Любопытный текст ИТ-предпринимателя и блогера Андрея Акопянца разместил ресурс worldcrisis. Развивая идеи известного экономиста-теоретика Олега Григорьева, автор утверждает, что основное противоречие в современной экономике – не между трудом и капиталом, а между разными системами разделения труда.
Ряд новых для меня мыслей по поводу неокономики.
Олег Вадимович Григорьев в своих последних теоретических статьях и лекциях очень сильно акцентировался на том, что все экономические теории можно поделить на два больших класса – признают ли они существование имманентных противоречий между экономическими агентами или не признают. Он даже обозвал это «основным вопросом экономики”. Я уже когда-то уточнял – что речь не идет о противоречиях между участниками сделки (они есть всегда – продавец хочет продать подороже, а покупатель купить подешевле), а противоречиях между интересами участников сделки и тех, кто в ней не участвует.
Собственно, это просто другая формулировка вопроса об экономическом равновесии. Находится ли экономическая система в равновесии или, по крайней мере, стремится к нему - или нет? Потому что такое отсутствие противоречий (или другими словами – влияние сделок на тех, кто в них не участвует), возможно только в состоянии равновесия – когда все цены стабильны и спрос полностью соответствует предложению.
Чтобы было понятнее – небольшой пример. Я иду на рынок и покупаю помидоры. Я могу купить их у любого из 100 продавцов. Если спрос и предложение сбалансированы – то всем пофигу, у кого я куплю. А если предложение превышает спрос – то от моего решения пострадают все остальные продавцы, у которых я не купил – потому что у них какое то количество помидоров пропадет, и они недополучат прибыль. Или наоборот – если на рынке всего два продавца, и спрос превышает предложение – то те, кто купят первыми, купят дешевле (видя дефицит, продавцы поднимут цены). А последним может вообще не достаться помидоров.
Все значимые существующие (макро)экономические школы основаны как раз на равновесии. Что его нет в реальности - понимают все. Но это объясняют тем, что периодически происходят некие «шоки», которые выводят систему из равновесия, а дальше она снова стремится к равновесию.
Равновесие – своего рода «священная корова» экономического мейнстрима. Все мейнстримные модели строятся так, что доказывают существование равновесия при тех или иных исходных предпосылках.
Многие, в том числе вполне респектабельные экономисты, недовольны таким положением вещей. Но проблема в том, что никакой сколько-нибудь целостной теории, исходящей из наличия сущностных противоречий между экономическими агентами и оперирующей существенно неравновесными моделями – не существует. Точнее – не существовало до появления неокономики. Проблема создания такой теории – собственно в выявлении тех противоречий, с которыми можно работать. Для ситуации «все против всех» никакой модели создать невозможно – т.е. нужно выделять какие-то большие классы агентов и рассматривать противоречия между ними. А как выявлять – не очень понятно.
Собственно, примером теории, постулирующей наличие противоречий, является политэкономия Маркса (противоречие между трудом и капиталом). Но, как ни странно, никаких выводов применительно именно к экономике из этого противоречия Маркс не сделал – все выводы лежат в области его социальной теории. А те, которые сделал – оказались очевидно неверны (абсолютное и относительное обнищание пролетариата).
А в целом Маркс строил свою теорию вполне в рамках концепции равновесия, очень модной в 19 веке.
Все это Олег Григорьев неоднократно излагал в своих статьях и лекциях, но при этом он подвесил интригу – а какие такие противоречия взяла за основу неокономика? И вот наконец в недавнем моим интервью с ним на этот вопрос прозвучал четкий ответ. И пазл у меня в голове, наконец, сошелся…
Основное противоречие капитализма (и не только капитализма) – вовсе не в противоречии между трудом и капиталом, а в противоречии между старыми (менее эффективными) и новыми (более эффективными) системами разделения труда. И соответственно между индивидами, остающимися в старой системе и переходящими в новую.
