки их опасных маршрутов. Причем командировки эти не оплачивали, в институте считали такое занятие бесперспективным. И напрасно: ему удалось проникнуть во многие тайны человеческой психики. Как выяснилось, они имеют немалое практическое значение. В одну из экспедиций Шпаро собрался вместе с другом, с которым они были, что называется, не разлей вода. Юрий не советовал: вы оба лидеры, в одной берлоге вам не ужиться. Так и вышло. Когда они оказались в критической ситуации, группа раскололась, часть людей пошла за Шпаро и, надо заметить, вышла куда планировалось, а вторую группу пришлось искать.

Позже он участвовал в подготовке космонавтов, используя накопленный опыт.

Сын Светланы Всеволодовны тоже физик, сейчас работает в США. Уехал туда вместе с семьей и не похоже, что вернется. Старший внук - студент химфака КГУ.

- О других потомках большой некогда фамилии Тихомирновых мы сейчас знаем мало. Отношения со многими прервались еще до революции. Кто из Казани уехал, кто не пожелал знаться с семейством революционеров, - говорит Светлана Всеволодовна. - Мы поддерживали отношения с Робертом, сыном Германа, с дочерью Виктора - известной балериной Большого театра Ириной Тихомирновой, она вторым браком была замужем за Мессерером. А вот с ее сыном, Мишей, тоже артистом балета, связь прервалась.

История этой знаменитой казанской семьи тесно связана с тихомирновским особняком на бывшей улице Свердлова. Уютный особнячок в свое время был объявлен историческим памятником, в нем собирались разместить и экспозицию о деятельности РСДРП, и музей купеческого быта. Неотъемлемая часть казанской истории, он идеально подходил для этого. Но в преддверии 1000-летия по истории проехались бульдозером и снесли особнячок, стены которого хранили память о стольких событиях в жизни нашего города. На его месте появится новодел, никому и ни о чем не напоминающий. А сколько таких особняков мы уже потеряли, сколько еще потеряем, прежде чем достигнем такого уровня цивилизации, когда трясутся над фрагментом средневековой стены ...И все же память о прошлом остается, пока живут среди нас потомки славных старинных фамилий, казанцы во многих поколениях, бережно хранящие потертые альбомы с выцветшими фотографиями.

130
Авторизуйтесь, чтобы оставлять комментарии