Причем это противоречие имеет не только экономический аспект – оно является и движителем значительной части жизни общества. Я рассматривал социальные аспекты этих противоречий в своей последней статье «Несправедлиовость прогресса». И именно это позволяет неокономике быть не просто экономической, но и гораздо более широкой социальной теорией.
Неокономика началась с рассмотрения вопроса – а как может происходить взаимодействие двух разных систем разделения труда, если они откуда-то уже взялись? (“Приплыл корабль в Африку, а там туземцы”.) И тогда, почти 15 лет назад, Олегом Григорьевым были сформулированы модели монокультурного и инвестиционного взаимодействия, хорошо объясняющие наблюдаемую реальность – в частности, российскую реальность 90-х – 2000-ных.
Но оставался открытым вопрос – а откуда взялась та самая более развитая система разделении труда? Не с Марса же туда прилетел корабль? Для ответа на этот вопрос понадобилось почти 10 лет. И собственно, когда этот ответ был дан – неокономика состоялась как целостная теория.
Новые системы разделения труда создаются (как правило) из стремления “капиталистов” к прибыли. А реже и раньше – из стремления территориальных властных элит наладить дела на своей территории и усилить свои позиции.
И в этих процесса существенную роль играют деньги и банковский сектор. Недаром прогресс человечества радикально ускорился после появления денег.
Собственно, эти процессы наблюдал еще Аристотель – и обозвал стремление к прибыли нехорошим словом «хремастика» и всячески осуждал – потому что воочию наблюдал, как развитие денежных отношений разрушает традиционный милый его сердцу уклад общества.
С тех пор он разрушался неоднократно и разрушился окончательно, плодами чего мы все и пользуемся. Хотя у отдельных индивидов (особенно, когда у них дела идут плохо) нарастает ностальгия по “простому и честному прошлому» разной степени древности.
Причем процессы эти идут (шли) непрерывно. Всегда можно выделить зоны развития, в которых экономическим агентам удается получать прибыль за счет новых способов организации труда, и достойно оплачивать труд работников (ранее Григорьев называл это Финансовым сектором, сейчас предпочитает термин Капиталистический сектор), и зоны отсталости (некапиталистический сектор), в которых экономическая деятельность является практически бесприбыльной. И именно между ними существуют имманентные противоречия.
Снимаются эти противоречия (увы и ах!) только физическим исчезновением зон отсталости, или консервацией их в виде неких архаичных анклавов – если они по каким-то причинам (политика властей, малая социальная мобильность и др.) не могут быстро рассосаться.
Довольно смешно, что капиталистическая экономическая наука рассматривает в качестве базовой модели как раз некапиталистический сектор, или, как выразился кто-то из крупных экономистов, – «Модель деревенской ярмарки». А роль денег - не признает :)
Неокономика – первая целостная экономическая теория, рассматривающая отсутствие равновесия и наличие противоречий между крупными группами агентов как фундаментальный фактор и раскрывающая динамику возникновения и развития этих противоречий.
Из неокономического понимания мира следует много практически важных следствий - как для лиц, принимающих решения (если они хотят принимать правильные решения и не плевать против ветра), так и для конкретных людей, для которых важно понимать где они находятся, почему и куда все идет, и в соотвествии с этим строить свои жизненные стратегии.
Еще очень важное мировоззренческое следствие неокономики в том, что что исчезает необходимость искать врагов и злые силы, которые загнали тебя в ту жопу, где ты находишься. Потому что эта жопа объективна и объяснима, и ты, как правило, в этом не виноват - тебе просто не повезло. А что делать с этим пониманием - уже личный вопрос каждого.
А я, как обычно, работаю Энгельсом – пытаюсь объяснять широкой публике то, что не сумел или не успел объяснил Григорьев :)
Мое интервью с Григорьевым 6 апреля
Если кто не успел прочитать книгу Олега Григорьева "Эпоха Роста" – вот ссылка.